Я объясняю свой замысел: не стремление классифицировать женщин, сошедших с проторенных дорог, но мою потребность понять, почему они вызывают столько отторжения и непонимания, желание рассказать о различных случаях – от тех, кто подчиняется своей судьбе, до тех, кто управляет ею самостоятельно, от сожалеющих до смирившихся, от случаев зависимости до историй настоящей любви, от сюжетов с плохим концом до тех, где говорится об искуплении и хеппи-энде. Она внимательно слушает, отвечает, аргументирует, часто соглашается, порой вскипает…
– Идет, – наконец говорит она. – Увидимся через неделю в моих владениях.
«Ее владения» – это некое кафе в VII округе Парижа.
Солнечный пятничный день, удивительно теплое начало октября. Сейчас 16:00. Дети с гомоном высыпают из школ, туристы все еще обедают на террасах, парижане, у которых уже начался выходной, с наслаждением прогуливаются, наслаждаясь бабьим летом.
София предпочла устроиться в дальнем зале кафе, где мы договорились встретиться, недалеко от Военного училища. Я не знаю, как она выглядит, слышала только ее голос. Она узнает меня – вот плюс или минус того, что твоя физиономия каждый вечер мелькает по телевизору, – как только я вхожу. Она приветствует меня широкой улыбкой. Я охотно отвечаю такой же, потому что эта женщина с первого взгляда располагает к себе. Не красавица в классическом смысле слова – нет, гораздо лучше. Лет шестидесяти, с огоньком, аристократическая осанка, неимоверная элегантность, безусловный шарм. Она внушает почтение. На ней темно-синий кашемировый свитер и наброшенный сверху палантин, который она то и дело поправляет.
Я сажусь. Стоит мне снять куртку, как она делает комплимент оттенку моего свитера. «Очень красивый синий цвет, такой яркий!» – говорит она тоном давней приятельницы. Она в совершенстве владеет этим изящным умением завести разговор, пресловутым small-talk. Я благодарю ее и перехожу к делу, чтобы не повисала неловкая пауза. Я снова выражаю ей признательность. Ее рассказ очень важен для моего расследования, он поможет взглянуть на эти необычные истории любви под другим углом.
– Не стоит благодарности, – отвечает она, – мне очень понравилось то, что ты рассказала о замысле книги.
Пока нам несут еду, я прошу ее в нескольких словах рассказать о себе. Я уже знаю, что она кинопродюсер. Я наводила справки: коллеги единодушно считают ее одной из самых уважаемых фигур киноиндустрии. Ее фильмография впечатляет: она работала с величайшими кинодеятелями на всех континентах – от Педро Альмодовара до Джейн Кэмпион, не забудем и о братьях Коэн. Королева. Акула кино.
Я спрашиваю о ее происхождении. Она говорит, что родилась в Египте, «в семье евреев-сефардов из Александрии, высланной в 1956 году во время Суэцкого кризиса», когда была еще «совсем маленькой». После Египта была Италия: «Мы жили хорошо, были состоятельными, отец – кинопродюсер, мать – чиновник в ООН. Они разошлись, но мое детство было счастливым. Я, что называется, из хорошей семьи». Она рассказывает о своей беспроблемной учебе: средняя школа, лицей, университет…
Она тоже захотела заниматься кино. Своим упорством создала себе имя с большой буквы в этом мире с очень жесткой конкуренцией, который не делает поблажек, особенно женщинам. Она даже влюбилась и забеременела. Родила сына, которого обожает, но ее карьера в Италии простаивала. Нужно было двигаться дальше, она это понимала – и без лишних переживаний перешла Рубикон. «Я не очень долго прожила с отцом моего сына, всего несколько лет. Потом переехала в Париж, потому что понимала, что в Италии, в Риме, женщины в моей профессии – это не принято, все слишком сложно». Когда София решила отправиться во Францию, ее сыну было всего два года. Но ее ничто не могло остановить. Я интересуюсь: «Но все же, вот так уехать, все бросив, даже отца своего ребенка, оказаться в другой стране, вдали от друзей, семьи, возможно, поклонников…» Она только отмахнулась: «У меня были амбиции, я сделала то, что мне казалось верным. Сын пошел в школу и отлично адаптировался. Мы в хороших отношениях с его отцом, разошлись интеллигентно. К тому же работа заняла в жизни столько места, что после мужа у меня были только мимолетные романы. Всегда интересные, но по сути неважные. К тому же сын часто говорил: "Не надо тебе нового мужа, пока я не окончу школу". В любом случае я много работала…»
Я прошу рассказать о ее пути по сложным и коварным лабиринтам кинематографа.
– Я начала с должности пресс-секретаря, потом несколько лет была ассистенткой режиссера. В Париже начала работать в одной продюсерской конторе, через несколько лет открыла свою компанию по связям с общественностью. В этом состояла моя жизнь, я была предана делу и увлечена. А потом захотела стать продюсером фильма до того, как мне исполнится 40. И я это сделала. Я спродюсировала первый фильм потрясающего парня, который стал не только моим другом, но, что важно, крупнейшим французским режиссером. Я продолжала работать пресс-секретарем, потому что так действительно могла себя обеспечивать, пока не ушла полностью в продюсирование. Я знала, что будет непросто. Но я много с кем была знакома. Так все и закрутилось. Я работала с режиссерами из разных стран, которые сейчас стали звездами первой величины. А потом мне как-то позвонила очень крупная международная контора. Они спросили, интересно ли мне стать руководителем продюсерского отдела в Европе. Это означало заниматься местными проектами, и это очень забавно, потому что как раз этим занимался мой отец. Он и «придумал» местные проекты. Если коротко, то это означает, что у нас есть американская половина и европейская, с местными продюсерами – французскими, испанскими, итальянскими, английскими и т. д. И вот я начала это дело для них развивать. Стала этакой «свахой» между ними и американцами. Мы начали сотрудничать с местными продюсерами и режиссерами. Таков мой путь.
Любительница криминалистики, гангстеров…
Настоящий бульдозер. Сильная женщина, которая идет вперед, знает, чего хочет, отдает себя всю. Но если всё так – в какой момент случается непредвиденное? Когда вмешивается судьба?
Она улыбается:
– Однажды среди десятков полнометражных «пилотов» мне попался фильм, который меня заинтересовал. Его предложил один итальянский режиссер – очень талантливый, очень известный у себя в стране. Он сказал: «Смотрите, я хочу снять фильм в разных тюрьмах». Я только скептически вздохнула. Я знала, что еще надо убедить большую американскую контору, чтобы они согласились на финансирование. Но история была довольно интересная – про женщину-преподавателя, которая приходит в тюрьму, чтобы работать с заключенными, и там раскрывается их повседневная жизнь и то, как этот опыт изменит некоторых из них и как преподавательница тоже изменится.
– Вы уже были знакомы с тюремным миром?
– До этого я спродюсировала фильм, снятый в тюрьме, во Флёри-Мерожи. Это было невероятно, потому что я всегда обожала криминалистику. Меня это очень увлекало: гангстеры, настоящие мафиози. Я считала это романтичным. А главное, мне казалось, что все эти люди совершенно не выглядят как представители своего ремесла. [Улыбается.] Я была знакома с одним мафиозо в Каннах, его звали Иль-Гато, то есть «кот». Я тогда была пресс-секретарем, работала с итальянским коллегой, и мы с ним всегда ходили менять доллары к Иль-Гато. Почему к нему? На все вопросы коллега отвечал: «Не беспокойся». Реально, как в кино: у него была пиццерия, и там было полно денег…
У меня возникает предчувствие, что я вот-вот нащупаю начало объяснения: а что, если еще до романа с заключенным в ней переплелись тяга к острым ощущениям и запретному с желанием взглянуть «с другой стороны», жить «как в кино»? Я замечаю, что все это весьма кинематографично. Она немедленно соглашается, но тут же умеряет мой пыл. В первую очередь ее привлекало не это. Прежде всего, говорит она, ей было «любопытно узнать, как и почему эти люди стали негодяями, преступниками».
Определенно, вот это желание понять, окрашенное сочувствием, – общая черта всех, кого я встречаю. У всех нас коренится в душе этот фактор, но, как мне кажется, за время расследования я открыла, что у этих женщин он на довольно высоком уровне, определяющем их личность или, во всяком случае, являющемся важной ее частью.
София рассказывает о второй встрече с нарушителями закона, о первых съемках в тюрьме: «Что меня впечатлило во Флёри-Мерожи – боялись все, кроме меня…» Я заинтригована и спрашиваю, не чувствовала ли она себя несколько подавленно. Она задумывается, некоторое время молчит и отвечает: «Во всяком случае, я не чувствовала себя в опасности, да, это было очень странно… Мне это казалось настолько интересным, я смотрела на все с любопытством… Да, именно это слово приходит мне в голову, мне была любопытна жизнь за этими стенами и при этом я хотела увидеть, понять».
Я прошу ее рассказать об этих съемках подробнее, и она делает это вполне охотно:
– Я продюсер на площадке, присутствую на съемках. Соответственно, была я и здесь. На предварительных съемках во Флёри-Мерожи руководство сказало, что нельзя привозить много людей извне, разрешена только небольшая группа, так что нужно использовать заключенных. Я ответила, что тут очень много технических моментов, так что может быть сложно. Но они настаивали и просили взять двух-трех заключенных. И мы взяли двоих или троих. Я на всякий случай спросила, на какие сроки они осуждены и почему оказались в тюрьме. Мне ответили прямо: «Откровенно говоря, мы не можем вам этого сказать». Мой режиссер был весь зеленый, просто в депрессии! Я попыталась его успокоить. Мы задействовали нескольких заключенных, чтобы они передвигали камеры. И все было хорошо. Опять же, из любопытства, из интереса к этой среде я в конце концов спросила напрямую у заключенных, почему они оказались в тюрьме. Они без стеснения ответили. Там был один со шрамом [она проводит пальцем от верхней части щеки до горла], приговоренный к пожизненному заключению. Это были очень скромные люди, у которых жизнь не задалась с самого начала. Ну и в итоге все прошло хорошо, мы закончили съемки в этой тюрьме. У меня получился хороший фильм. В первую очередь я узнала много интересного о тюремном мире. В интеллектуальном плане я утолила свое любопытство. Итак, вернемся в Италию. Я представила проект американцам, чтобы узнать, будут ли участвовать. Пусть дело и проис