Лепестки падали Ночке на колени и на пол. А он целеустремленно добирался до середины. В бордовой роскоши скрывались пестики и тычинки. Хлипкие, невзрачные, складывающиеся в желтого паука. Вот и он такой же. Много всего наверчено да накручено, но никто не видел его настоящего – нежного цветочного паучка.
– Ром! Все готово! – позвала Маленькая мама.
У них была традиция – ужинать обязательно вдвоем или хотя бы вместе пить чай перед сном. Вернее, втроем, спохватился Ночка, еще же была его сестра! Величиной с кулачок, если судить по животу мамы, но была!
Ночка представлял сестру веселой и бойкой, девчонкойзадирой. Маленькая мама, судя по составленному гардеробу, представляла ее принцессой, нежной барышней. Но он наверняка полюбит ее любой. Даже если сестра будет целыми днями сидеть в своей комнате и читать книжки. Книжки ему тоже нравились.
На кухне посреди стола в узкой вазе царствовала кровавая роза. Все-таки зря он ее купил. Вид у цветка был как раз хеллоуинский. Он не разгонял тьму, а наоборот, кажется, притягивал. В этой розе не было ни капли доброго, светлого, поднимающего настроение.
Маленькая мама накрывала на стол. В мягком розовом домашнем костюме она была похожа на большого плюшевого мишку.
– Мне кажется, что в последнее время ты совсем уж мрачный, – сказала она, раскладывая по тарелкам пюре, которое у нее всегда больше напоминало жидкую манную кашу.
Ну зачем она сама начинает? Бередит его. Что она хочет услышать?
– Ты сама все знаешь, – буркнул Ночка.
Маленькая мама устало вздохнула.
– Я подумала, что, может, у тебя для разнообразия появились другие проблемы, а ты сразу сердишься.
– У меня одна проблема.
– Вовсе нет, – возразила Маленькая мама.
– Вовсе да, – упрямо повторил Ночка. – Я никак не пойму, почему мне нельзя доучиться тут? Пожить хоть у…
Он осекся, перебирая друзей. День обитает в комнате с младшим братом и этим чертовым зверем. Феникс – с сестрой, они и так вечно делят комнату, двигая пограничный стеллаж. У Кощея сорок кошек. А вот Горыныч, который живет с отцом, может, и пустил бы, но не очень-то хочется в их холостяцкую комнату в общаге. Русалка? Ее родители относятся к нему хорошо, но явно не оценят в качестве жильца.
Маленькая мама демонстративно закатила глаза.
– Мы обсуждаем это чуть ли не каждый день! – недовольно проговорила она. – Там легче поступать учиться дальше – раз. Я не буду за тебя волноваться – два. Это новые возможности, новые горизонты… – Она вдруг сделала круглые несчастные глаза. – Да и как я справлюсь без тебя? Папа все время работает.
Маленькая.
Ночка сокрушенно вздохнул. А на другой чаше весов еще три школьных четверти с его Дружиной.
Глава 31Парикмахеры из подворотни
18–21 октября
С утра, перед школой, Ром заявился к Демьяну, и тот подумал, что, похоже, мать-потрошитель совсем допекла Ночку своими сборами. Теперь друг сбегает из дома ни свет ни заря.
Вместе с Ночкой в сонную комнату братьев ворвался запах промозглого октябрьского ветра, словно вдруг распахнули окно.
Леша, еще в пижаме, спешно засовывал учебники в рюкзак. Ночка протянул ему принесенный с собой глобус и проворчал:
– Собираться нужно с вечера, чтобы утром ничего не забыть.
– Зануда, – сказал Лешка, покосившись на глобус, и снова продолжил свое дело.
– Не повезет твоей сеструхе, Ром, – хмыкнул День, вместо брата забирая из рук друга глобус. – Ты же как бабка с лавочки, все бубнишь да бубнишь. Пойдем на кухню, чай попьем.
Уже за столом, сворачивая блинчик с вареньем, Ночка огляделся по сторонам:
– Эй, Добрый День, а где твоя Невеста?
День перестал жевать, а Лешка низко опустил голову. Сдохла, что ли?
– Замучают все теперь этим вопросом, – шумно выдохнул Демьян. – Нет ее. Сбежала. Ушла туда, откуда и явилась.
Ночка снова вспомнил, как ему померещились зеленые кошачьи глаза в углу комнаты. Или это все-таки были огни с улицы? Он машинально откусил от блинной трубочки, не почувствовав вкуса.
Ночка же сам хотел, чтобы эта кошка пропала, исчезла из жизни Демьяна и из его жизни тоже. Вот, пожалуйста, теперь ее нет, но почему-то от этого не стало спокойнее.
– Может, вернется, – дежурно сказал он, чтобы подбодрить друга. – Нагуляется и вернется.
– Надеюсь. Мне ее не хватает, – признался День.
В школе Соня встретила Демьяна смущенной улыбкой. Она стояла у окна рядом с кабинетом, и День вдруг приотстал от Ночки. Как вести себя с ней? Сделать вид, что не было того поцелуя? Или подойти и взять за руку? Приобнять? Ночка же все равно обо всем знает. Нет, не про поцелуй, а о том, что Соня вчера снова гостила у Дня.
Но тут к ним присоединились Горыныч с Жар-птицей, и вся компания просто по инерции пришвартовалась рядом с Соней. И при Мари День не решился обнять ее.
Затем к ребятам подошел Кощей.
– Привет! Привет! А ты чего такой мрачный, будто тебе наваляли наконец? – спросил он у Горыныча.
День глянул на Кольку. Тот и впрямь был не в настроении, сверкая глазами из-под насупленных бровей. Демьян перевел взгляд на Жар-птицу. Ее бледное лицо ничего не выражало, словно закаменев. Ясно-понятно, у Горына снова проблемы с подружками…
Ночка же, когда День посмотрел на него, казался удивленным и растерянным. Да уж, они оба так углубились в свои мысли, что даже не заметили раздражения Горына. Да и не больно-то Дню хотелось это замечать.
Колька угрюмо посмотрел на девчонок, всем видом выражая, что не хочет при них говорить.
– Давай-ка за мной, – скомандовал Ночка и махнул головой в сторону.
Парни отошли, а Мари с Соней остались подпирать подоконник. Они с любопытством глянули друг на друга, одновременно вежливо улыбаясь, а потом Соня достала учебник биологии и уткнулась в первую попавшуюся главу.
– Василиса эта. Бросила меня, – процедил Горыныч.
– Так вы встречались? – уточнил Кощей и зевнул.
Горыныч промолчал, а День снова устало подумал, что Колька его все-таки страшно бесит. Он вечно создавал проблемы, а расхлебывать приходилось Дружине. Горыныч и в компанию-то попал из-за того, что облажался. Наверняка ему опять что-то надо. Даже хорошо, что в деле замешана та девка. Со своей личной жизнью пусть разбирается сам.
Противно дребезжащий звонок напомнил о начале урока. День еле сдержал облегченный вздох – он еще никогда так не ждал занятий – и сразу двинулся в сторону кабинета. Кощей последовал за ним. Ночка с Горынычем остались вдвоем.
– Не она первая, не она последняя, – ободряюще улыбнулся Ром и потрепал Кольку по плечу.
Тот слегка отстранился, сбрасывая ладонь друга.
– Нужно отомстить, – сказал он.
– Кому? – не понял Ночка.
– Василисе.
– Она же девчонка… – засомневался Ночка. – Что ты хочешь с ней сделать?
– У нее слишком шикарные волосы, – ответил Горыныч, – немного подрежем. Так, просто напугать, проучить. Ничего страшного.
– Роман! На урок! – окликнула Ночку Аллочка.
– Ага! – Ром шагнул в сторону кабинета, но Горыныч придержал его за рукав толстовки.
– Так ты поможешь?
– Волосы? – Ночка вспомнил высветленную шевелюру Василисы Татьяновны и обреченно вздохнул: – Но без боли?
– Ну конечно, – кивнул Горыныч. – И давай без Демьяна с Феликсом. Собираемся вечером в среду.
Василиса два раза в неделю ходила на танцы, и на пути от студии до ее дома нашлось подходящее для перехвата место: темный, без фонарей, узкий проулок. Ночка, Кощей и Горыныч поджидали девчонку, коротая время за сидром. Все были в капюшонах, а на лица намотали шарфы. Ночка надел старую, не по размеру, походную куртку отца и его же штаны. В этой непривычной одежде он ощущал себя кем-то другим и, кажется, был способен на все.
Парни молчали. Горыныч поминутно доставал телефон и смотрел, который час. Кощей потягивал сидр и выглядел, как всегда, спокойнее всех. Ночка разглядывал лужу с закисшими в ней тополиными листьями. Он сдвинул шарф на подбородок и отпил из жестяной банки, потом снова уставился в лужу.
И вдруг Ночка увидел, что бурые мертвые листья всплыли из темной воды и закрутились на поверхности, мешаясь со световыми бликами от телефона Горыныча. А посреди воронки из листвы возникла девушка, она ухмыльнулась и протянула к нему руку…
Ночка вздрогнул и выронил банку.
– Растяпа, – хмыкнул Кощей, а глянув на друга, сдвинул брови: – Эй, все норм?
Ром тряхнул головой. Опять это странное состояние, как будто он на секунду потерял себя. А сейчас внутри поселилась какая-то пустота. Беспросветная тоска, как от поцелуя дементора. Хотелось пойти домой, с головой закутаться одеялом и спрятаться от всех жутких монстров.
– Не думал, Ночь, что ты такой нежный, – с неожиданным презрением заметил Горыныч.
Ром с силой пнул жестяную банку, и та покатилась, разбрызгивая пену, как бешеная собака.
– За языком следи, – прохрипел он. Хотел зло, а получилось жалко.
– Тс-с-с! Смотрите! – громко прошипел Кощей.
В круг света от дальнего фонаря, словно на сцену, вошла Василиса Татьяновна в неизменной косухе и обтягивающих джинсах. Ее пышные желтые волосы – их цель – рассыпались по плечам.
Парни мигом затихли. Кощей спрятал телефон.
Вот только Василиса была не одна. С ней шли еще две девчонки. Одна на повороте откололась, махнув на прощание, а другая продолжала шагать рядом. Подруги что-то увлеченно обсуждали и смеялись.
Ночка недоуменно глянул на Горыныча, а Кощей тихо выругался.
– Раньше я ее провожал. Не думал, что она теперь с подругами ходит, – прохрипел Коля, ставя на землю полупустую жестянку. – И откуда мне было знать, что они подруги?
– Ты совсем тупой, Горын, да? – вздохнул Кощей, натягивая на нос шарф.
Колька угрюмо молчал. А Ночка растерянно смотрел на вторую девчонку. Ее было сложно не узнать.
Горыныч покосился на Рома.