Дэвид Мюррей, учитель математики средней школы в Калифорнии, придерживается аналогичного мнения:
«В школьные годы я был панком, так что хорошо умею ставить себя на место учеников. Я стараюсь быть с ними искренним. Поэтому, когда они говорят, что никогда не будут использовать математику, я отвечаю им: “Это правда, скорее всего, никто в этой комнате не собирается становиться математиком. Девяносто девяти процентам из вас алгебра не понадобится за пределами этого класса. Однако я поступил бы нечестно, если бы не научил вас этому. Все потому, что 99 процентам из вас нужно будет мыслить логически и иметь представление о числах. В реальном мире вам будет необходимо решать проблемы, рационализируя вещи количественно. Многим из вас нужно будет знать, как погасить студенческий заем или ипотеку, и 100 процентам из вас потребуется вести чековую книжку”» [121].
Дэвид продолжает:
«Я понимаю, что есть вещи, которые не волнуют моих учеников, и что их умы находятся за много километров отсюда. Но я также тренирую баскетбольную и футбольную команды и могу точно сказать, что никто из этих ребят не станет профессионалом. Тренерство – это преподавание жизненных уроков, которые будут востребованы за пределами спортивной площадки, и то же самое относится к моему уроку математики».
Вот обнадеживающий разговор, который у меня состоялся с пятнадцатилетним пациентом, чудом избежавшим исключения из школы:
Энтони. Я ненавижу писать. Мне никогда не понадобится учиться писать. Почему я должен изучать английский?
Доктор Прайс. Что ж, это интересно. Какие предметы, по твоему мнению, должен изучать девятиклассник?
Энтони. Ну, математику, может быть, естественные науки.
Доктор Прайс. Испанский?
Энтони. Определенно не испанский. Когда бы я смог им воспользоваться?
Доктор Прайс. Позволь мне сказать тебе кое-что. В некоторых странах примерно в шестом классе все дети сдают тест, который определяет, кто поступает в университет, а кто нет. Те, кто проходит тест, посещают занятия, которые готовят их к поступлению. Остальные тратят свои школьные годы на изучение профессии или каких-то других базовых навыков. Так что, если бы ты жил, скажем, в Англии, тебе, возможно, никогда не пришлось бы изучать некоторые из этих предметов.
Энтони. Я не знаю.
Доктор Прайс. Хорошо, давай представим, что тебе нужно прямо сейчас решить, кем ты хочешь стать, когда вырастешь, и после этого ты сможешь посещать только те занятия, которые имеют отношение к этой области.
Энтони. Я понятия не имею, кем я хочу быть. Может быть, заняться бизнесом, как мой отец. Так что, думаю, я бы сосредоточился на математике.
Доктор Прайс. Только на математике? На чем еще?
Энтони: Я полагаю, бизнесмен должен знать, как написать коммерческое предложение или письмо, поэтому я думаю, что мне следует посещать курс английского языка.
В конце концов вам придется поговорить со своим сыном о его школьных предметах и найти в них смысл. Единственный способ сделать это – узнать как можно больше о том, чему он учится. Вместо того чтобы полагаться на вопрос «Как прошел твой день?», спросите своего ребенка, чему он научился сегодня. Выберите один предмет, а затем позвольте сыну немного поучить вас. Возможно, вы узнаете что-то новое о Французской революции. Спросите, как он относится к персонажу романа или как урок истории может быть применим к текущим событиям. Вы можете высказать свои собственные мысли, и, возможно, вам даже захочется прочитать (или перечитать) некоторые из книг, которые ваш ребенок проходит. Став взрослым, я любил «Великого Гэтсби» и «Повелителя мух» больше, чем когда учился в средней школе.
В конечном счете цель состоит в том, чтобы стимулировать интеллектуальное любопытство. А чтобы воспитать интеллектуальное любопытство в своих детях, вы должны воспитать его в себе. Поднимайте за обеденным столом вопросы, которые вас интересуют. Спросите своих детей, что происходит в мире. Когда мои дети были помладше, я начинал каждый пятничный ужин с вопроса «Что нового произошло в мире на этой неделе?» И – читайте! Чтение – это, пожалуй, самое важное, что вы можете сделать, чтобы показать ценность обучения.
Не каждому мальчику повезло иметь такого учителя, как Каео Васконселлос, Чай Редди или Дэвид Мюррей. Однако одна вещь, которую вы можете сделать, чтобы сильно изменить ситуацию, – это представить чтение как классное занятие для мальчиков и мужчин. Брюс Пири, учитель английского языка в средней школе в Миссиссоге, Онтарио, отмечает: «Дети в начальной и средней школе отождествляют практику чтения с женщинами, матерями, которые читают книги и журналы» [122]. Пири так глубоко заботится о мальчиках и чтении, что написал об этом книгу. Он знает, что у большинства ребят, которым трудно выражать свои чувства, художественная литература вызывает отвращение. Пири надеется, что в скором времени гендерный разрыв в чтении и написании сочинений сократится, как и разрыв в математике и естественных науках, – только на этот раз мальчикам нужно наверстать упущенное. Чтобы это произошло, педагог предлагает изменить подход к изучению литературных произведений в школе. В частности, вместо того чтобы заставлять учеников сначала выражать свои эмоции на вымышленные произведения в классе, можно начать урок литературы с анализа исторического контекста, сюжета и тем произведения.
Пири считает, что мальчики находят написание сочинений сложным, потому что процесс слишком неоднозначен. Написание требует большой дозы «терпимости к неопределенности», которая заставляет их чувствовать себя временно неполноценными, слабыми и не контролирующими себя. Мальчики предпочитают занятия, которые четко структурированы и имеют определенные правила. Педагог предполагает, что вместо «тренировки уверенности в себе» им нужна «тренировка осторожности». Я объясню, как это делается, в главе 12. А до тех пор, если вы отец и в данный момент не заняты книгой, возьмите ее в руки. Мальчики редко видят, чтобы мужчины читали что-то большее, чем спортивную или деловую литературу. Если ваш сын учится в старшей школе, прочтите книгу, которая может ему понравиться. Убедитесь, что он видит, как вы ее читаете, расскажите ему немного о ней, а затем предложите почитать самому. Если ваш ребенок немного младше, создайте книжную группу «Отец – сын». Держу пари, вам было бы неловко просить друзей присоединиться, но в этом весь смысл, не так ли? Вы можете начать со слов: «Мы просто пытаемся побудить Джимми отложить джойстик и взять книгу…» Положительная реакция, которую вы получите, может вас удивить. Читайте книги, которые экранизированы, и сравнивайте киноверсию с оригиналом. Включите в программу какие-нибудь занятия, не связанные с чтением, например игру в мяч или походы, или запланируйте прогулку, связанную с одной из прочитанных вами книг. В конце этой главы приведен список произведений, которые могут понравиться вашему сыну. Вы также всегда можете проконсультироваться с библиотекарем – они эксперты в данной области.
Если вашему сыну действительно не нравится школа, ему может понадобиться помощь в поиске чего-то другого, что вызовет у него интерес. Я работал с достаточным количеством забросивших учебу юношей, которые могли бы сформировать новую категорию под названием «Мистер Профессионал». Эти мальчики превратили свои увлечения в малый бизнес. Один восьмиклассник фотографировал горных байкеров и сноубордистов на местных соревнованиях и продавал фотографии в Интернете. Он стал постоянным посетителем местной горнолыжной трассы, даже заработал бесплатный сезонный абонемент. Результатом его делового предприятия стали постоянные конфликты с родителями, потому что подросток пренебрегал домашним заданием. Тем не менее я склонен согласиться с такого рода предпринимательским оправданием невнимания к школе. В этом случае я хотел бы заверить вас, что многие известные и успешные люди уделяли больше внимания своему хобби, чем школьным занятиям. Свежий пример – Дэвид Карп, основатель сервиса блогов Tumblr. Он начал изучать язык HTML в одиннадцать лет, бросил среднюю школу в пятнадцать, чтобы сосредоточиться на программировании, и к двадцати семи годам имел двести миллионов долларов. Возможно, вашему сыну не так повезло в реализации своих амбиций и его все еще нужно поощрять к тому, чтобы он хорошо учился в школе, но не стоит недооценивать ценность хобби.
Мальчики должны быть сильными, и нет никаких сомнений в том, что физические упражнения помогают им стать такими, а также улучшают их настроение и сосредоточенность. Ричард Лоув, автор книги «Последний ребенок в лесу»[12], ввел термин «синдром дефицита общения с природой», чтобы показать, что современное общество отвернулось от прогулок на свежем воздухе [123]. По словам Лоува, британские исследователи обнаружили, что средний восьмилетний ребенок может лучше идентифицировать покемонов, чем названия обычных деревьев! Однако, если ваш сын – «домашний» мальчик, я не решаюсь рекомендовать вам вытолкать его из дома. Моя цель – увести вас от борьбы за власть, а не втягивать в новую войну.
Я видел, как немногим родителям удавалось заставить своих сопротивляющихся сыновей заниматься спортом. Но есть более простой способ: если это возможно, перестаньте возить ребенка в школу. Заставьте его ходить пешком или ездить на велосипеде. Подайте пример.
В конечном счете сильные школы воспитывают сильных мальчиков и девочек. Некоторые эксперты по детям, такие как доктор Леонард Сакс, горячо уверены, что раздельное образование приносит пользу как тем, так и другим [124]. Чай Редди, со своей стороны, считает, что мальчикам помогает присутствие девочек. Я склонен согласиться с ним. Одно исследование показало, что для мальчиков значение имеют не сверстники, а учителя-мужчины [125]. Без сомнения, нам нужно больше учителей-мужчин на уровне средней и старшей школы. Несмотря на то что подход к обучению «парты в ряд», «одна программа для всех», возможно, не адаптирован конкретно к потребностям мальчиков, он, по-видимому, является наиболее эффективным способом массового обучения, в чем и заключается суть обязательного образования. Однако в государственном образовании существуют некоторые тревожные тенденции, которые больше связаны с политикой, чем с педагогикой, и которые отвлекают необходимые ресурсы от государственных школ и затрудняют выполнение учителями своей работы.