ветствии с поведением настоящего альфа-волка:
«Чувствовать себя комфортно в своей собственной шкуре, чувствовать себя комфортно тем, кто ты есть. Это мое определение того, что значит быть мужчиной. Не бояться показать свою боль».
«Мое определение мужественности? Я чувствую, что оно меняется. Раньше я бы определенно сказал: “Ты должен быть большим и сильным. Не плакать. Ты должны быть в состоянии взять на себя инициативу”. Однако теперь я понимаю, что эти характеристики не относятся к мужественности. Они могут быть отнесены и к женщинам. Определение того, что значит быть сильным, изменилось для меня – теперь это не наличие больших мускулов, а способность справляться с трудными ситуациями и готовность потерпеть неудачу».
«Я мужеподобный мужчина с чувствами».
Как общество мы должны перестать заставлять мужчин соответствовать понятию мужественности, которое определяется только тем, чем на самом деле не является. Цель состоит не в том, чтобы «феминизировать» мужчин, а в том, чтобы перестать подталкивать мальчиков к преувеличенному и стереотипному идеалу – идеалу, заставляющему их закрывать какую-то часть себя, которая не соответствует узкой концепции мужественности. Или, по словам Каео Васконселлоса, отмеченного наградами учителя и футбольного тренера, о котором вы узнаете больше в следующей главе: «Нам нужно перестать выбивать из мальчиков мягкость» [95].
Такая переосмысленная мужественность определяет силу не в терминах доминирования и физической агрессии, а скорее в понятиях морального мужества и самоконтроля. Мы должны взять страницу из книги игр альфа-волка и включить такие качества, как нежность, товарищеские чувства и сотрудничество, в нашу концепцию мужественности, в то же время позволяя мужчинам быть суровыми и конкурентоспособными.
Мужчина должен быть одновременно независимым и зависимым, сильным и слабым. Возможно, если в обществе будут меньше говорить о гомосексуальности, бисексуальности и трансгендерах, мужчины не будут чувствовать угрозы и необходимости что-то доказать.
Выигрыш, по словам Киндлона и Томпсона, велик: «Мальчики, укрепленные эмоциональной осознанностью и сопереживанием, с меньшей вероятностью причиняют боль другим и более устойчивы под давлением жестокости, которая встречается на их пути» [96]. Это требует от отцов демонстрировать эмоциональную открытость и сопереживание, не опасаясь, что они сделают из своих сыновей «слабаков».
Матерям придется вовлечь своих сыновей в диалог о том, каких мужчин они надеются воспитать. Родители также должны найти баланс между тем, чтобы дать своим мальчикам возможность вырасти независимыми мужчинами, и тем, чтобы сохранить с ними близкие и теплые отношения.
Папам
• Каково ваше определение мужественности?
• Какие идеи вы получили от своего отца? Какими были ваши отношения с ним?
• Как вы справляетесь со своими собственными чувствами и разочарованием?
• Когда вы в последний раз боялись? Вы кому-нибудь рассказывали об этом?
• Рассказываете ли вы своему сыну об ошибках, которые вы совершили, и о том, как вы с ними справлялись?
• Говорите ли вы о себе не для того, чтобы преподать своему сыну урок, а чтобы дать ему шанс по-настоящему узнать вас? Другими словами, снимаете ли перед ним маску?
• Можете ли вы общаться со своим сыном на эмоциональном уровне, говорить с ним о чувствах? Или беседуете, чтобы дать ему совет и преподать урок?
• Вы все еще обнимаете его и говорите, как сильно вы его любите?
Мамам
• Поощряют ли ваши действия сына к самостоятельности?
• Убираете ли вы за ним, спасаете ли его и обращаетесь ли с ним как с членом королевской семьи?
• Поощряют ли ваши слова сына быть независимым или «Что я могу для тебя сделать?» – ваш первый вопрос?
• Даете ли вы ему пространство, чтобы стать мужчиной?
• В то же время вы говорите с ним о том, как обращаться с женщинами? О чувствах?
• Действительно ли вы готовы принять большую уязвимость, даже неудачу, от мужчин в вашей жизни? От вашего отца, вашего мужа, вашего сына?
Обоим родителям
• Считаете ли вы своего сына ответственным за его действия или спускаете ему все, основываясь на позиции «Мальчики есть мальчики»?
• Поощряете ли вы его к открытости, воздерживаясь от длительных лекций или разговоров и пытаясь быть примерным слушателем? Когда он говорит, уважаете ли вы его чувства или мнения? (Подробнее об этом читайте в главе 10.)
• Есть ли у вас уверенность в том, что он во всем разберется, что в конце концов он вырастет в уверенного в себе мужчину, который найдет свое место в мире, даже если прямо сейчас это кажется невозможным?
Глава 6. Слишком крутой для школы
Чай Редди преподает в престижной школе Пунахоу в Гонолулу. В далеком 1979 году, когда Чай был еще младенцем, команда Пунахоу выиграла чемпионат штата по баскетболу. Возможно, вы слышали, что за них тогда играл Барак Обама. Сегодня Чай возглавляет Международный центр Пунахоу, является сотрудником приемной комиссии и тренером по футболу. Сын индийских иммигрантов, Чай вырос в Оклахоме и в старших классах играл в футбол. Он получил степень магистра по классической литературе и преподает историю, естественные науки и математику.
Прямо неподалеку от школы Пунахоу находится средняя школа Рузвельта. Хотя это государственное учебное заведение обслуживает гораздо менее привилегированный контингент студентов, оно также выпустило свою долю выдающихся людей, в том числе профессионального бейсболиста Майкла Лама и конгрессмена, главного судью Гавайев и поп-певца Бруно Марса. Каео Васконселлос, уроженец Гавайев, является одним из лучших учителей данной школы. В 2012 году город Гонолулу назвал его учителем года. Каео – учитель обществознания и, так же как и Чай Редди, тренер по футболу.
Оба этих человека серьезно задумались о взаимоотношениях мальчиков и школы. Например, Каео был настолько обеспокоен тем, сколько подростков бросало учебу до выпуска, что сам вернулся к преподаванию, чтобы изучить проблему; его докторская диссертация называлась «Восприятие маскулинности гавайскими студентами-подростками мужского пола». Я призываю вас ознакомиться с его докладом «Что делает мужчину мужчиной?» на TED.
Даже в Пунахоу, где некоторые ученики происходят из привилегированных семей, Чай видит, как мальчикам приходится нелегко [97]. «Не имеет значения, чему вы учите, – рассказывает он о своем опыте преподавания, – мальчикам будет сложнее, чем девочкам. У них еще не развита лобная доля. В неприятности попадают первые, а не вторые». И, как сотрудник приемной комиссии, Чай замечает, что девочки гораздо более сильные кандидаты, чем мальчики, – у них лучшие отметки, они более красноречивы на собеседованиях и мыслят более творчески.
Каео понимает, почему подростки, которых он учит, ведут себя так, будто они «слишком крутые для школы» [98]. «Какой стимул учиться, – недоумевает он, – если тебя называют гомиком? Девушки не говорят: “Он крутой, потому что умный”. Их интересуют пресс и мышцы». Учитель также не удивлен, что мальчики ненавидят читать: существует так мало актуальной и увлекательной литературы, за которую они могли бы зацепиться.
Подростки доказывают свою мужественность на футбольном поле и в раздевалке, а не в классе. Преуспевать в школе – это для девочек и ботаников. На самом деле мальчики, которые успевают в учебе, вынуждены преуменьшать свои достижения. Быть хорошим учеником круто только в том случае, если это получается естественно и без усилий. Когда популярный мальчик получает пятерку за тест, он, скорее всего, говорит своим друзьям: «Я почти не готовился», – хотя на самом деле это неправда. Некоторые мальчики овладевают искусством тайно преуспевать в школе. Но не те, кто забросил учебу, – последние просто не пытаются что-то сделать.
Опасения Чая и Каео вполне обоснованы. Такие книги, как «Война против мальчиков» (Кристина Хофф Соммерс), «Мальчики плывут по течению» (Леонард Сакс) и «Проблемы с мальчиками» (Пег Тайр), являются свидетельством того, что стало известно как «мальчишечий кризис» [99]. В статье для журнала New Republic Ричард Уитмайр пишет: «Требования сегодняшней учебной программы показывают, что многие мальчики не подходят для того, чтобы считаться “материалом для университета”. Вот почему в университетских городках женщин сейчас значительно больше, чем мужчин… В какой-то момент в начале 1980-х относительные академические показатели и устремления мальчиков пошли на спад. До сих пор никто не придумал хорошего объяснения этой тенденции» [100].
По данным Министерства образования США, которое отслеживает успехи американских студентов с помощью полугодового «табеля успеваемости», гендерный разрыв растет [101]. Девочки, за очень немногими исключениями, опережали мальчиков как по математике, так и по английскому языку с 1971 года, когда впервые был выпущен табель успеваемости. Недавний анализ почти 370 исследований, охватывающих более миллиона предметов, показал, что девочки превосходят мальчиков по всем академическим предметам, включая естественные науки [102]. И эта проблема существует во всем мире [103].
В сравнении с мальчиками девочки:
• больше участвуют во внеклассных мероприятиях (студенческое самоуправление, общество отличников, школьные газеты и дискуссионные клубы);
• делают больше домашних заданий (к двенадцатому классу в четыре раза больше);