Соблюдая максимальную осторожность, Шевцов на самой малой скорости направил грузовик к ближайшему «ущелью», образованному двумя нагромождениями различных, порой абсолютно бесформенных обломков. Под цельнолитыми колесами грузовика что-то скрежетало и похрустывало, угловатые выступы конструкций значительно сужали пространство, создавая дополнительные препятствия. Несмотря на рассвет, между металлическими стенами рукотворного ущелья царил сумрак, а от покореженных конструкций, идеально проводящих тепло, поднимался пар, конденсируясь в желтоватые пласты тумана.
Никто не указывал Шевцову направление, не обозначил участок работ, и он, справедливо решив, что предоставлен самому себе, повел машину к ближайшему от площадки крупному объекту. Хорошо узнаваемый корпус конвойного носителя возвышался метрах в пятистах от расчищенной площадки, но, чтобы попасть к нему, Семену пришлось преодолеть вдвое большее расстояние по извилистому ущелью, в тупике которого его ждало неприятное открытие. На покрытом окалиной корпусе космического корабля уже кто-то работал, причем не первый день, если судить по обнаженным ребрам жесткости, с которых были срезаны керамлитовые сегменты брони. Остановив машину, Семен спрыгнул на усеянную металлическими обломками землю и задрал голову, пытаясь разглядеть человеческую фигурку, притулившуюся на нетронутой части обшивки.
Заметив подъехавший грузовик, рабочий погасил горелку и некоторое время рассматривал пришельца с высоты, затем, сняв с груди устройство плазменной резки, он ловко, будто примат с Прокуса, спустился по решетчатым балкам и спрыгнул на землю перед капотом машины Шевцова.
— Ну, чего тебе тут надо? — спросил он, снимая шлем-маску.
Издали было трудно определить его возраст, но сейчас Семен увидел, что перед ним стоит молодой сухощавый парень, лет двадцати от роду. Длинные волосы были забраны в хвостик, черты лица в неверном свете занимающегося утра казались бледными и тонкими, вот только глаза — покрасневшие, чуть водянистые, смутили Шевцова.
— Чего приперся, спрашиваю? — неприязненно повторил парень свой вопрос, беззастенчиво разглядывая Семена. — Ты немой или как?
Шевцов облокотился о борт грузовика.
— Нет, не немой, — ответил он, непроизвольно улыбнувшись. — Работать приехал.
Секунду спустя он понял, что сморозил глупость. Услышав его слова, парень внезапно принял угрожающую позу. Только сейчас Семен заметил, что, спускаясь, тот прихватил с собой кусок увесистой трубы, которую сжимал в правой руке.
— Это моя территория, — сквозь зубы процедил парень. — Хочешь попробовать? — Он вдруг резко перекинул огрызок трубы из руки в руку, делая обманное движение, но Семен не шелохнулся.
— Остынь, — произнес Шевцов. Глаза Семена похолодели, улыбка сошла с лица, и парень, взглянув на него, вдруг опустил свою импровизированную дубинку.
— Ты чего, псих? — Он из предосторожности отступил на шаг назад.
Дрожь, охватившая Шевцова, медленно отпускала, только на шее и затылке еще тянуло кожу. Он не мог видеть себя со стороны, но по реакции своего внезапного оппонента понял, что инстинкты самозащиты, глубокой, болезненной занозой засевшие в подсознании, вырвались наружу, рефлекторно заставив тело принять оборонительную стойку.
Подземные уровни Форта Стеллар не оставляли альтернативы. Либо ты звереешь, либо умираешь.
Шевцов был одним из немногих, кому удалось пройти по тонкой грани, — его душа обгорела за эти годы, но не изменилась. Он стал замкнут и молчалив, предпочитая общаться не с людьми, а со своей электронной подругой, но все равно наступали минуты, когда рефлексы внезапно и болезненно вырывались наружу уродливым звериным оскалом самозащиты.
Семен машинально вытер рукавом выступившие на лбу бисеринки пота.
— Точно псих… — донеслось до него замечание оторопевшего парня.
Шевцов поднял взгляд.
— Извини, что напугал, — произнес он. — Я не знаю ваших правил. Мне не нужен твой корабль. — Он говорил, медленно выталкивая слова из пересохшего горла, будто был не человеком, а машиной со скверно отрегулированным синтезатором речи.
— Ладно… проехали. — Парень присел на корточки. — Ты действительно новенький?
— Да.
— Тогда давай знакомиться. Меня зовут Генри.
— Семен, — скупо отрекомендовался Шевцов.
— Воевал? — спросил Генри, по-прежнему соблюдая дистанцию.
Семен неопределенно кивнул, доставая сигареты.
— Сразу видно. — Генри подошел ближе и уселся на обод переднего колеса грузовика, которое было вывернуто в сторону. — Дай закурить, — попросил он.
Шевцов молча протянул ему полупустую пачку, купленную еще накануне вечером в городе.
— Хочешь, объясню здешние правила? — примирительно предложил Генри.
Семен кивнул, глубоко затягиваясь сигаретой.
Думал он в этот момент совсем о другом. Не так представлял себе Шевцов новую жизнь. Не так…
— Все просто, — долетел до его сознания голос нового знакомого. — Здесь масса кораблей, но они, как правило, завалены всяким мелким хламом. Чтобы добраться до корпуса, надо сначала расчистить себе путь, понимаешь?
— Теперь понимаю. — Семен огляделся по сторонам, действительно приметив, что проход, по которому он заехал в этот тупик, проделан не так давно. На отвесных стенах виднелись оплавленные срезы конструкций, кое-где обломки машин, преграждавшие путь к корпусу конвойного носителя, были свалены в отдельные конусообразные горы. Видно, что парню пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он смог добраться до тех самых дорогостоящих сплавов, о которых накануне толковал Шевцову Дункан.
— А где твоя машина? — спросил Семен. Генри хитро усмехнулся, взглядом указав на арочный проем, вырезанный в обшивке корабля.
— Там, внутри, — пояснил он. Семен загасил окурок и встал.
— Ладно. Поеду, — произнес он, оглядываясь по сторонам.
— Погоди, — внезапно остановил его Генри, вставая с колеса. — Полезли наверх, кое-что покажу.
Семен не стал протестовать.
Поднявшись по решетчатым конструкциям, образующим каркас внешнего корпуса космического корабля, они остановились на площадке, которую соорудил Генри из наскоро сваренных между собой металлических плит.
Отсюда, с высоты в сотню метров, открывался вид на огромное пространство чудовищной свалки, со всех сторон окруженное жиденькими, еще не успевшими разрастись лесопосадками.
Рукотворный рельеф был хаотичен, неоднороден, видимо, космический мусор, который спускали с орбит специальные буксиры, сбрасывался ими с высоты в несколько сот метров, отчего одни остовы кораблей лежали плашмя, другие казались воткнутыми вертикально, третьи же навек застыли под разными углами наклона, раздавив и похоронив под собой более ранние отложения техники.
Горы металла сливались воедино, тянулись к горизонту, где расстояние скрадывало детали их строения. Под лучами восходящего солнца поверхность кладбища искрилась вкраплениями чистого металлического блеска, но на основной площади преобладали иные, более тусклые цвета; чаще всего — серо-черный и буро-коричневый. Черный являлся цветом окалины, образовавшейся от нагрева обшивки кораблей при спуске с орбит, а бурый принадлежал окислам металла. Многие из похороненных тут кораблей изначально являлись пространственными конструкциями, не предназначенными для посадок на планеты, и потому часть их элементов была исполнена из дешевых конструкционных сталей, которые в условиях кислородсодержащей атмосферы легко поддавались коррозии, постепенно превращаясь в ржавые бесформенные комья…
Все вышеперечисленное создавало особую, освещенную солнечными лучами сюрреалистическую картину.
Желтоватый туман испарений сочился из бессистемно проложенных ущелий, создавая жутковатое ощущение того, что это не свалка отжившей техники, а некий единый механический монстр, который распластался под теплыми лучами и медленно дышит…
— Смотри сюда… — Генри бесцеремонно дернул Семена за рукав, указывая направление.
Шевцов с трудом оторвал взгляд от панорамы кладбища, посмотрев в указанном направлении.
— Видишь черный горб?
— Ну? — Семен действительно различил невдалеке покатую возвышенность.
— Это корабль.
— Да… — присмотревшись, согласился с ним Шевцов. — Похоже на общевойсковой транспорт.
— Ты был пилотом? — удивился его выводу Генри.
— Приходилось, — скупо ответил Семен.
— Короче, я тебе показал, а дальше поступай как знаешь.
— Спасибо, — кивнул Семен. — Скажи, Генри, а кроме керамлита, наших работодателей интересуют какие-то металлы?
— По большому счету нет, — ответил Генри. — Им нет смысла возиться с другими сплавами. Цветные металлы могут подождать, их добывают на Кьюиге в достаточном количестве, простое железо сейчас вообще никому не нужно, а вот сложные сплавы, которые идут на обшивку космических кораблей, стоят очень дорого.
— Сколько?
— Больше одного кредита за килограмм.
Семен только покачал головой, вспомнив расценки, предложенные Дунканом. Выходило, что, заплатив тридцать кредиток за тонну, он, отгоняя грузовики на ближайшую космоверфь, получал почти тысячу чистой прибыли?
— Какой-то дикий бизнес… — не удержавшись, заметил Семен.
— Ты еще придумай высказываться, — криво усмехнулся Генри. — Найдут тогда тебя с проломленной башкой, и никто не почешется.
— Это я уже понял, — ответил Шевцов. — Ладно, Генри, спасибо тебе еще раз. Попробую пробиться к тому кораблю.
— Давай. Вечером буду проезжать мимо, загляну посмотреть, как у тебя дела.
Семен кивнул в ответ и молча полез вниз, к оставленному грузовику.
Следующие две недели слились в сознании Шевцова в сплошную череду изматывающих, монотонных усилий.
Он придумал свой способ прокладки прохода. Чтобы не вывозить тонны никому не нужного железа, Семен не стал разбирать завал на всю глубину. Пользуясь плазменным резаком и переносной лебедкой, он начал пробивать тоннель в сторону от магистрального проезда. Подрезая детали деформированных конструкций, он либо загибал их вверх и в стороны, формируя стены и свод тоннеля, либо отрезал полностью, укрепляя и выравнивая основание прохода, чтобы тот мог выдержать вес грузовика.