Мальчики определенно хотят внимания девочек, но именно к другим ребятам они обращаются за подтверждением своей мужественности [75]. Представление вашего сына о маскулинности определяется группой его одногодок, которые так же, как и он, понятия не имеют о том, что значит быть мужчиной. Мальчики-подростки, неуверенные в том, кто они такие и как вписаться в общество, равняются на сверстников, которые, кажется, все поняли, например на лучших спортсменов или крутых парней. И поскольку быть слабым так опасно, молодые люди формируют жесткий, преувеличенный мужской идеал, подкрепленный нашей культурой и созданный по образцу неуязвимых: профессиональных спортсменов, рэп-певцов, супергероев, звезд боевиков и даже воинов из видеоигр. Быть мужественным – значит ходить по натянутому канату, когда любой маленький шаг с узкой тропинки опасен. Один мой пациент лет двадцати с небольшим вспоминал, как в подростковом возрасте хотел быть похожим на героя аниме из популярного японского мультфильма: «Он заставлял девочек пускать слюни. Он был стоиком, и у него было загадочное прошлое. Вот кем я пытался быть – мрачным, ироничным антигероем». Другой пациент пятнадцати лет описал свою собственную борьбу следующим образом: «Мужественность обеспечивает страховочную сетку для тех, кто не знает, кто они такие. Это нормально – примерять разную обувь. Если вы действительно не знаете, кто вы есть, лучше попытаться быть похожим на кого-то другого, чем быть кем-то потерянным».
Мальчики-подростки формируют мальчишеское кредо, основным принципом которого является «Что угодно, только не женственность» [76]. Большая часть гомофобии, выражающейся в том, что мальчики называют друг друга гомиками, связана со страхом, что другие ребята увидят в них женственность [77]. Негласная клятва детства заключается в том, чтобы не быть «неженкой, занудой, слабаком или размазней» [78].
«Большие мальчики не плачут»
Обучение мальчишескому кодексу начинается рано. Примерно с четырех лет подрастающим мужчинам говорят: «Большие мальчики не плачут». И это только начало. Друзья, тренеры и даже отцы, помимо слов «гомик» и «гей», постоянно говорят ребенку, чтобы он не был «слабаком» или «девчонкой». Затем следуют наставления быть более мужественным: «Будь мужиком» и «Веди себя как мужчина».
Мужественность измеряется цифрами: насколько ты высокий, как быстро ты можешь бегать. Когда мальчики становятся старше, появляются другие показатели: сколько девочек ты водишь в постель и сколько денег ты зарабатываешь. Мальчики и мужчины вечно сравнивают себя друг с другом. Это приводит к бесконечным поддразниваниям, в основном шуточным, по поводу любого необычного поведения или физической характеристики. В мире мальчиков существует множество прозвищ: бледнокожего подростка его друзья называют Каспер (доброе привидение), а прозвище Гром для футболиста используется даже его учителями и тренерами (и только мать по-прежнему называет его Уильямом). Таким образом, чтобы вписаться в общество, мальчики должны играть определенную роль и для этого пожертвовать своей подлинностью.
Герой-стоик
Когда ученые пишут о мужественности, они говорят об образах, которые ей соответствуют [79]. Исследование Джеймса Махалика выявило несколько сценариев, которым следуют мужчины: «сильный и молчаливый», «крутой парень», «плейбой» и «настоящий борец». Единственный вариант для мальчика – играть роль героя-стоика, никогда не жаловаться и не показывать боль, а также всегда оставаться непоколебимым и уверенным в себе. Стоик жесток и решителен, и он верит, что действие говорит громче слов. Описывая стоицизм своего отца, писатель Джеффри Маркс говорил: «Взлеты и падения оставьте синоптикам, рассказывающим о температуре. Эмоциональный термометр моего отца обычно зависал где-то в умеренной середине. Я всегда знал, что у него были сильные убеждения, потому что он демонстрировал их своими действиями, никогда не колеблясь в своих обязательствах перед семьей, всегда поступая правильно и особенно хорошо относясь к другим людям. Но говорить о своих чувствах и эмоциях – выражать их словами? Нет. Это было чуждо моему отцу» [80].
Поскольку зависимость от кого-то и потребность в ком-то у мужчин запрещены, когда они приближаются к интимным связям, то сталкиваются со знаком «НЕ ВХОДИТЬ». Отношения мальчика-подростка с матерью особенно опасны, потому что она – человек, на которого до недавнего времени он больше всего полагался.
Маменькин сынок
Если «гомик» возглавляет список оскорблений у мальчиков, то «маменькин сынок» занимает второе место. Женский аналог «маменькиного сыночка» – «папина дочка», но у него нет негативной коннотации. Все потому, что для того, чтобы мальчик стал мужчиной, он должен отделиться от своей матери, тогда как от девочек этого не требуется. Будучи младенцами и малышами ясельного возраста, дети обоего пола хотят быть похожими на свою маму. Маленьким мальчикам можно играть с куклами или игрушечной кухней – до определенного момента. Примерно в то же время им говорят сдерживать слезы (примерно в возрасте четырех лет). Социолог Нэнси Ходороу предполагает, что, поскольку первая привязанность мальчика – это его мать, чтобы стать мужчиной, он должен в конечном итоге отказаться от этой связи [81]. Вот где зарождается принцип «Что угодно, только не женственность» – мужественность с самого начала определяется в негативных терминах: не быть похожим на маму.
В то время как мальчикам не рекомендуется находиться слишком близко к своим матерям, девочкам никогда не приходится полностью с ними разлучаться. Как гласит старая пословица: «Сын остается сыном, пока не обзаведется женой, но дочь остается дочерью всю свою жизнь» [82]. Девушкам не нужно выбирать. Они могут оставаться зависимыми от своих родителей (хотя, безусловно, доставляют им немало хлопот в подростковом возрасте), но при этом чувствовать себя независимыми. Мальчики, напротив, стыдятся своего желания одобрения и зависимости, потому что это заставляет их чувствовать себя слишком нуждающимися и, следовательно, немужественными. Поэтому они сохраняют эмоциональную дистанцию, уходят в свою комнату и, когда необходимо, отстаивают свою независимость путем противодействия и борьбы. Этот поиск мужественности делает путешествие подростка по мосту амбивалентности еще более сложным.
Альфа-самец
Запрет на близкие отношения имеет последствия для мужской дружбы. Мальчики рассматривают отношения с точки зрения иерархии. Вечно борясь за власть, они всегда должны казаться знающими [83]. Девочки, в отличие от них, живут в социальном мире постоянно меняющегося соперничества и союзов и получают статус от тех, кого они знают. Для мальчиков важно не кого, а что ты знаешь… и что ты можешь сделать [84]. Парень, который может выбить мяч за пределы парка или первым освоит новую компьютерную стрелялку, заслужит уважение своих сверстников. Послушайте, как группа мужчин обсуждает вчерашний баскетбольный матч. На первый взгляд это звучит так, как будто они просто говорят о спорте, но за этим скрывается соревнование в том, кто знает больше. Мальчики из средней и старшей школы хвастаются в основном такими вещами, как спортивные достижения или случайный секс на выходных, но никогда тем, что они получили главную роль в школьном спектакле или исполнили соло на скрипке на весеннем концерте. Как мы рассмотрим в следующей главе, маскулинность идет рука об руку с атлетизмом, но никогда не является результатом занесения в список почетных гостей.
Исследования показали, что, поскольку мальчики не любят говорить о себе так, как это делают девочки, они склонны тусоваться вокруг определенного занятия [85]. Я знаю, что во время велосипедного сезона могу часами разговаривать со своими приятелями по «покатушкам», но я редко вижу их, когда мой велосипед убирается на зиму. Дебора Таннен, лингвист, специализирующийся на гендерных различиях, рассказывает очень интересные вещи о том, как по-разному общаются мужчины и женщины [86]. Например, в ходе изучения того, что делают дети и подростки, когда их просят поговорить на серьезную тему, она обнаружила, что девочкам шестого класса не составляло труда обсуждать чувства и дружбу. Как и следовало ожидать, их сверстники-мальчики не могли усидеть на месте, и, хотя они переходили от темы к теме, тема «чувств и дружбы» поднималась редко. К десятому классу растущее чувство близости у девочек проявлялось в том, как они придвигали свои стулья в кружок и смотрели друг другу в глаза во время разговора. Мальчики сидели параллельно, устремив глаза прямо перед собой. Удивительно, но из этой отстраненной позы плечом к плечу они смогли раскрыться.
Как правило, мальчики способны завязывать тесные дружеские отношения до тех пор, пока они не стали подростками [87]. К сожалению, с возрастом мужчины чаще всего становятся более недоверчивыми к своим сверстникам, в результате чего чувствуют себя изолированными и одинокими. Возможно, когда-то в нашем первобытном прошлом инстинкт заставлял их видеть друг в друге конкурентов. Однако я подозреваю, что тенденция к отдалению друг от друга больше связана с оговоркой, которую я слышу снова и снова, когда пациенты-подростки описывают своих близких друзей-мужчин, – «не гомик». Можете ли вы представить женщину, которая, говоря о своей подруге, добавляет уточнение типа «Она не моя любовница-лесбиянка, просто друг»? Нелепо, правда?
Не имея никакого безопасного способа понять или выразить свои чувства, мальчики могут использовать только две возможности. Первая – это отстраниться, что, быть может, является единственным известным вашему сыну способом справиться с чувствами неуверенности в себе, неадекватности и страха. Вторая, менее желательная, – это проявлять чувства, сражаясь, становясь в оппозицию или занимаясь преступной деятельностью. Гнев – это единственное чувство, которое мальчики и мужчины могут безопасно выражать; им легче злиться, чем грустить.
Мужчины используют триаду психологических за