Кир стащил этот снимок из ее квартиры. Когда ждал Диану, открыл какую-то книгу, между страниц лежало это фото. Кир взял его. Как будто знал, что совсем скоро он лишится возможности видеть Диану живьем и ему останется только ее фотографическое изображение…
Жаль, что записи голоса нет. Он у нее такой чудесный! Когда Кир увидел Диану впервые, подумал, что голос у нее должен быть низким, чуть хрипловатым, каким обычно в фильмах говорят секс-бомбы. Но он оказался нежным, мелодичным…
Повинуясь порыву, Кир выбрался из-за стола, перешел улицу и остановился у телефона-автомата. Он помнил номер Дианы и набрал его…
Гудки.
Один, второй, третий, чет…
– Алло…
Ее голос. Нежный, мелодичный…
Тот самый, завораживающий!
– Алло. Вас не слышно…
Кир швырнул трубку на аппарат и заспешил подальше от будки.
Глава 2
Он рос примерным мальчиком: не хулиганил, отлично учился, играл в шахматы, много читал. Обычно такие образцово-показательные дети становятся изгоями. Их любят учителя, родители ставят в пример своим отпрыскам, вот тем это и не нравится. Но Кирилл ладил с одноклассниками. Быть может, потому, что давал списывать. А скорее благодаря своим мнимым спортивным достижениям. Кирилл наврал, что с семи лет занимается в школе самбо (на самом деле несколько приемов ему показал дядя-милиционер), и с ним просто боялись связываться.
Девочками Кирилл остро интересовался с детского сада. Он постоянно был в кого-нибудь влюблен, но тайно. Если остальные пацаны демонстрировали свои чувства к избранницам, дергая их за косички, то Кир держался от них на расстоянии. Он не обижал девочек, а проявить свою симпатию каким-то другим способом ему не хватало смелости.
По-взрослому Кирилл влюбился в восьмом классе в свою соседку по парте. Самое удивительное, что вместе они сидели два года и девочка совершенно его не трогала. И вот однажды…
Был солнечный октябрьский день. Деревья, росшие в школьном дворе, радовали глаз своей желто-багряной листвой. Кир любовался ими в окно, возле которого сидела его соседка. Сначала он смотрел мимо нее, но вдруг обратил внимание на то, что ее волосы сверкают на солнце золотом. С некоторым удивлением Кир уставился на нее. Он знал эту девочку почти восемь лет и всегда считал, что она светло-русая. И невзрачная. А она, оказывается, вон какая… золотая! Причем вся. Не только ее волосы отливали драгоценным металлом. Ее глаза тоже оказались золотистыми. И кожа, покрытая мелкими веснушками…
Ее звали Таней. И она стала первой, кого Кир поцеловал. Готовился он к этому весь учебный год. Все собирался с духом, собирался… Но отважился поцеловать только на выпускном вечере после двух стопок самогона, тайком принесенного одним из одноклассников.
Со школьного бала они ушли держась за руки. Кирилл шагал рядом с Таней, сжимал ее нежную маленькую ладошку и думал о том, как было бы здорово пройти с ней не только по спящему городу, но и по жизни. Он уже видел ее своей женой и надеялся, что их отношения, начавшиеся с неумелого поцелуя, закончатся свадьбой…
Вот такой он был, четырнадцатилетний Кирилл Исаев, мечтательный и очень романтичный!
Практически все лето они провели вместе. Таня только в Москву два раза ездила к родственникам. А остальное время была рядом с Киром. Они ни разу не поссорились и научились классно целоваться.
В конце августа Таня сказала:
– Нам нужно серьезно поговорить.
– Я слушаю.
– Нам придется на время расстаться.
– Как это? – тупо спросил Кир.
– Дело в том, что я уезжаю в Москву. Но буду приезжать. Часто-часто!
– В Москву? Зачем?
– Учиться. Я поступила в техникум.
– Так ты не к родственникам ездила?
– Нет, к ним. Жила у тетки. Но заодно решила попробовать поступить в техникум. И у меня получилось!
– А почему ты говоришь мне об этом только сейчас?
– Я знала, что ты расстроишься, и не хотела омрачать лето…
Она уехала в Москву. Кир скучал невероятно. Писал по два-три письма в неделю. Таня отвечала не на каждое, но все же весточки от нее приходили довольно часто. Несколько раз она звонила Киру с переговорного пункта и взахлеб рассказывала о своей новой жизни.
В родной город она приехала на зимние каникулы. Кир встречал ее с поезда, держа в трясущихся не столько от холода, сколько от волнения руках три гвоздики. Когда состав остановился и из двери вагона показалась Таня, Кирилл ее не сразу узнал. От его золотой девочки мало что осталось! Волосы – белые, всклокоченные и облитые лаком с зелеными блестками, лицо коричневое от тонального крема, а глаза… Нет, они остались теми же, светло-ореховыми, вот только голубые тени на верхних веках исказили их цвет и форму.
– Таня? – на всякий случай переспросил Кир.
– Масик! – завизжала она и повисла у него на шее. Никогда ранее Таня Кирилла Масиком не называла. Да и не вела себя столь вызывающе. Но Кир решил, что она просто соскучилась, вот и кидается. – Ты совсем не изменился! – захихикала она.
– А ты очень.
– Да? – Она начала вертеться, показывая себя так и эдак. – Как тебе моя прическа?
Он не мог сказать правду, что она ужасна, поэтому только пробормотал:
– Очень необычная.
– Ну, это для провинции, а в Москве начесы в большой моде.
– Но зачем ты перекрасилась? Мне так нравились твои золотые волосы…
Таня только фыркнула и, взяв Кира под руку, зашагала к зданию вокзала.
– Ой, Масик, знал бы ты, какая там жизнь! Все бурлит, не то что тут, у вас, – тараторила она.
– Я был в Москве.
– Это не то! Там надо жить! На Калининском проспекте я встретила Юру Шатунова, представляешь?
– А как твоя учеба?
– Да я же писала тебе, нормально.
– Ты писала, что еле на троечки тянешь.
– Так это нормально! Не вылетела же…
И опять давай стрекотать о вещах, совсем Киру неинтересных. Она никогда не казалась ему невероятной умницей. Училась неплохо, но только благодаря своей отличной памяти. Да еще Киру, у которого списывала домашние задания. И все же она была явно неглупой девочкой. Тогда почему ведет себя как полная дура? Кир не понимал…
Он проводил Таню до дома и поплелся к себе. Он был раздавлен и… Все равно влюблен. Не в эту вертлявую пергидрольную дурочку, а в ту золотую девочку, которая, как он надеялся… еще покажется из-под слоя штукатурки и вороха кричащей одежды, по ее уверению, модной в Москве…
Они встретились снова на следующий день и на короткое время. Таня убегала к подружкам, чтобы рассказать им о своей столичной жизни и, конечно же, о Юре Шатунове, встреченном ею на Калининском проспекте. Потом она поехала в деревню проведать бабушку, а вернулась за день до отъезда. Вечер они провели вместе. И даже целовались, но Таня почему-то отдавалась этому занятию не так самозабвенно, как раньше.
Он проводил ее на поезд. Помахал вслед. Сердце его ныло от дурного предчувствия…
Я ее теряю!
Она писала все реже. Совсем не звонила. Да и он не одолевал ее своими посланиями. Однако скучал и все еще питал к Тане чувства.
Летом она приехала вновь. Совсем другой. Не размалеванной и вульгарной, но и не той, золотой… Ее волосы теперь были пепельными, макияж умеренным. С встречающим ее Киром она сдержанно поздоровалась, поговорила ни о чем и отправилась домой, сказав, что позвонит.
Прошло три дня, Таня так и не дала о себе знать. Кир позвонил сам, но ее мама сообщила, что дочь гуляет с подружками. Он знал, где они обычно «тусили» (это слово привезла Таня из Москвы еще в первый приезд), и отправился туда, чтобы «случайно» с ней встретиться.
Он увидел компанию на школьном дворе. Таня курила тонкие сигареты и томным голосом рассказывала товаркам о… своем любимом! Мужчине тридцати лет, иностранце по имени Жан, с которым она познакомилась весной.
– Он такой необыкновенный, девочки! – вздыхала она. – Красавец, умница, богач! У него огромная фирма на родине, дом, две машины.
– Но он же старый, – ужасались девочки.
– Он взрослый. А сопляков с меня достаточно! Они даже целоваться не умеют.
– Но ты ведь несовершеннолетняя. Он не боится?
– Я сказала, что мне восемнадцать!
– И он поверил?
– А что? Я выгляжу старше. – Она небрежно стряхнула пепел с сигареты. – Он, кстати, выглядит моложе своих лет. Видели бы вы, как здорово мы смотримся вместе. Он высокий, смуглый, с кудрями черными, а я маленькая, светленькая. Жан называет меня своим ангелочком.
– А он откуда?
– Из Франции. В Москву по работе приехал. Собирается насовсем остаться.
– Так у него же фирма?
– Продаст. Сейчас на родину как раз уехал дела улаживать. А когда вернется, мы поженимся.
– Так тебе же еще нет восемнадцати…
– Как будто нет возможности пожениться раньше! – фыркнула она.
– Но тогда он узнает, что ты врала насчет возраста.
– Ничего, простит. Он так меня любит!
Больше слушать это Кир не мог. Развернулся и на ватных ногах зашагал прочь.
Таня позвонила ему в день отъезда. Сказала, что хочет попрощаться… и чтоб он помог ей чемодан до вокзала дотащить. Кир сказался больным и остался дома.
Некогда любимую девушку он увидел через полгода. Она приехала в родной город насовсем. С пузом. А вскоре родила мальчишку. Хорошенького, здоровенького и… чернокожего. Ее француз (если он на самом деле был французом) оказался с африканскими корнями. И конечно же, жениться на Тане он не собирался. Как и возвращаться в Россию. Фамилии его девушка не знала. Имя могло быть тоже вымышленным. Квартира, где они предавались страсти, была сдана другим людям. А кто в ней жил до того, они не имели понятия. В общем, Жан врал во всем! Все посвященные в ее историю решили, что парень учился в каком-то институте, например в «Лумумбе», а закончив его, уехал на родину.
Кир очень жалел Таню. Он порывался ее проведать, но было как-то неловко, и он все откладывал визит. А потом ему стало не до нее. Покончила с собой мама, умер отец. После школы он поступил в петербургский институт и переехал жить в город на Неве.