Память машин содержала огромное количество информации, и только помощь Клименс, которая отсеивала либо суммировала данные, снятые с двух кристалломодулей, позволила Шевцову восстановить последовательность событий.
— Может, поешь? — спросил Генри, осторожно коснувшись плеча Семена.
Клименс, сделай паузу.
Он открыл глаза.
Разум не смог вернуться в реальность мгновенно, перед мысленным взором еще туманились, медленно исчезая, пейзажи далекой, неведомой планеты с древнегреческим буквенным названием — Омикрон.
— Что?.. – переспросил Шевцов, усилием воли отторгая призраки чужих воспоминаний.
— Я тут нашел в машине неприкосновенный запас, — пояснил Нолан. — Военная упаковка, сухие саморазогревающиеся пайки.
— Да… Надо поесть, — согласился Семен, заметив, как удлинились тени от построек. День уже клонился к закату, а ему казалось, что прошло не более получаса с того момента, как он вошел в контакт с информационными базами данных…
— Ну, что ты думаешь по этому поводу? — спросил Генри, сервируя импровизированный стол. — Я следил за видеоинформацией на мониторе бортового компьютера машины, но все это — непонятное для меня кино, — сознался он.
Семен кивнул, соглашаясь, что видеоряд в данном случае похож на немое отражение событий, лишенное мотиваций, но мог ли он передать в двух словах те ощущения, что пережил, пропуская через призму личного восприятия память машины?
— Что молчишь? — насупился Генри.
— Думаю, — лаконично ответил Шевцов, пережевывая кусок концентрата.
— Ладно, я не напрягаю тебя… Но знаешь, все выглядит просто жутко… Особенно когда не понимаешь смысла. У этого андроида что, раздвоение личности? — внезапно спросил Нолан, заставив Семена на миг забыть о еде.
— Ты о чем?
— О последних кадрах. Ты разве не заметил резкую смену ракурса? Все время съемка велась камерами андроида, а потом вдруг я увидел его со стороны, так, будто смотрел в щель между наваленными друг на друга бревнами.
Семен с трудом проглотил кусок концентрата и кивнул.
— Я ощутил нечто подобное, — признался он, вспоминая о последних минутах контакта. — Мне действительно на миг показалось, что я соприкоснулся с иной личностью.
— Так кто это был? Еще одна машина?
— Нет… Думаю, что это был человек. — Шевцов сокрушенно покачал головой. Он не мог объяснить, каким образом в базы данных андроидов попали реальные воспоминания Кейтлин и Дункана, — Клименс пунктуально придерживалась хронологии, и Шевцову оставалось одно: медленно пропускать через собственный разум судьбы людей и машин, которые в определенный момент должны были слиться в этот противоестественный замысловатый клубок…
— Я должен просмотреть всю базу данных, — нарушив молчание, произнес он. — Только тогда станет ясна истинная суть событий.
— А что делать мне?
— Если не возражаешь, — продолжай следить за видеорядом.
— А заодно и за временем, — дополнил его мысль Генри. — Спать в ближайшее время мы не будем, это я уже понял, но перерывы не помешают, верно?
— Да. Но не выдергивай меня слишком часто, — попросил Шевцов.
— А у тебя крыша не съедет? — осторожно поинтересовался Нолан.
— Нет. Я привык общаться с Клименс. Это хорошая практика, — успокоил его Семен.
— Ладно. Давай договоримся так, — через каждые четыре часа делаем перерыв. Я пока что не буду доставать тебя вопросами, но обещай, что расскажешь мне все начистоту, когда закончишь…
— Естественно, расскажу… — Шевцов взял пластиковый стаканчик с дурно пахнущим эрзац-кофе, который Нолан приготовил на его глазах, и потянулся за сигаретами.
— Слушай, Сэм, мне непонятно, почему андроид забрал с борта корабля только контейнер с кристалломодулями? — спросил Генри, пользуясь тем, что Семен позволил себе еще минуту отдыха.
— Рациональность, — прикуривая, пояснил Шевцов. — С точки зрения его программ модули «Одиночек» являются наиболее ценными из украденных компонентов. Их следовало вернуть в первую очередь.
Генри нахмурился.
Многое оставалось для него абсолютно неясным.
Вот живешь, ни о чем не подозреваешь, и вдруг на тебе… — подумал он, вспоминая ночные события. Если разбираться беспристрастно, то жизнь Генри, несмотря на войну и последующие мытарства в поисках работы, была скупа на события шокового характера, — служба на крейсере Свободных Колоний для младшего техника являлась трудной, но неопасной, а к свалке космических кораблей он относился как к скоплению металлического лома, не более…
— Послушай, я обещал не доставать тебя расспросами, — вновь обратился он к Шевцову, — но пока ты куришь… — Генри на секунду замялся, а затем спросил: — Ты можешь толково объяснить, что все-таки представляют собой эти модули? Я уже понял, что все завязано на них, но до меня не доходит, зачем их создали? — Нолан покосился на две небольшие, внешне безобидные микросхемы, поверхность которых сплошь усеивали кристаллы носителей информации.
— Ты же воевал и был техником, — напомнил ему Семен.
— Это ничего не значит, — не глядя на Шевцова, ответил Генри. Он не любил признаваться в своей некомпетентности, но сейчас был не тот случай, чтобы комплексовать. — Я хорошо разбираюсь в бортовых компьютерах, но с техникой Альянса сталкивался только в бою либо на свалке, — признался он. — Ну, еще слышал массу страшных историй об этих псевдоинтеллектах. Ты пойми, я всего лишь хочу узнать, зачем вообще создали искусственный разум?
Шевцов глубоко задумался.
Сколько раз, ворочаясь на жесткой койке в каземате Форта Стеллар, он задавал самому себе тот же вопрос, но даже Клименс, которая всегда находилась рядом, могла дать ему лишь половинчатую информацию.
Саморазвитие…
Для человека это означает процесс познания окружающего мира и самого себя. Данная функция живого разума является врожденной, так как выработана она миллионолетним процессом эволюции.
А что происходит в блоках компьютера, которому для познания мира дана лишь логика?
Человеком, в большинстве ситуаций, руководят чувства и лишь в редких случаях — голый, лишенный эмоций разум. Люди всегда стремятся к цели, неважно, плоха она или хороша, эгоистична или обозначает общественное благо…
Всех перечисленных мотивов лишен искусственный интеллект.
Тогда действительно возникает закономерный вопрос: зачем его создали?
Теперь, спустя годы, Семен мог ответить Нолану. Истина была собрана им по крохам, в период заключения в Форте Стеллар, где рядом с Шевцовым работали бывшие офицеры Альянса. Большинство из них не понаслышке сталкивались с «Одиночками», и Шевцов, проявляя осторожный интерес к данной теме, исподволь смог воссоздать целостную картину возникновения программ независимого поведения машин.
Однако после многолетнего общения с Клименс, развитие которой позволило ему взглянуть на известные сведения с иной точки зрения, он сделал собственный вывод, в корне не совпадающий с расхожим, утвердившимся за годы войны мнением.
Вот только поймет ли его Генри?
Шевцов посмотрел на своего невольного спутника и произнес, отвечая на заданный минутой ранее вопрос:
— Никто не ставил перед собой цель создать искусственный разум.
Нолан, напряженно ожидавший ответа, криво и недоверчиво усмехнулся:
— Но ты же не станешь отрицать, что этот разум существует?! – язвительно произнес Генри, вспомнив свое общение с двумя машинами, когда он воспринимал их как вполне адекватных людей.
— Да, он существует, — ответил Семен. — Но, конструируя «Одиночку», никто не стремился к созданию искусственного разума. Все мотивировалось гораздо проще. — Семен погасил сигарету, вкус которой не перебил, а только усилил неприятную оскомину от полуфабрикатов сухого пайка. — Шла война, в которой принимала участие сложная, дорогостоящая техника, — продолжил он начатую мысль. — Не забывай, что прототип шагающих серв-машин создан отнюдь не на Земле, а в Колониях.
— Я знаю. Конструкторы Альянса копировали аграрных роботов Дабога. — Нолан внезапно поморщился. — Сэм, я не вижу тут связи. Нашей техникой всегда управляли люди! Так было от начала войны и до ее завершения.
— Вот в этом и кроются истоки возникновения «Одиночек», — выслушав его возражения, ответил Семен. — Дело в том, что система управления аграрными роботами отшлифовывалась на протяжении сотен лет, пока цивилизация Дабога осваивала свою негостеприимную планету, — пояснил он. — Колонисты не располагали прогрессивными компьютерными системами, но, в противовес дефициту электроники, им удалось создать эффективную систему обратной связи. То есть они смогли установить полный нейросенсорный контакт между человеком и машиной, когда любой привод механизма ощущался пилотом как часть собственного тела.
— Это я знаю, — соглашаясь, кивнул Генри.
— Тогда ты должен отчетливо понимать, что за четыреста лет изоляции техническая мысль колонистов радикально изменилась — они оказались на чуждых планетах, без поддержки извне, и им пришлось приспосабливать свои машины к неординарным условиям выживания, в то время как население Земли продолжало развивать традиционное направление в области робототехники. В результате образовалась технологическая пропасть между ветвями цивилизации, и, когда началась война, земное командование было поставлено перед удручающим фактом: при полном господстве в космосе техника Земли проигрывала в наземном противостоянии. Шагающие исполины Дабога, сконструированные для борьбы со звероящерами и осуществления горно-проходческих работ, на поверку оказались идеальной боевой единицей.
— Слушай, Сэм, зачем ты излагаешь мне историю? — насупившись, спросил Нолан. — Я ведь задал совсем иной вопрос.
— А я и веду к ответу на него, — ответил Шевцов. — Земной Альянс рассчитывал провести несколько молниеносных акций, овладев ключевыми колониями, но вместо блицкрига военно-космические силы Земли потерпели полное поражение на Дабоге, где несколько шагающих машин в буквальном смысле стерли силы вторжения, заставив остатки десантно-штурмовых подразделений позорно бежать в район дислокации своих базовых кораблей. Теперь представь, какой шок испытало командование Альянса, осознав, что вся наступательная наземная техника никуда не годится в сравнении с