[78].
Или еще одно дело, о котором рассказывала Le Parisien в январе 2022 года: на этот раз дело было в тюрьме Санте в Париже, где опять же надзиратель застал женщину-адвоката и ее клиента в разгар утех в комнате для свиданий. Во время обхода он был заинтригован движущимися тенями за дверью одной из таких комнат. «Это закрытый бокс два на два метра, там только стол и два стула, – описывает помещение один из его коллег. – Там нет видеонаблюдения, но дверь не глухая, в ней есть застекленная часть, которая позволяет нам убедиться, нет ли у адвоката проблем с клиентом». Две тени выглядели довольно возбужденными. Забеспокоившись, он открыл дверь и обнаружил любовников[79]. И снова обоим влюбленным грозит наказание. Согласно процедуре, был составлен рапорт о происшествии, и администрация тюрьмы направила сообщение в парижскую прокуратуру и коллегию адвокатов. Главное опасение заключается в том, что подобная близость делает возможной передачу опасных и нелегальных предметов: телефона, наркотиков или оружия. Нужно заметить, что заключенного не обыскивают на выходе после встречи с адвокатом, в отличие от свиданий с близкими…
Что касается оружия, Уилфрид Фонк продолжает перечислять: «Есть еще Месрин, который добыл себе ствол, с помощью которого сбежал из Санте, через своего адвоката – дистанция между ними была весьма зыбкой, по мнению окружающих». Выходит, опасения не беспочвенны.
Далее представитель профсоюза заверяет меня, что «с медицинским персоналом, конечно же, такое тоже случается. Тут нам не столь много известно, потому что это уже не наша компетенция. Может такое случиться и с представителями государственного образования, с персоналом частных контор, которые также работают в наших учреждениях…».
Любовники Клерво и другие истории…
Итак, за надзирательницами и адвокатами следуют психологи, медсестры, преподавательницы, которые также, разумеется, не застрахованы от романа с заключенным. И таких историй тоже много, но мало тех, кто согласен говорить об этом. Как и в случае надзирательниц, подобные дела становятся известны лишь благодаря статьям в прессе, где личность участников не раскрывается.
Возьмем 50-летнюю преподавательницу. Мужчина был младше нее. Ему едва исполнилось 20. Их любовь расцвела за дверями пенитенциарного центра Аннёллена, к югу от Лилля. Она преподавала там два года, прежде чем в июле 2018 года тайное стало явным. После этого контракт с ней не продлили. На требование объясниться преподавательница сначала все отрицала, но в ходе обыска в камере был обнаружен мобильный телефон, где был сохранен ее номер, а также переписка между ней и заключенным. Также была найдена банковская карта, предназначенная для пополнения телефона. В конце концов преподавательница признала роман и то, что она передавала продукты и сигареты. Но из-за найденных телефона и карты администрация не поверила, что ее роль ограничивалась лишь нарушениями режима питания. В тюрьме она больше не преподает[80].
Или еще одна история, опять же рассказанная в прессе, произошедшая на сей раз в Бельгии в июне 2014 года. Доминик вела занятия информатикой в тюрьме Сент-Юбер и подпала под чары одного из своих учеников-заключенных. Она просто любила его или любовь толкнула ее на нарушение закона? Апелляционный суд Льежа обвинил ее в подделке свидетельства о зачислении в вуз, чтобы добиться освобождения своего возлюбленного, который тем временем успел стать ее мужем[81].
Скрыты от публики и истории, связанные с медицинским персоналом. Фигуранты стараются не попадаться на радары администрации и избегать порицания общественности, если только их не ловят на горячем.
Так было с Полин и Абделем, полюбившими друг друга в тюрьме. Им удавалось несколько месяцев скрывать связь, пока кто-то не донес руководству. Полин с 2015 года работала в центральной тюрьме Клерво психологом. Она приходила к заключенным несколько раз в неделю. Во время этих сеансов и возникла ее связь с Абделем, осужденным на 15 лет за «похищение и насильственное удерживание» и «вымогательство денежных средств». Выйти на свободу он сможет не раньше 2027 года. Полин, которая на тот момент состояла в отношениях, представить не могла, что все покатится кубарем. О дальнейшем она рассказывает так: «Тогда я была в отношениях, все было хорошо. Я пришла помогать заключенным и старалась выполнять свою работу как можно лучше. Никогда не думала, что смогу так привязаться к нему»[82]. И все же она не устояла, несмотря на судимость Абделя. Что-то в этом мужчине есть такое, что трогает ее и необратимо влечет: «Он совсем не пугал меня, наоборот, в нем было нечто притягательное, чего не было у других. Он не выглядел опасным преступником»[83]. Психолог и заключенный становятся любовниками и держат это в тайне. Полин осознает, что нарушает правила администрации, но не может решиться прекратить эти отношения: «Я прекрасно понимала, что это не допускается, мне было от этого очень плохо. Но меня тянуло к нему, я не могла сопротивляться»[84].
Несмотря на все предосторожности, в конце концов через год их разоблачил надзиратель, который сам был влюблен в Полин. Он застал их за поцелуем и сообщил администрации. Разразилась буря. «Два года назад в тюрьме уже был прецедент. Такая же ситуация, женщина-психолог и заключенный влюбились друг в друга. Руководство очень плохо отнеслось к новому роману. Они сочли, что я предала их»[85]. На Полин и Абделя было заведено дело о «коррупции, незаконной передаче вещей и укрывательстве». Им вменялась в вину передача USB-флешки, содержащей интимные фото, что запрещено регламентом. В ожидании суда Полин были запрещены свидания, что молодая женщина переживала очень тяжело – и на то были причины: она была беременна их первым ребенком. В ноябре 2016 года она родила мальчика. «Мы не виделись почти год, и Абдель долгое время не мог взять своего сына на руки»[86].
Через несколько месяцев, в январе 2017 года, влюбленных оправдали. Но наказание все равно было. После отпуска по беременности и родам Полин пришлось уйти с работы. Что же до Абделя, он был лишен любой медико-социальной помощи – никаких стоматологов, врачей, запрет на психологическую помощь. Он был помещен в карцер и переведен за 500 километров от своей подруги. «Это полностью противоречит французским и европейским пенитенциарным нормам, а также воссоединению семьи, о котором трубят повсюду»[87], – указывает их адвокат, мэтр Жан-Кристоф Бассон-Ларби. Прокуратура не отпускала добычу и подала апелляцию на оправдательный приговор. Влюбленные снова предстали перед судом. На этот раз судьи приговорили Абделя к шести месяцам лишения свободы строгого режима, а Полин – к шести месяцам условно. «Им не дают любить друг друга. Суд занялся моралью, а не правом»[88], – снова возмущается их адвокат. Но все тщетно, эти двое любят друг друга назло и вопреки всему: Полин снова забеременела.
Незадолго до суда она родила второго ребенка, девочку, которую Абдель видел всего один раз. Несмотря ни на что, молодая женщина ни о чем не жалеет: «Я отправилась туда через пять дней после родов. Я должна была это сделать. Сегодня создать семью – наша единственная свобода. Я была очень травмирована всем этим. Предстать перед судом, вынести всю эту травлю, эти унижения… Я не стыжусь моего выбора, я принимаю его, но не выдвигаю по этому поводу требований и не жалуюсь. У меня потрясающая история любви, и я ни о чем не жалею»[89].
Я хочу выяснить потаенные мысли моего собеседника. Я спрашиваю Уилфрида Фонка, что он на самом деле думает обо всех этих историях. Неизбежны ли они из-за вынужденного тесного контакта?
– Как представитель профсоюза, я считаю это ненормальным, – начинает он. – Как только ты предупрежден, как только ты осознаешь, с кем имеешь дело, нужно соблюдать определенные правила. Но я понимаю, что никуда не деться от человеческого фактора. Конечно, есть вещи, которые не поддаются контролю. И в таких случаях уже дело каждого – принять правильное решение в нужный момент, то есть, раз уж решаешь перейти черту, это должно происходить с пониманием цели, с осознанием последствий и рисков. Их нужно принять в полной мере.
– Существуют ли группы поддержки, если сотрудник чувствует себя несколько уязвимым или неспособным устоять? Может ли он обратиться к кому-то, чтобы поделиться своим смятением?
– Иногда у такого сотрудника есть по-настоящему близкие отношения с кем-то из коллег – тогда можно совершенно свободно высказаться, спокойно поговорить, объяснить все обстоятельства без осуждения. Увы, это довольно редкий случай, потому что на заднем плане сразу же вспыхивает тревожная лампочка: «Ой! Нехорошо, нехорошо!» Человек будет бояться, что его или ее осудят и что все дойдет до руководства. В любом случае он или она не станет говорить об этом с начальством, это совершенно точно.
– Даже чтобы попросить о помощи?
– Да, потому что за этим кроется опасность. Единственная возможность, которая остается, – обратиться к психологам для персонала, потому что они-то обязаны хранить профессиональную тайну. Но это не то, о чем будешь думать в первую очередь.
– Получается, персонал тюрем находится в полнейшей изоляции…
– Да. И потом, не надо забывать, что ритм жизни персонала специфичен – они работают семь дней в неделю. И даже у тех, кто порой заводит семью, все может пойти прахом. Нет специальных мест, предназначенных, чтобы поговорить об этом. Единственное, где сотрудник, возможно, найдет понимание, – это у близких заключенного, и даже тут нельзя рассчитывать на полную объективность. Но, действительно, это может стать моментом острейшего одиночества.