не ее.
Не девочку, которая дороже мне всех на свете. За исключением человека, руку которого я так отчаянно уже битый час держу в своем кулаке.
— Выбор за тобой. Она умирает, Киан. Возможно…она уже умерла.
— НЕТ! — срывая голос, рокочущим тоном рычу я. В сознании вдруг становится ясно, будто бы в голове включили свет.
Рик прав. Я должен оставить с Антеем его. Иначе, я потеряю свою душу. Я умру вместе с ней. Тут нельзя выбирать…невозможно.
Внезапно, в тот момент, когда я принимаю решение встать, в комнату врываются врачи. Все кажутся мне похожими друг на друга, облаченные в одинаковые медицинские костюмы. Судя по их взглядам, они возмущены нарушением режима. Я не должен был находиться здесь. Договорился лишь с одним врачом за небольшое вознаграждение.
— Просим вас покинуть помещение, — на ломаном английском произносит одна из женщин, грозно оглядывая меня. — Часы приема закончены. Вы можете прийти завтра утром.
— Киан, ты можешь на меня положиться. Мы с братьями не отойдем от этой двери. Мы вооружены и это многолюдное место. Антею здесь ничего не угрожает.
— А как же врачи? Если один из них — человек Ди Карло?
— Я установил в палате камеру и буду сидеть здесь, — Рик показывает на скамью, расположенную в метре от двери в комнату Тея.
— Хорошо. Самолет готов? — Рик поспешно кивает.
— Звонили из ФБР. Они поймали людей Стефана. Ищут его. И они до сих пор требуют и ждут от тебя образец «цветка»…
— Антей теперь со мной, — песочные часы, спрятанные в кармане моего пиджака, обжигают рубашку и кожу. — Я больше не обязан им ничего предоставлять. Последний образец я потрачу на Мию. Если успею… — выдыхаю я. Рик утвердительно кивает, и я срываюсь в сторону выхода из больницы. За пределами нее меня уже ждет отряд и машина, несущаяся в аэропорт так, словно внутри у нее стоит сверхмощный двигатель на космическом топливе. Самолет уже был готов к моему приезду, и пилот обнадеживающие заявил мне, что попутный ветер позволит мне выиграть несколько минут. Если они еще имеют значение…
Чувство вины съедает меня на вдохе. Я пытаюсь выдыхать его в виде черного и густого облака, но оно возвращается, вновь заполняя меня тьмой.
Мой свет. Моя девочка. Прости.
Я не дам тебе погаснуть.
Я обещаю.
Только дождись меня.
Джакарта встречает меня настолько раскаленным и горячим воздухом, что создается впечатление, будто я вдыхаю кислород с растворенными искрами пламени.
Несмотря на ночное время суток, из-за повышенной влажности, моя рубашка и костюм мгновенно прилипают к телу.
Настоящее пекло. Как внутри, так и снаружи. Я продолжаю проходить через истинный ад при жизни. Но спускаясь по трапу самолета к земле, я еще не знаю, что я лишь приотворил врата в настоящее чистилище, и самое страшное…еще впереди.
Договоренность с Ди Карло осталась в силе. Ублюдок оказался человеком слова и скинул мне местоположение Амелии, после того, как я приземлился в Индонезии.
Комментарий «её время заканчивается» подкинул дров в мое полыхающее нутро.
Мия жива, и ничего важнее сохранения ее жизни сейчас не существует. Навигатор обнадеживающе заявляет, что до больницы всего пятнадцать минут на машине. Но в соответствии с законом подлости, мы попадаем в жуткую пробку из-за аварии. Я выхожу из тачки, и в кромешной тьме направляюсь к ближайшей заправке. Селену придется оставить с братьями. С собой я взял только тех, кому максимально доверяю.
На заправке резко хватаю первого попавшегося индонезийца за плечи и требую продать мне байк. Мужчина, с лица которого не сходит растерянная и блаженная улыбка, сначала не понимает меня, а потом спорит…три тысячи долларов делают его сговорчивым и по итогу очень счастливым.
А я даю по газам старого «Honda» и пытаюсь за пять минут научиться ездить по безумным азиатским дорогам. Если бы не ночь, я бы и на километр от заправки не отъехал.
Каким-то чудом мне удается добраться до больницы за десять минут. Машина с Селеной и остальными прибудет на место через минут двадцать и надеюсь, за это время с девочкой ничего не случится.
Но сейчас, как бы ужасно это ни звучало, в моем приоритете Мия. Я не в силах думать ни о чем другом, даже об Антее, который сейчас находится в относительной безопасности.
Все мои мысли крутятся только о том, чтобы как можно скорее ввести Мие чертов «цветок бессмертия». Хотя я понятия не имею, как он вводится, и подействует ли вообще.
А что, если уже поздно? Есть ли у него срок годности? Как им пользоваться и не навредит ли он девушке?
Мне нужна, блядь, инструкция к этой чертовщине.
Проклятье, на что я вообще, рассчитываю?
Доказательная и традиционная медицина кажется мне сейчас куда более надежным вариантом спасения Амелии.
Я никогда особо не верил в силу «цветка», и чтобы побороть свой скептицизм окончательно, я надеялся лично убедиться в его волшебных свойствах. С другой стороны, за пустым и бессмысленным порошком не стали бы гоняться ФБР и все, кому не лень. Думаю, препарат действительно обладает невероятными свойствами, но я не рассчитывал ставить эксперименты на Амелии.
В больницу я буквально влетаю, бросая байк на обочине. Попутно задеваю плечом всех, кто встречается на моем пути. Удивительным кажется то, что никто не провожает меня уничтожающим взглядом. Всеобщее спокойствие и благостные выражения лиц, выглядят непривычно.
— Здравствуйте. Мне нужна Амелия. Моя жена. Информация о ее местонахождении и состоянии. Амелия Морте, — на одном дыхании требую я, подбегая к стойке рецепции. Ненавижу больницы. В каждой стране атмосфера в них одинакова удручающая, какой бы новой и вылизанной она не была.
Запахи страха, волнительного ожидания, тревожные взгляды медсестер — все это вызывает мороз по коже.
— К ней нельзя, сэр. Врачи делают все возможное, — на ломанном английском отвечает девушка, предварительно напечатав имя Мии в базе данных. С одной стороны, я рад, что ублюдок не назвал мне адрес ложной больницы, а с другой…что значит, врачи делают все возможное?
Взгляд сотрудницы по имени Мадэ остается абсолютно нейтральным. Думаю, таких, как я, она видит не один раз на дню.
— У меня есть…ей нужно… — я осекаюсь, прекрасно понимая, каким идиотом буду выглядеть, если с пеной у рта буду сейчас заявлять, что у меня есть лекарство от всех болезней, которое нужно срочно ввести в организмы моей жены.
— Мне необходимо поговорить с ее лечащим врачом! У меня есть лекарство. Противоядие. Черт возьми, просто пустите меня к ней! — рычу я. Мои пальцы до хруста врезаются в высокую столешницу, за которой прячется Мадэ. Девушка хмурится, бросая короткий взгляд в сторону охраны.
Этого мне ещё не хватало.
— Тогда вам нужно подождать, сэр. Я попробую дозвониться до другого отделения. Больница большая, ваша жена находится в другом крыле. В моих данных указано, что Амелию Морте увезли в отдел интенсивной терапии, — от ее слов у меня разом онемевают все конечности.
Нет, нет, нет. Она не умрет, черт подери. Мия будет жить вечно и терпеть мой невыносимый характер.
— Я заплачу вам сколько угодно, — выкладываю перед Мадэ несколько тысячных купюр я, замечая, что пальцы слегка трясутся. — Только дайте мне поговорить с ее врачом. Я знаю, что ей сейчас поможет, — отпрянув, Мадэ смотрит на меня, как на сумасшедшего.
— Сэр. Если вы продолжите вести себя агрессивно, мне придется вывести вас из больницы с помощью охраны. И вас посадят в тюрьму за предложенную взятку, — сквозь зубы, шепотом произносит девушка. Мадэ с опаской поглядывает на деньги, словно на проклятые бесом. — Вы этого хотите? Если нет, соблюдайте, пожалуйста, поведения в общественном месте. Я сделаю все, чтобы помочь вам в свою очередь. Подождите. Я свяжусь с врачом.
Этой маленькой индонезийской женщине удалось меня пристыдить. Вот черт.
Деньги здесь и сейчас — всего лишь бумажки, равноценные туалетным рулонам. Какое значение имеет власть, деньги, чертов «цветок бессмертия», правду о котором знаешь лишь покойный Джеймс Эванс?
Немое, такое дебильное бессилие чувствую.
Ненавижу, когда что-то невозможно решить своими силами, когда что-либо мне неподвластно.
Когда осознаю, что не могу блядь, ничего толком сделать для сиюминутного спасения Мии.
Не могу даже посмотреть на неё, взять за руку, быть рядом с ней!
Черт возьми, я хочу быть рядом, чтобы не случилось.
Я хочу приказать ей бороться, приказать ее иммунитету справиться с ядом. Доменик сказал, что для введения противоядия уже слишком поздно. Мне известно о случаях, когда в зависимости от введенной дозировки яда, жертвы скорпионов сами справлялись с интоксикацией. Не говоря уже о том, что в мире существуют сотни видов этого насекомого, и последствия от общения с ним могут различаться от невинного до необратимого. От мгновенной и легкой смерти до мучительного, длительного отравления, которое неминуемо приводит к остановке сердца и легких…в таком случае, пострадавший мучается несколько часов.
Меня бросает то в холод, то в жар, пока подсознание рисует одну картинку, страшнее другой.
Захрипев от ярости и отчаяния, я отворачиваюсь от стойки регистрации и перехожу к противоположной стене, мягко прикладывая лоб к прохладному бетону. Пытаюсь дышать ровно, концентрируюсь на лучшем исходе событий, избавляясь от паники.
Она умирает. Ты во всем виноват.
Ты, Киан.
Кровь твоей любимой навсегда останется на твоих руках.
Ты вел себя, как последняя скотина. Как ничтожество. Ты фактически не отвечал ей. Она предпочла сбежать, она предпочла смерть, лишь бы не быть с тобой. Ты никогда не сможешь заставить сиять её ярче. Ты тушишь ее свет, губишь, поглощаешь…потребляешь. И не меняешься. И вот, ты на долбанном краю. Снова. Приятно? Сердце стучит так бешено.
Привет, я — твое чувство вины. И я буду пожирать тебя изнутри каждый день, каждую секунду, если Мия не выживет.