Их глаза встретились – сегодня он храбро смотрел на Невесту, – и Ночке вдруг показалось, что из ее влажно блестящих зрачков на него взглянула девушка. Он моргнул, и видение растаяло. В огромных черных зрачках кошки не было ничего, даже блеска фонарей.
– Так, Ночке больше не наливать, – засмеялся Кощей, пихнув друга в плечо, и вся компашка, словно эхо, ответила дружным хохотом. – Ты что, выпал из жизни? Мысленно уже уехал от нас?
– Отъехал, – загоготал Горыныч.
Ночка растерянно глянул на Кощея, на Горыныча, обвел взглядом остальных и сам удивился – как будто на секунду заснул, что ли?
– Не мог нас подождать, уже надрался, – вставил Демьян.
– Смотри, День, уведет он твою Невесту, увезет за сто морей, – пошутил Кощей.
– За эту вот я больше боюсь, – улыбнулся День, обнимая Соню, и, почувствовав на себе ревнивый взгляд кошки, поспешно добавил: – А в преданности Невесты я не сомневаюсь!
Соня больно щипнула его:
– А в моей, значит, сомневаешься?
Вместо ответа он чмокнул девушку в губы. Соня смутилась и опустила голову. День довольно хмыкнул:
– Всегда работает против твоего бурчания!
Соня опять его ущипнула.
– Ну все, идем! На нашу скамейку в парк? – предложил Ночка.
Ему было неприятно смотреть, как Соня жмется к Демьяну. Это был его вечер. Это был последний вечер Дружины. А День – его лучший друг. Но, может, так считает только он?
– Еще Феникс не подошел, – напомнил Кощей.
Соня дернула Демьяна за рукав.
– Проводишь меня? Доктор запретил много гулять, да и вам надо провести время в мужской компании.
«А она догадливая, молодец», – подумал Ночка.
Соня вдруг сделала шаг к нему и порывисто, неуклюже обняла.
– Не знаю, увидимся ли еще. На всякий случай заранее желаю хорошей дороги!
– Так мы всем классом пойдем его провожать! Разве нет? – уточнил Кощей.
– Я точно пойду! – гаркнул только подошедший Феникс. – Хоть я и не в вашем классе!
– И я! – подал голос Горыныч.
Ночка повернулся к Демьяну:
– А ты придешь?
– Не пей больше, кисейная барышня, – фыркнул День. – Конечно, приду! Ну все, сейчас Соню на автобус посажу и вернусь к вам. Туда и обратно! Ждите!
Невеста засеменила следом за парой. Ночка, провожая кошку глазами, подумал, что ни за что и никогда не стал бы за кем-то бегать.
– Предлагаю, – донесся до Рома сквозь толщу мыслей голос Феникса, – валить отсюда. Не в парк! Ветер уж больно сильный, белые пряди с головы Ночки сдует – будет ходить немодный. Я знаю одно место. Там и от ветра спрятаться можно, и даже костер разжечь. На машине доедем. Я сегодня ваш лучший, незаменимый и трезвый друг!
– Поддерживаю идею! – одобрил Кощей. – Раз трезвый друг у нас теперь есть, надо для остальных еще сидра и коктейлей купить. И чипсов, что ли?
Горыныч любовно похлопал себя по рюкзаку.
– Я тут Ночке подарок несу. Девчонок подождем, да?
– Ночь, подставляй карман! – перебил Горыныча Кощей.
Ночка привычно высыпал карандашики в карман, Феникс запустил туда руку и вытащил красный – цвет Жар-птицы.
– Дело дрянь? – неуверенно произнес он. – Хотя Машка где-то тут, но не пошлем же мы ее за сидром…
Ночка похолодел. Кажется, даже фортуна против их последней сходки. Когда-то давно в шутку решили, что если вытягивают карандаш Жар-птицы в ее отсутствие, то затея гиблая и надо все отменить.
– К черту! – воскликнул Горыныч и тоже запустил руку в карман Ночки. – Серый!
– Понял, не дурак, скидывайте бабло, – сказал Кощей.
И тут Ночка увидел Ауку. Девочка куда-то брела – маленькая и бесстрашная. Она любила гулять одна, но с каждым разом эти прогулки уводили ее всё дальше от дома. Что Аука делает у школы в такой поздний час? Ах да, мать, наверное, тоже дежурит…
– Опа! – раздался вдруг голос Горыныча. – Пойти, что ли, шугануть эту мелочь? Пусть повизжит!
Ночка с отвращением глянул на него. Феникс тоже скривился и сказал:
– Совсем уже, что ли? Хорош! Пусть идет куда шла.
– Это моя знакомая, – тихо проговорил Ночка, и его голос вмиг оборвал смех Горыныча.
Колька понял, что пошутил неудачно.
– Для себя ее растишь? – попробовал снова юморнуть он, однако никто даже не улыбнулся. – Ладно, согласен, ляпнул не подумав. Это все пиво. Я не совсем еще рехнулся!
Но Ром не слушал Горына, он смотрел, как уходит куда-то Аука.
Аука – белого цвета.
В кармане пальто все еще лежали маленькие цветные карандаши.
Белый карандашик был один.
А цвет принадлежал двоим.
Вот они – его Дружина. Не пошли сразу домой, а собрались вокруг него. Разгоряченные, распаренные, жаждущие продолжить веселье. В их ушах всё еще звенит музыка, в жилах вскипает кровь. Время после школьной дискотеки всегда лучше самой дискотеки.
Дружинники, пересмеиваясь, обсуждали девчонок, диджея Фела, физрука, который пригласил на медляк Аллочку, и хвастались нелегально распитым сидром. Ночка слушал парней, и ему совсем не верилось в переезд, не верилось, что его жизнь уже как попало запихана в коробки, а квартира похожа на пункт выдачи. Не верилось, что это последняя встреча Дружины. Ведь все было как всегда.
Сегодня все было хорошо.
И Ночка радовался этому. Но тем не менее где-то внутри него, где-то в области сердца разрасталась тьма отчаяния. И сегодняшняя радость балансировала на краю бездны. Ром не понимал, как могут соседствовать два таких противоположных чувства. Но это было именно так. Он словно невидимо гнил изнутри, как яблоко с коричневой сердцевиной, постоянно чувствуя горечь и сожаление. Как будто он не переезжал, а доживал свою жизнь.
День вернулся, неся на руках Невесту. К компании тем временем присоединилась Русалка – просто подошла и встала рядом, как будто это ее ждали. Она не могла пропустить проводы Ночки. Потом появилась Жар-птица. С ней были Динка и еще какая-то девчонка, про которую Горыныч сказал, что «она нормальная», хотя, пожалуй, для него нормальными были все, кроме тех, кто его бросил. А Соня-то думала, что они будут сидеть мужской компанией, позлорадствовал про себя Ночка. По правде сказать, сначала он тоже так думал.
– Ты Соньку провожать на другой конец света ходил? – разворчался Феникс. – Даже Кощей с «сервизом» уже вернулся.
Горыныч повернулся к Демьяну, как будто тоже хотел что-то сказать, но промолчал.
– Автобус долго ехал, но вот он я, – похлопал себя по груди День. – Какие планы?
– Двигаем, – сказал Горыныч. – Наш автобус давно тут.
Вся шумная ватага двинулась за школу, где их поджидала голубая «избушка». Ночка сел спереди, к Фениксу. Остальные, толкаясь, устроились на боковых лавках в кузове.
– Многовато нас, – пробубнил Феникс. – Ну да ладно, я знаю, где проехать без приключений.
– Ого! – воскликнула Динка, которая впервые очутилась внутри «избушки». – Как тут прикольно! Жить можно! Стол, лавки имеются, а вечером можно матрас на пол бросить.
– Потому-то она и «избушка», – с гордостью откликнулась Жар-птица.
– Да, скоро Феникс с этой, как ее, сюда переедет, – ляпнул Горыныч. – Освободит тебе, Мари, комнату!
Феникс нахмурился и глянул на Ночку, но тот отвернулся к боковому окну. Ром не видел больше смысла разруливать мелкие перепалки в Дружине. Да и Жар-птица в долгу, разумеется, не осталась. Она уже сзади вопила:
– Что, Горын, мало я тебе рожу расцарапала?
Все захохотали. Ром заметил, что Феникс тоже довольно ухмыляется.
Да, они точно справятся без него.
Ехали недолго, но всё какими-то пустырями. Парни стали открывать сидр, и на ухабах, под смех и крики, пена выплескивалась им на куртки. Кошка хотела привычно устроиться на плечах Демьяна, но «избушку» так трясло, что она спрыгнула на скамейку и забилась в уголок.
Вскоре Феникс затормозил и скомандовал:
– На выход!
Горыныч открыл двери фургончика. Невеста поспешно забралась Дню на плечи, окутав его живым воротником.
Снег припорошил грязь, стало светлее. Полная луна зловеще высвечивала темное здание.
То самое – поняла неприятно удивленная Бесена. Шерсть кошки-с-бесом невольно вздыбилась, и она выпустила когти.
– Эй! – возмутился День. – Полегче!
А потом ласково потрепал свой живой воротник.
– Ну что ты? Там нет привидений!
– Как ты с ней нежно, – проворковала Динкина подружка, стараясь держаться рядом с ним.
День только вежливо улыбнулся и поспешил догнать идущего впереди Кощея.
На мерзлой земле еще угадывалась дорога к зданию, оставшаяся от строительной техники, – две колеи как две тропинки. Феникс на «избушке» подъехал почти вплотную к входу, осветив фарами черное нутро заброшки.
Наконец вся компания, посмеиваясь и возбужденно переговариваясь, вторглась в тишину нерожденного отеля.
– Мы тут в сентябре с однокурсниками сидели. Хорошее место, тихое, укромное, – сказал Феникс, оглядываясь по сторонам. – Самое то, чтобы трупы прятать.
И он, изображая зомби, двинулся на девчонок. Те дружно взвизгнули и рассмеялись, радуясь приключению.
– Настоящий Хеллоуин! – задорно крикнула Жар-птица.
– Велесова ночь, – поправил Ром.
Хотя луна, крадущаяся над каркасом крыши, заглядывала между ребер-стропил, внутри царил полумрак. Феникс мазнул фонариком по стенам с граффити, потом полез в строительный мусор и извлек несколько старых газет и бутылку с розжигом.
– Тут у нас и заначка осталась. Костер сейчас запалим!
Парни стали с энтузиазмом ломать доски, вкладывая в это занятие всю свою молодецкую силу. Жар-птица соорудила костер. Когда деревяшки расцвели первыми звездочками пламени, все расселись в уютном круге света и начали доставать припасы, шуршать пачками с чипсами и разливать сидр по пластиковым стаканчикам.
Кощей решил было поиграть на гитаре, но Феникс мигом выбежал на улицу и включил в «избушке» музыку.
– Прости, Илья, но я сегодня диджей Фел и не собираюсь выходить из роли, – вернувшись, сказал он.