Встаю, ровными шагами обхожу сцену и проникаю за кулисы, направляясь к своей жене. Мы должны были встретиться у машины, но я решил изменить привычный сценарий. Виной тому проклятое красное платье.
Мия сидит за роялем, медленно перебирая пальцами по клавишам. Она настолько погружена в этот процесс, что, кажется не слышит моих шагов. Или притворяется.
Я на мгновение замираю. Останавливаюсь на месте, облокотившись плечом на одну из декораций и поправляю маску «призрака оперы», которую всегда надеваю на ее выступления.
Сглатываю колкий комок в горле, не в силах оторвать голодного взгляда от открытой спины Амелии. Проклятье, еще и вырез. Ее отшлепать мало, за то, что одобрила такой сценический костюм.
Вся кровь мгновенно приливает к члену, делая меня болезненно твердым. А я продолжаю издеваться над самим собой, не спеша любуюсь очерченными линиями ее лопаток. Знакомыми родинками, ровным рядом позвонков…прямой осанкой.
Она прекрасна. До сотрясающей боли в груди.
Я почти рычу, фиксируя взор на ее тонкой талии, переходящие в округлые бедра и ягодицы. Мне кажется, они стали шире, после рождения дочери, но мне это даже нравится.
Опускаясь до края платья, едва скрывающего поясницу, веду взгляд наверх, к открытой шее. Ее шоколадного оттенка волосы собраны в пучок на затылке.
Открытые плечи делают ее такой уязвимой и беззащитной перед моим голодом, потребностью. И неминуемым нападением.
Довольно быстро преодолеваю расстояние, между нами. Подкрадываюсь к Амели сзади.
— Девушка, можно с вами познакомиться? — шепчу я, медленно наклоняясь и одновременно снимая бретельку с ее плеча. Кожа, по которой прошлись мои пальцы мгновенно покрывается мурашками.
Моя малышка. Только я могу виртуозно сыграть на твоем теле, да?
— Я замужем, сэр, — слегка вздрагивает Мия. Она действительно испугалась, хотя, несомненно, распознала мой голос. Просто не ожидала, что я заберусь на сцену. — Ты меня пугаешь. Что тебе нужно? — она встает, резко разворачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза. — Призрак Оперы, — она пятится к роялю, бросая на меня игриво пугливый взор из-под опущенных ресниц.
— Проникнуть в твой разум, — почти цитирую песню из мюзикла я, подбираясь к ней вплотную. Наши тела с Амелией едва касаются друг друга. Я знаю, что еще один глубокий вдох, и ее грудь соприкоснётся с моей. Но я специально оттягиваю момент нашей близости.
— Только в разум? Проникнуть, — усмехается Мия, провоцируя меня на стон и уже непроизвольное действие. Послав к черту задуманную игру, я нападаю на девушку. Обхватив ее попку ладонями, сжимаю ягодицы сквозь тонкий шелк платья. Толкаюсь членом в ее бедра, на что она отвечает тихим и нежным стоном. Мое действие прижимает ее задницу к клавишам, отчего они издают характерный фальшивый звук.
— Черт, да, — выдыхаю я в губы Амелии, жадно и требовательно сжимая в ладонях упругие половинки. Мне начинает нравиться это платье. Оно такое скользкое и приятное на ощупь, что мои ладони скользят по ее попке, словно они намазаны маслом. — Мне нужно тридцать минут наедине с моей женой. Без детей, — звучит довольно жестко по отношению к нашим дорогим детям, но это блядь, крик души. Она слегка откидывается на рояль так, чтобы шире завести ноги и обхватить меня ими. Привычным движением задираю ее скользящее платье на талии.
Ей повезло, что на ней есть трусики. Иначе бы убил бы.
— Что ты имеешь против наших детей? — прерывисто дыша, пытается возмутиться Мия. Ее руки упираются в мою грудь. Нежные ладони скользят по верхней части рубашки.
Долгий обмен горячими взглядами, заканчивается тем, что она быстро расстегивает верхние пуговицы предмета одежды и касается моих мышц и кожи.
— Я обожаю наших детей, милая, — признаюсь я с горькой усмешкой. — Но иногда, — сглатываю, поддевая ее подбородок и приближая ее лицо к моему. — Мне чертовски жаль, что дома я не могу оттрахать тебя в любое время дня и ночи, — с горловым стоном произношу я, вжимаясь членом в развилку ее бедер. Черт. Быстрым движением отодвигаю ткань кружевного белья в сторону. Она такая влажная и горячая на ощупь, что тепло разливается в груди, циркулирует по всему телу, устремляясь мощным и взрывоопасным потоком в пах. Блядь, вся эта игра на сцене настолько завела меня, что я рискую кончить прямо в штаны. Нам срочно нужен отпуск.
— Не разбудив Кармеллу или Антея, — срываясь, заканчиваю фразу я. Забыв, где мы находимся, я спускаю вторую бретельку ее платья, и легким рывком обнажаю вздернутую грудь.
— Киан, ты сошел с ума, — сдавленно отзывается Мия, когда я наклоняюсь и ловлю ярко-розовый сосок губами. — Хватит. Мы же не одни здесь. Чем ты думаешь, — кажется, крошка всерьез обеспокоена установленными здесь камерами. Одним коротким сообщением я предварительно приказал их отключить своему новому начальнику охраны.
Мия не очень сильно сопротивляется, при этом выгибаясь дугой от удовольствия. Я знаю, что ее мысли покидают ее милую голову, стоит лишь вывести несколько восьмёрок на ее клиторе. Влажная и готовая для меня…моя девочка в маске.
— Не могу сейчас думать, bella, — я, правда, хотел просто поиграть с Мией на сцене. Утащить в машину, где мы предались бы страсти в большей безопасности. Но крышу сносит, как только ее острые ноготки царапают мою грудь и пресс. Сладкая боль распространяет острое наслаждение по каждой клеточке тела. Мой член набухает и ноет в брюках, и не в силах обуздать свою потребность, я предвкушаю быстрый секс в общественном месте. Жадный и горячий, безумный. Как тогда, впервые…
Сегодня можно. Позже я буду с ней нежным, но не сейчас.
— Мне нужно в тебя, — горячо выдыхаю в ее губы, едва касаясь. Рука расстегивает молнию. Мия не обхватывает мой член ладонью, но упирается пятками в ягодицы, невербально соглашаясь на то, что я собираюсь сделать. Черт, да. Я знал, что птичка тоже бывает немного безумна. — И пусть весь мир подождет, — не могу сдержать шипения сквозь сжатые зубы, когда мой член скользит по ее клитору и, спускаясь ниже, легко проникает во влажную и горячую глубину.
— Блядь, да.
— Господи, что мы делаем, — почти плача, вздыхает Мия. То ли от удовольствия, то ли от ужаса, и осознания в каком месте это все происходит. Ну, если что…мы в масках.
— Замолчи, детка. И дай мне тебя трахнуть, пока никто нас не нашел, — шепчу я. Поддаваясь вперед, вхожу максимально глубоко. Увлекая и погружая нас обоих в наш общий мир, куда точно никуда и никто не войдет, кроме нас.
Там только мы. Искры вспыхивают перед глазами, я зажимаю ее рот то жесткими поцелуями, то рукой, чтобы она не кричала. Если она будет это делать, нам точно помешают…хотя я вбиваюсь в нее с такой скоростью, что нет сомнений в том, что кто-то все это эротическое безумие точно слышит. Еще и эта долбанная акустика, которая утрирует каждый звук, рожденный слиянием наших тел…блядь, он еще никогда не был таким звонким и громким и это какой-то новый вид крышесносного кайфа.
— Давай, малыш. Сейчас, — приказываю я, ощущая, как стенки ее лона начинают сжиматься плотнее. Мы оба срываемся на синхронное тяжелое дыхание и горловые стоны. Острое, неземное удовольствие фейерверком проносится по венам в паху. Ощущая, как пятки и ладони Мии плотнее вжимают меня в нее, я кончаю в свою жену под звуки фальшивых аккордов рояля. В самом финале Мия хватается рукой за ножку, на которой держится крышка и неудачно тянет ее на себя. Если бы она вовремя ее не одернула, это был бы самый фееричный и одновременно самый трагичный секс в нашей совместной жизни.
— Черт. Ты мне чуть руку не сломал, — хнычет она, ослабевая в моих руках.
Я нежно прикасаюсь к ее губам своими, чтобы хоть как-то утешить после такого риска для жизни и дикого разврата, что устроил для нее в общественном месте.
— И возможно, меня уволят.
— Или мы станем звездами интернета.
— Не станем, — успокаиваю ее я, вдыхая аромат ее кожи. Когда она потеет, я острее чувствую не просто ее духи, а именно запах ее кожи. — Пойдем скорее…в машину.
— Ты же не собираешься…? — на лице птички отображается удивление и смущение.
— Я собираюсь насладиться тобой, прежде чем мы снова станем нормальной семьей с двумя детьми, — угрожающим и бескомпромиссным тоном заявляю я.
Мия громко выдыхает, но я то знаю, что она не против всего, что я задумал.
Когда мы вернулись домой поздно вечером, я ни капли не пожалел о том, что мы натворили с Мией. Главное, чтоб без последствий.
А все, потому что, в наш дом прилетел Джеймс Эванс и повзрослевшая Селена. То ли он забыл предупредить, то ли я прослушал Мию. И, несмотря на то, что у на довольно большая территория, в таких условиях нам едва ли повторить сегодня порочный и дикий секс, как на сцене театра.
На закате следующего дня, вся семья собралась за ужином на террасе. Улыбка трогает мои губы, когда я смотрю на Антея, корчащего забавные рожицы Кармелле, пока та собирает с тарелки ягоды голубики и клубники неловкими пальчиками. Издавая короткое «ма», «па», маленькая хохотушка заливается смехом и постоянно пронизывает меня своими серо-голубыми глазами с вкраплениями карего. Трудно сказать, на кого из нас Элла похожа больше. Хотя Мелоди в шутку настаивает на том, что она похоже на прабабушку.
Я невольно любуюсь своей дочерью и забираю ее к пляжу, когда она заканчивает с ужином. Антей приходит к нам первым, а следом за ним подтягивается и вся семья.
Я не могу и мечтать о том, что слово «семья» приобретет для меня другое значение и такой смысл. Что мой день не будет начинаться и заканчиваться адом, скорее наоборот.
Конечно, у нас остались небольшие проблемы. Антей…он принимает Мию, и в целом они поддерживают теплые и дружеские отношения, но я знаю, что иногда ему не хватает внимания и настоящей мамы, которую ему никто и никогда не заменит. Мы с Антеем бесконечно долго возимся с Эллой на песке и пытаемся все вместе построить замок, да только это бесполезно — большую часть времени, Кармелла бросается в нас песком. В конце концов, я просто беру дочь на руки, крепко прижимая кроху к себе. Она пахнет имбирным печеньем, не знаю, почему запах дочери ощущается так. К вечеру она начинает то беситься, то плакать — верный признак того, что ей пора спать. Укладывать её забирает Мелоди, и я с неохотой отрываю дочь от своего сердца. Все это не скрыть от пристального и ревнивого взора моего сына.