Марат апеллировал к «топору народной расправы», который без суда должен отрубать головы сотням тысяч «злодеев». «Террор, — по Робеспьеру, — есть не что иное, как быстрая, строгая и непреклонная справедливость; тем самым он является проявлением добродетели». Освобожденный от рамок законности, меч насилия произвольно использовался теми, кто находился у власти. Гильотина срубила головы великим французам — химику Лавуазье и поэту Андре Шенье. Побеждала злая воля властолюбцев, одетых в блистательные наряды борцов за свободу и права человека.
Революция пожирала собственных детей. Она показала, что насильственные революции — это кровь на розах сладких иллюзий.
Итак, в прекрасных идеях французской революции оказались мракобесные страницы. В России именно эти страницы служили лицемерным оправданием практики террора. Другие ее страницы были отброшены в сторону за ненадобностью.
У вождей в России были просто другие цели. Да и к власти пришли резонерствующие невежды, но, будучи безмерно амбициозными, они не ведали своего невежества. Со дня своего змеинояйцевого вылупления основоположники российского общественного раскола всегда были мракобесами. Априорно, генно. Творения их «классиков» — это хрестоматия для террористов. Ничего святого. «Религия — опиум», семья — «буржуазное лицемерие», семейное воспитание — «порочно», а «общественное воспитание» павликов морозовых — благо.
Ленинская группа встала на путь преступлений с первых же дней после захвата власти. Не успели высохнуть чернила на декрете о провозглашении новой власти, как Дзержинский заявил, что большевики призваны историей направлять и руководить ненавистью и местью. 10 ноября состоялось заседание Петроградского военно-революционного комитета, где было заявлено о необходимости «вести более энергичную, более активную борьбу против врагов народа».
Итак, в первые же три дня контрреволюции провозглашены три программы: программа «Ненависть», программа «Месть», программа «Враги народа».
Прошел всего месяц после переворота, и 11 декабря правительство придало понятию «враг народа» официальный статус. «В полном осознании огромной ответственности, которая ложится сейчас на Советскую власть за судьбу народа и революции, Совет Народных Комиссаров объявляет кадетскую партию… партией врагов народа». Декрет был подписан Лениным.
А 20 декабря создается Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК). Появилась карательная организация, которая в течение десятилетий была главным орудием борьбы с «врагами народа», вернее, со всем народом. Началась многолетняя эпопея террора, которой нет аналогов в истории. На воспевание целей и средств новой власти была брошена вся политическая рать. Главный рупор большевиков газета «Правда» 31 августа 1918 года опубликовала программную фразу: «Гимном рабочего класса отныне будет песнь ненависти и мести!»
В тот же день Дзержинский выступает с обращением к «рабочему классу». В нем сказано: «Пусть рабочий класс раздавит массовым террором гидру контрреволюции!.. Пусть враги рабочего класса знают, что каждый, кто осмелится на малейшую пропаганду против Советской власти, будет немедленно арестован и заключен в концентрационный лагерь!»
Вслед за обращением Дзержинского последовала телеграмма в местные органы ЧК его заместителя Петровского. В этой телеграмме он пишет, что, несмотря на все указания, настоящего массового террора не организовано. Он предлагает всех подозрительных, всех, в чем-то замешанных, арестовывать и расстреливать. И далее: «Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора».
5 сентября 1918 года правительство легализовало террор, издав знаменитый декрет «О красном терроре». В нем говорилось о жизненной необходимости террора в условиях пролетарской диктатуры.
Уже в январе 1918 года, всего через два месяца после контрреволюционного переворота, в статье «Как организовать соревнование?» Ульянов-Ленин с удовлетворением отмечает наличие «тысячи форм и способов» внедрения «заповеди социализма»: «В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал над ними, как за вредными людьми. В четвертом — расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом — придумают комбинации разных средств…»
После убийства 21 июня 1918 года Володарского (председателя Петроградской ЧК) Ленин пишет Зиновьеву:
«Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или пекисты) удержали. Протестую решительно! Мы компрометируем себя… тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-мож-но! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора…»
Указание Ленина поощрять «массовидность террора» действительно вылилось в массовую практику. В ответ на убийство Урицкого (тоже председателя Петроградской ЧК) было расстреляно 500 заложников — ни в чем не повинных людей.
9 августа 1918 года Ленин рассылает телеграммы — одна чудовищнее другой:
Г. Федорову — в Нижний.
«Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления… Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия».
Евгении Бош — в Пензу.
«Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надежных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
Исполкому — Ливны.
«Необходимо… конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков…»
Или еще:«…Покончить с Юденичем (именно покончить — добить) нам дьявольски важно. Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать еще тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича».
Губитель Отечества, который так и говорил, что «мы Россию завоевали», самозванец, организовавший неведомую по лютости братоубийственную смуту, палач православия стоит истуканом везде и всюду, а на властных верхах, повторяю, до посинения спорят — «хоронить или не хоронить труп». В истории не было большего руссконенавистника, чем Ленин. К чему бы он ни прикасался, все превращалось в кладбище. В человеческое, социальное, экономическое…
«Величайшая ошибка думать, — писал Ленин Каменеву, — что НЭП положил конец террору. Мы еще вернемся к террору и террору экономическому».
В это время Ленин упорно работает над Уголовным кодексом РСФСР. Он. пишет Курскому, наркому юстиции:
«Т. Курский! По-моему, надо расширить применение расстрела… ко всем видам деятельности меньшевиков, с.-р. и т. п.: найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией и ее борьбой с нами (подкупом печати и агентств, подготовкой войны и т. п.). Прошу срочно вернуть с Вашим отзывом».
Вскоре Ленин направляет новое письмо: «Т. Курский!., посылаю Вам набросок дополнительного параграфа Уголовного кодекса. Набросок черновой, который, конечно, нуждается во всяческой отделке и переделке. Основная мысль, надеюсь, ясна, несмотря на все недостатки черняка: открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы».
Секретный циркуляр ОГПУ от февраля 1923 года подробно перечисляет слои общества, обреченные на физическое истребление:
«Политические партии и организации:
1) Все бывшие члены дореволюционных политических партий; 2) Все бывшие члены монархических союзов и организаций; 3) Все бывшие члены Союза независимых Земледельцев, а равно члены Союза Независимых Хлеборобов в период Центральной Рады на Украине; 4) Все бывшие представители старой аристократии и дворянства; 5) Все бывшие члены молодежных организаций (бойскауты и другие); б) Все националисты любых оттенков.
Сотрудники царских учреждений:
1) Все сотрудники бывшего Министерства Внутренних дел; все сотрудники охранки, полиции и жандармерии, все секретные агенты охранки и полиции, все чины пограничной стражи и т. д.; 2) Все сотрудники бывшего Министерства Юстиции: все члены окружных судов, судьи, прокуроры всех рангов, мировые судьи, судебные следователи, судебные исполнители, главы сельских судов и т. д.; 3) Все без исключения офицеры и унтер-офицеры царских армий и флота.
Тайные враги советского режима:
1) Все офицеры, унтер-офицеры и рядовые Белой армии, иррегулярных белогвардейских формирований, петлюровских соединений, различных повстанческих подразделений и банд, активно боровшиеся с Советской властью. Лица, амнистированные советскими властями, не являются исключением; 2) Все гражданские сотрудники центральных и местных органов и ведомств Белогвардейских правительств, армии Центральной Рады, Гетмановской администрации и т. д.; 3) Все религиозные деятели: епископы, священники православной и католической церкви, раввины, дьяконы, монахи, хормейстеры, церковные старосты и т. д.; 4) Все бывшие купцы, владельцы магазинов и лавок, а также „нэпманы“; 5) Все бывшие землевладельцы, крупные арендаторы, богатые крестьяне, использовавшие в прошлом наемную силу. Все бывшие владельцы промышленных предприятий и мастерских; 6) Все лица, чьи близкие родственники находятся на нелегальном положении или продолжают вооруженное сопротивление советскому режиму в рядах антисоветских банд; 7) Все иностранцы независимо от национальности; 8) Все лица, имеющие родственников и знакомых за границей; 9) Все члены религиозных сект и общин (особенно баптисты); 10) Все ученые и специалисты старой школы, особенно те, чья политическая ориентация не выяснена до сего дня; 11) Все лица, ранее подозреваемые или осужденные за контрабанду, шпионаж и т. д.»