Впрочем, Джозеф Тумалти обывателем не был. За событиями в мире он, по долгу службы, следил. А за тем что происходило в Англии и что творилось в его родной Ирландии он следил с замиранием сердца. События в Лондондерри и других городах Ольстерских юнионистов были тревожными звонками. Она вспоминал свой разговор с Президентом непризнанной Ирландии и чувствовал, как над его родиной смыкаются багровые тучи, а через его пальцы обжигая утекает песок времени.
Сегодняшний праздник Непорочного зачатия девы Марии немного отогрел его сердце. Он встретил его со братьями-ирландцами на закладке одноименной празднику базилики. Он видел проект этого храма. Величественные своды и колокольня нововизантийском стиле должны стать высочайшем из соборов Вашингтона. Люди смертны, а вера вечна. Ничего кроме неё, семьи и Родины не может быть более ценно для ирландца. Он с удовлетворением отметил что братья думают так же. После закладки, на нужды храма было собрано много средств. Как самый высокопоставлены ирландец он входил в число принимающих средства попечителей. Ему запомнился особенно один подтянутый загорелый джентльмен, внесший чуть ли не четверть суммы. Как сказали Тумалти, жертвователь был из Южной Африки. Куда только не раскидала судьба детей Изумрудного острова!
Он хотел бы пообщаться с африканским ирландцем, но ему срочно надо было возвращаться Белый Дом. Перед отъездом нужно было привести в порядок дела. В час после полуночи он «Нью-Йоркским экспрессом» уедет к семье. К которой, из-за этих праздников, не удавалось вырваться. А в воскресение, как уже не раз было, обратным экспрессом, он приедет в Вашингтон.
Джозеф еще раз посмотрел все бумаги. Всё подготовлено, при случае осталось только положить их в папку подписанных президентом. Он не решался на подлог. Но собственно разве с Эдит они с другими приказами и даже законами не так с мая делают? Но для себя он всё же решил, что признание Ирландской республики он выложит только когда совсем прижмет. Президент будет при смерти или англичане высадятся в Дублине. Но тогда нужно быть готовым действовать без промедления.
САСШ. ОКРУГ КОЛУМБИЯ. ВАШИНГТОН. ОТЕЛЬ WARDMAN PARK 24.06.1920 г.
Из записок, приложенных к отчету экспедитора ЭСЕД егермейстера ЕИВВ Двора Михаила Владимировича Скарятина.
Мне сразу пришло понимание того что Вайсман готов был сделать свой ход.
— Борис Львович, вы думаете, что Сергееву поручат убить Тумалти?
— Я и не знаю Михаил Владимирович. Это не исключено.
— Вы говорили ранее что его могут просто подставить.
— И так может быть. Насколько помню Тумалти не в районе парка Гамильтона живет.
— Может быть он там в Джерси-сити живет или даму сердца имеет.
— Это вряд ли, Михаил Владимирович. Мы за ним давно наблюдаем. По нашим данным он в Джерси никогда не был.
— Ну, для пассии не надо самому ехать. Они, знаете ли, тоже о двух ногах.
Бразойль в ответ хмыкнул
— Но у меня кажется складывается картина преступления.
— Весь внимания! Поделитесь, Михаил Владимирович.
— Принеприменно! Слушайте. И скажите, как опытный криминалист, если где я ошибаюсь.
Бразойль довольно кивнул.
— Итак. Как мы знаем Сергеев уже засветился с ножиком. Значит будем исходить из того, что это вероятное орудие преступления.
Я налил содовой и сделал пару глотков.
— Преступник встретит Тумалти с ножом по прибытии уже где-то поближе к дому. Время раннее на улице наверняка никого не будет. Но на случай если кто-то и будет вдалеке, подберут близкого к Сергееву по комплекции. Есть среди подозреваемых сечевиков такие?
— Есть, как же не быть. Так Вы думаете не Сергееву убийство доверят?
— Не ему. Его не купишь, а я не представляю какой у него иная может против Тумалти мотивация. Да и не убийца он.
Борис Львович медленно кивнул соглашаясь.
— Убийца убежит. Постараюсь след какой-нибудь оставить. Ну или сообщат потом в полицию по телефону что видели человека с окровавленным ножом в Гамильтоновом парке.
— А Сергеев что сидеть и ждать там будет?
— Не исключено что будет! Если ему встречу назначили. Или на квартиру где-то рядом указанную пойдет. И его том поймают.
— Не вяжется немного. Как доказывать причастность будут?
— В квартире или на месте преступления оставят скажем нож с отпечатками Сергеева или кровью Тумалти.
— Слабые доказательства, Михаил Владимирович. Развалится дело в суде.
— А им и не надо чтоб не развалилось! Шумиха то пойдет! «Русский убивает секретаря Президента», «Тумалти пал от руки русского агента…» И докажи потом что Россия не причем и Сергеев не подданный императора Михаила…
— Но ведь разберутся потом!
— Разберутся и даже извинятся мелким почерком на последней странице. Но общество будет уже настроено против и до выяснения обстоятельств повиснут наши зерновая и линкорная сделка. Вас ещё допрашивать будут Борис Львович! Могут и выслать. Вспомним резню поезда в Китае — много ли было доказательств касаемо участия Японии? А поди ж ты, эмбарго и общественное мнение.
Бразойль погрустнел.
— Что прикажите делать, Михаил Владимирович? Может с Тумалти поговорить?
— Поговорим, но не сейчас. События могут сделать его сговорчивей.
— А сейчас, Михаил Владимирович, вызовите нашего Индиану, я поеду с ним возьму для себя любимого достойную случая машину. И поеду посмотрю на Тумалти. А Вы звоните в Нью-Йорк. Сергеев не должен утром появиться в Нью-Джерси.
— Это как это? Похитить его что ли? Или вообще убить?
— Вот этого не надо делать. На крайний случай уронит наш человек его с парома. Но утопнуть не даст!
Бразойль удивлённо внимал.
— Живой он нам нужен. И желательно на виду и под замком в местной полицией. Так что напрягайте связи. Пусть хотя бы за драку с итальянцами арестуют при посадке на паром. Или сообщите, что он большевик и в Америке незаконно. Фёдор-батькович должен провести ближайшие дни в тюрьме. В Нью-Йорке! Если не спасем Тумалти, то оставим Вайсмана без русского следа.
— Разрешите выполнять, Михаил Владимирович?
— Действуйте, Борис Львович. Действуйте. И пусть пара ваших человек ведет Тумалти от вокзала в Джерси. Только ведет. Не вмешивается.
— Слушаюсь. А Форд Вас, как раз, ожидает на прежнем месте.
САСШ. ОКРУГ КОЛУМБИЯ. ВАШИНГТОН. UNION STATION. 25.06.1920 г.
Вчера был бешенный день. Вечером я успел побывать на закладке католической базилики и сделать там солидный взнос на строительство. Бывший со мной Хендерсон Форд тоже внес свои десять долларов и сиял то ли от счастья, то ли от гордости. От гордости, что он возит человек платившего сегодня десятую часть строительства. Мне не жалко. Деньги не мои. Мы и по первоначальному плану собирались искать доверия среди американских ирландцев. Так что я благотворил в строгом соответствии со сметой. Но наш Индиана Джонс этого не знал. И потому был горд. А уже когда я поменялся с ним местами и одев шоферскую куртку повез его к вокзалу…
Собственно, у закладного камня Базилики Непорочного зачатия девы Марии я был для того что бы показать Хендерсону секретаря Тумалти. Тот меня кстати заметил. И я уже было хотел даже с ним поговорить, но размышляя промедлил и стремительно уехал с площадки. Как оказалось, Хендерсон Тумалти заочно знал. И уважал. Они, как оказалось, даже то ли дальние родственники, то ли земляки, но точно члены одного открытого братства. Это только укрепило меня в мысли что наш Индиана будет хорошим телохранителем для Джозефа Тумалти. И, услышав вводные и приказ, Джонс сразу же согласился. Потому, практически от будущего храма, мы поехали в гараж. Где он мне показал представительное «Содружество» и неприметный, хотя и люксовый Форд. Он оставил меня в ресторане «Ebbitt Grill». И поехал домой подготовится к путешествию. Прекрасный мясной ресторан находился в центре города в одноименной гостинице, как раз напротив в обиталища Вайсмана.
Обстановка, спокойная музыка и убранство располагали к размышлению. Мы тогда сделали контрход. И несомненно он стал бы неожиданным для резидента английской разведки. Пока у него всё было размерено. Но прокол мог его неприятно удивить. Ему бы пришлось действовать менее осторожно. Он, как я надеялся, попал бы в цугцванг, говоря по-русски мы принудили бы его к ходу. Это дало бы, по моему тогдашнему разумению, нам шанс поймать его на ошибке.
Музыка стихла. На встречу под редкие аплодисменты вышла какая-то дама. Как оказалось — она известный здесь поэт. Или поэтесса. Впрочем, по-английски звучит одинаково.
Она представилась, кажется её звали Сара.
— Flame and Shadow.
«Пламя и тень» мысленно перевел я.
— There will come soft rains and the smell of the ground,
And swallows circling with their shimmering sound;
And frogs in the pool singing at night,
And wild plum trees in tremulous white;.. (1) -
Читала размеренно Сара. Это тогда волшебным образом настроило мои мысленный аппарат. А когда она дочитала, что по итогу все умерли у меня всё стало на места.
Что ж глава Службы князь Емец— Арвадский прав: «если времени развязывать клубок нет — надо рубить его прямым ударом как македонский!» Везёт мне на настоящих поэтов. Они — истинные маги и слова их, сказаные к месту и ко времени, пророческие.
1. «Пламя и тень» стихотворение Сары Тисдейл (пер. М.Рахунова):
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полёт с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоёт, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,