– А еще кто-то есть? Брат, сестра?
– Нет. Уже нет.
– Значит, ты совсем один…
– Я давно один. Привык. Я и женился первый раз от одиночества. Второй раз… сам не знаю. Вроде надо было жениться. Оба раза какая-то чушь получилась. Сын вот растет без отца. Нет, я вижусь с ним, помогаю и вообще. Но я всегда хотел…
– Я поняла.
– Ты знаешь, я никогда так остро не чувствовал одиночество, как сейчас. Пока ты не появилась. Когда ты уходишь… Я просто один во вселенной.
– Боже мой! – с тоской сказала Юля. – Как я хотела, чтобы все было просто. Я вообще не знаю, гожусь ли для брака – мне казалось, я была хорошей женой, а чем все кончилось? Мы с тобой ровесники, я состарюсь быстрее тебя…
– Ну что за глупости ты говоришь? Разве это главное – ровесники, не ровесники?
– И я не смогу родить тебе ребенка. У меня была операция… В общем, не смогу.
– И что мы будем делать?
– Твое условие… Ты не передумал?
Кирилл долго на нее смотрел, потом сказал:
– Нет. Если не хочешь, то уходи. Я так больше не могу. Лучше совсем не видеться. Мне казалось, что… Значит, я ошибся. Прости.
И Юля ушла. Ушла и маялась уже третью неделю, не зная, что делать: «Нет, не хочу, не хочу никакой любви. Не хочу замуж. Хватит с меня. Слишком сильно я обожглась, не хочу». Но почему-то Кирилл снился ей и мерещился на улицах, а рука сама тянулась к телефону. И в душе поселилась тревога: «Как он там? Переживает, наверное, бедный. Что же делать, что же делать?..»
А Кирилл продолжал как-то жить: ходил на работу, что-то такое там делал, нужное и полезное, что-то такое ел, тоже нужное и полезное, а по вечерам тупо лежал перед телевизором, машинально переключая каналы, пока не засыпал под бормотание каких-то говорящих голов, чтобы резко проснуться под музыкальные вопли рекламы. Часов в пять утра он просыпался окончательно и лежал, тоскуя о Юле, – на белых льняных простынях. Синие он запихнул подальше. Потом Кирилл случайно нашел ее шарфик, завалившийся за вешалку в коридоре, – шарфик еще хранил аромат Юлиных духов. Он вдохнул аромат, открыл окно и выпустил шарфик на свободу с семнадцатого этажа. Шарфик долго порхал на ветру, пока не исчез совсем из виду. А Кирилл взял и напился.
В середине апреля вечером Юля неожиданно позвонила ему. Он был дома – только что проснулся и решил наконец поесть: придя с работы, просто свалился замертво, так устал. Он разогревал в микроволновке какую-то непонятную еду и жевал кусок черного хлеба. Его даже мутило от голода – днем забыл пообедать. Увидев Юлин номер, высветившийся на экране, Кирилл так разволновался, что выронил телефон, который быстро заскользил по гладкому полу под стол. Кирилл ринулся за телефоном и испуганно заорал в него, сидя под столом:
– Алло, алло! Юля! Я здесь!
– Что ж ты так кричишь-то?
– Я телефон уронил.
– Нам нужно поговорить.
– Хорошо. Ты приедешь? Когда? Сегодня?
– Завтра. Давай сходим куда-нибудь. Только без машин. Напьемся…
Они договорились встретиться прямо у ресторана, и, когда Кирилл увидел Юлю, вылезающую из такси, и заметил у нее на руке свой браслет, он так обрадовался, что забыл все установки: весь день он старательно внушал себе, что должен быть холоден и сдержан. Какое там! Он просто сгреб ее в охапку и начал целовать на глазах у прохожих и швейцара, который не сильно удивился – видывал и не такое.
– Ну что ты делаешь! С ума сошел? Люди кругом…
– Наплевать. – Кирилл с жадностью ее рассматривал. – Я так соскучился. Просто безумно.
Юля улыбалась:
– Я-то думаю, что ж так удобно целоваться! А мы на ступеньках стоим…
– Хочешь, я куплю тебе лесенку? Для поцелуев? Знаешь, такую… в книжных магазинах бывают, в две ступеньки. Юль, может, черт с ним, с рестораном, а? Поедем ко мне?
И они поехали. Кирилл ничего не спрашивал – боялся. Но потом, когда они, устав от любви, тихо лежали на синих простынях, извлеченных из заточения, не выдержал:
– Ты… ты не передумала?
– Я скучала. – Юля вздохнула. – Я тоже сильно скучала. Даже не ожидала. Кирилл, ты не торопи меня, ладно? Дай мне время. Я… не готова пока.
– Но ты будешь работать в этом направлении?
– Я уже работаю. И вот тебе первый результат: я приглашаю тебя к нам в гости. На восьмое мая. Будет праздник – юбилей моей сестры, семья соберется. И ты наконец все обо мне узнаешь.
– Смотрины хочешь устроить? – спросил он мрачно. – Ладно.
– Кирилл, я же тебе говорила – много сложностей. Наши должны тебя принять. И ты должен узнать, с кем имеешь дело.
– Ты так это говоришь, словно вы – клан вампиров, ей-богу.
– Наконец догадался! – Юля засмеялась. – Да нет, какие мы вампиры. Хотя… Кто знает. Аррррр!
И она оскалила зубы, пугая Кирилла.
– Да ладно, тоже мне вампирша. Юль, а если… они не примут?
– Посмотрим. Чего раньше времени волноваться? Да, и форма одежды – парадная. Смокинг у тебя наверняка есть?
– Смокинг? Так это что, светский раут будет?
– Это будет бал! С танцами.
Если бы Юля только могла предположить, какие «танцы» их там ожидают, она ни за что не повезла бы Кирилла в особняк Свешниковых в Брюсовом переулке, где должен был состояться Маринин бал. К балу готовились серьезно: Анатолий дал свою платиновую карту Марине – только совсем-то не разори! А Фрося свозила их с Мусей в Париж за нарядами: Марина купила и Ирочке с мамой, и Татьяне Кондратьевой, и Юле. Мужчин одевали в Москве – увидев Ваньку в смокинге, Марина заплакала. И еще пуще заплакала, увидев подарок мужа – небольшую картину. Это был ее деревенский сон, воплощенный Лешим на холсте, – сон, про который Марина так ему и не рассказала. Но преображенный – на ладони Земли лежали они оба, глядя друг на друга…
– Как ты узнал? Ах, ну да! Это та картина, что тебе привиделась?
– Не совсем. А эта – нравится?
– Очень! Так лучше, чем мне приснилось! Спасибо!
– Ну что ж ты все плачешь-то, ангел?
– Что-то я сентиментальна стала к старости.
– Какой еще старости? С ума сошла? Ты посмотри на себя. Нашла старушку. Вся цветет.
Наконец настал торжественный день, и гости стали съезжаться в дом Свешниковых. Юля вышла встретить Кирилла, и он вздохнул с облегчением: почему-то не сильно верил в бал, опасаясь, что Юля его разыграла и он один припрется в смокинге, как дурак. Юля повертелась перед ним, показываясь, и он просто остолбенел – такой вырез был у нее на спине – просто вся спина голая! С ума сойти…
– Ну, пойдем знакомиться. Не бойся, сразу не съедят.
– Не утешай меня.
Увидев именинницу, Кирилл совсем потерял дар речи: Марина просто ослепляла своей красотой. Подробностей он не разглядел, успев только удивиться волосам необыкновенного лунного цвета, уложенным в высокую затейливую прическу, но, целуя руку, так и провалился взглядом ей в декольте – рядом кто-то выразительно кашлянул: это был Алексей, гневно глядевший на него черными глазами.
– Лёш, да ладно! – сказала Марина, когда Юля с Кириллом отошли.
– А чего он?
– Ты сам настоял на этом платье, теперь терпи. И я успела «заглянуть», пока он… отвлекался.
– Ну и как он тебе показался, этот Юлькин мужик?
– Ты знаешь, совсем неплох. Но я еще присмотрюсь.
А «Юлькин мужик» все никак не мог опомниться:
– Сколько, ты сказала, ей лет? Пятьдесят? Быть этого не может!
– Еще как может!
– Да-а, у вас тут такой цветник! Одна лучше другой!
– Я бы только не советовала даже нюхать эти цветочки, а то садовники очень ревнивые.
– Слушай, а эта красавица кто? Только не говори, что ей тоже пятьдесят!
Юля засмеялась:
– Это Маруся, дочка Марины! Ей всего восемнадцать. А вот рядом с ней, видишь, рыжий такой? Это мой старший сын Митя. У них летом свадьба.
– Когда ж ты его родила, в пятнадцать? Подожди! Как – свадьба? Марина же твоя сестра, они – двоюродные!
– Марина мне не сестра на самом деле. Я так сказала, чтобы понятней было. Мы как бы сестры.
– И что, все эти люди, они кто – родственники или тоже как бы?
– Более-менее. Я же тебе говорила: у нас все сложно. Поймешь со временем. Вон, видишь, высокий красивый мальчик? Ваня, сын Марины. А рядом – его девочка, правда, прелестная?
– Боже, глаза-то какие! С ума сойти…
– Пойдем теперь к Анатолию.
Кирилл считал себя сильной личностью – он сам сделал карьеру, начав с нуля, и поднялся до высокой должности в очень хорошей фирме; в делах был жёсток, а с людьми строг, но справедлив; упорен в достижении поставленной цели, словом, характер нордический, в порочащих связях не замечен. Но когда Анатолий медленно повернулся и окинул его внимательным взглядом, Кирилл тут же осел на задние лапы, поджал хвост и с трудом удержался, чтобы не заскулить.
– А, так это и есть твой ухажер? – Голос у Анатолия был тяжелым и густым, как расплавленный металл. – Добро пожаловать в семью. Чем заниматься изволите?
Кирилл рассказал, чем изволит заниматься.
– Знаю вашу фирму, неплохая. Как здоровье Семенычева? У него вроде бы инфаркт недавно случился?
Семенычев был генеральным директором. Кирилл отчитался и за Семенычева.
– Ну, идите, дети, развлекайтесь.
– Пойдем выпьем. А то ты аж позеленел! – засмеялась Юля.
– Позеленеешь тут… Он кто?
– Анатолий-то? Мой свекор. Я была замужем за его приемным сыном.
– Он тоже здесь? Твой бывший?
– Нет, что ты! Его не зовут. Он у нас… как это…
– Заблудшая овца?
– Вот-вот. Отрезанный ломоть. Я тебя оставлю на минуточку, ладно? Мне надо к Анатолию подойти.
Кирилл отхлебнул что-то из бокала и закашлялся – оказалось, виски.
– Ну, что? – усмехнулся Анатолий. – Пришла про своего спрашивать?
– Как он вам? Ничего? Марина одобрила по первому впечатлению.
– Ну, если Марина одобрила! Да нет, парень неплох. Я наведу справки по своим каналам.
– Спасибо, папа Толя!
– Вполне даже неплох. В коленках слегка слабоват, но это наживное. Подожди! Ты как меня назвала?