Тафетта насмешливо защелкал своими ленточками. Келберн на этой части перевода насупился, остальные же и бровью не повели.
Переводчик продолжал.
«Мы имеем наименьшую среди известных нам созданий скорость метаболизма. Мы живем несколько тысяч оборотов всех известных планет, а растет наша популяция чрезвычайно медленно: при самых благоприятных обстоятельствах для ее удвоения требуется двести поколений».
— Не похоже, чтобы они хорошо разбирались в биологии, — прошуршал Тафетта.
Халден беспокойно заерзал. Все оборачивалось совсем не так, как он ожидал.
«К моменту нашего отлета, — продолжал переводчик, — мы не обнаружили ни одной разумной расы, хотя некоторые выказывают потенциал развития. Возможно, давным-давно наши разведчики встречались на отдаленных планетах с вашими предками. Мы никогда не были особенно многочисленны, а размножаемся так медленно, что в обозримом будущем нам угрожает полное вымирание. Мы предпочли уйти, пока это возможно. Причина нашего ухода возникла на нашей собственной планете, глубоко в недрах городов, в заброшенных за ненадобностью подземельях. Они были выстроены в расчете на миллион поколений — даже для нас это долгий срок».
Эммер досадливо встрепенулся.
— Ну конечно! Всегда есть канализация, а я там поискать не догадался!
— За последние несколько поколений мы отправили четыре экспедиции — без спешки. Тогда мы еще полагали, что у нас в достатке времени на поиски. От этой, базовой планеты, мы рассылали корабли в четыре стороны, чтобы охватить максимальную площадь».
Келберн шевельнулся. Гордость на его лице мешалась с обидой. Его расчеты оказались точны — в той части, которую он просчитал. Но на каких основаниях он решил, что предки вели исследования лишь в одном направлении? Нет, они обследовали весь Млечный Путь!
Тафетта побледнел. Вчетверо больше гуманоидов, с которым придется иметь дело! С тремя четвертями он еще не встречался — но уже теперь эта мысль не радовала.
«После длительной подготовки мы выслали несколько кораблей для колонизации ближайших планет, отобранных первой экспедицией. И с отчаянием обнаружили, что чума уже добралась туда — хотя в первое посещение планеты не были заражены.
Халден нахмурился. Они проявляли себя все менее компетентными биологами. Чума… да, это веская причина для бегства, но, если он не ошибался, здесь «чума» использовалась не в буквальном смысле. Возможно, ошибка перевода?
«Колонисты отказались там оставаться — они немедленно вернулись с докладом. Мы выслали самые быстрые и самые вооруженные корабли. Не было возможности точно повторить первый маршрут — мы останавливались на множестве планет. Но мы проверили несколько планет, которые посещали наши экспедиции на пути туда и обратно. И повсюду мы находили ту же чуму, и знали, что в ответе за нее.
Мы сделали все возможное. Использовав все запасы ядерного оружия, мы дезинфицировали ближайшие планеты на четыре стороны от своей».
— А я удивлялся, почему кривая обрывается, — прощелкал Тафетта, но ему никто не ответил.
«Мы реконструировали ход событий. Чума долго таилась в нашей сточной системе, питаясь отходами. Ночами, будучи малорослыми и проворными, паразиты пробрались на корабли и вместе с нами отправились в путь. Мы знали об их присутствии, однако столь мелких животных затруднительно выкурить из закоулков, где они гнездились. И мы смирились с их существованием».
— Не больно-то они были умны, — подал голос Тафетта. — Мы давно предусмотрели такую опасность. Правда, наш корабль составляет исключение, но мы нигде не высаживались и не высадимся до полной дератизации.
«Мы не учли, что вблизи наружной обшивки высок уровень жесткого изучения… — Рассказ продолжался. — Эти мелкие создания опасно мутировали и, разбегаясь, заселяли планеты, где мы высаживались. Это мерзкие твари, они ходят на ногах, вместо того, чтобы ползать или перекатываться, и к тому же стали весьма опасными за счет взрывного размножения и неукротимой свирепости. Они всегда были переносчиками опасных для нас болезней, но теперь они превратились в инкубаторы для еще более мелких паразитов, также способных передаваться нам. И наконец, у нас развилась на них аллергия, так что едва они окажутся в нескольких милях от нас, кататься и ползать становится мучительно трудно».
Тафетта огляделся.
— Кто бы мог подумать? Ваша гипотеза о своем происхождении оказалась совершенно ошибочна.
Келберн пустыми глазами уставился перед собой. Мередит припала к плечу Халдена и замерла, закрыв глаза.
— Эта женщина наконец сделал выбор, — прощелкал ленточник. — Но в глазах ее слезы.
«У этих созданий развились признаки интеллекта, хотя между высшими и низшими их уровнями нет большой разницы — наши экспедиции обследовали оба конца шкалы. Но прежде они были относительно смирными и кроткими, теперь же их охватило воинственное безумие».
Тафетта затрещал ленточками.
— Выключите. Не надо вам этого слушать. Все мы откуда-то произошли, и не всегда наше рождение приятно видеть. Это были какие-то слизни — а вы разве таковы теперь, как в их описании? Может быть, в образе мыслей есть сходство — в части гордости, но гордость эта оказалась необоснованной.
«Мы не в силах уничтожить все планеты, которые безответственно заразили; их слишком много, а эти существа живут слишком быстро. Планеты расходятся, часть их мы наверняка потеряем, и не успеем уничтожить последнюю, как где-нибудь они откроют космические полеты — их разум невелик, но на это хватит — и сбегут от нас. Мы признаем свое бессилие. И потому мы уходим, позаботившись перед уходом, чтобы эти животные не сумели воспользоваться плодами нашей цивилизации. Возможно, они доберутся до этой планеты, но никогда не сумеют раскрыть наш шифр — они слишком тупы. Вы, кто слушает это, просите нас за них. Это единственное, чего мы стыдимся».
— Не слушайте, — повторил ленточник и, изогнув тонкое плоское туловище, прыгнул на переводчик, затряс его, заставив умолкнуть.
— Вы можете никому не говорить, — протрещал Тафетта. — Обо мне не беспокойтесь — я буду молчать. — Он оглядел лица людей. — Но я вижу, что вы расскажете все точно как услышали. Эта ваша гордость… она вам понадобится.
Тафетта сидел на корпусе переводчика и больше всего походил на причудливый подарочный бант.
Люди краем сознания отметил это сходство. Но каждый из них знал, что им — самой многочисленной расе Млечного Пути, некогда внушавшей страх своей таинственностью — а отныне презираемой — нигде, никогда больше не дождаться подарков.
НЕВАДСКИЙ ВИРУС
Ярко-желтая машина была неуклюжа даже для вертолета. Она подпрыгнула на шоссе от Лос-Анджелеса к Сан-Бернардино, подскочила и тяжеловесно уселась в нескольких футах от протянутой поперек дороги колючки. Не зная, я решил бы, что пилот впервые поднял машину в воздух.
— Большой день! — бодро возвестил сержант Венида.
— Знаю, — отозвался я. — Идите и задержите его на несколько минут. Не хорошо волновать большого человека.
— Хотите послушать? — предложил сержант. — Могу нацелить на нас пару дальнобойных миков.
— Не хочу я слушать, — буркнул я. — Просто проверяйте у него документы, пока я наведу здесь порядок.
Сержант Венида отбыл после салюта, который он полагал молодцеватым. Салют был каким угодно, только не молодцеватым, но в этой армии по-другому не умели. Я прошел в штаб, задержался у двери. Сержант уже сошелся с противником и вступил в бой.
Я заметил быстро движущуюся по небу искорку, прищурился на нее. Золотистая. Наши.
Как наши стали золотыми, я так и не выяснил. То ли случайно, то ли из-за особенностей производства. Так или иначе, золотой отблеск стал торговой маркой наших спутников. Советы, не желая уступать, запускали свои, отдававшие в красноту. Англичане, последовав их примеру, выбрали пристойный серебряный. Я на миг задумался, не связана ли та каша, в которую мы влипли, со спутниками.
Войдя в штаб, я принялся наводить порядок. Электронный микроскоп накрыл чехлом и запихнул в угол. С первого взгляда стало ясно, что одному мне не справиться. Смахнув бумаги со стола в ящики, я вызвал на помощь рядового. К тому времени как Уэйн Адамс III пробился мимо бдительного сержанта, штаб карантинного войска выглядел почти прилично.
Уэйн Адамс III был из той талантливой молодежи, что наследует отцовский бизнес. Онс самого начало медленно и неуклонно шел вверх. В прошлом году стал председателем совета директоров. В этом готовился в президенты концерна. Вероятно, существовали корпорации крупнее, чем страховая компания «Космополитен Лайф», но я таких не знал.
Когда он вошел, я притворился занятым.
— Генерал Линдстром?
Я отложил бумаги.
— Рад, что вы с нами, мистер Адамс.
Одет он был по-пижонски старомодно. Положил шляпу на стул и сел, доставая шпаргалку. Об этой причуде меня предупреждали, так что я и глазом не моргнул.
— Генерал Теодор Линдстром, точнее говоря. Позволите называть вас Тед?
— Не возражаю.
— А вы можете звать меня Уэйном, — объявил он, снова сверившись с бумажкой. — Вижу, вы недавно получили повышение. Вы ведь довольно молоды для генерала?
Я мог бы сказать то же самое о председателе совета «Космополитен Лайф», но не стал.
— Всего одна звезда, — сказал я. — Регулярная армия для такой работы не вооружена. Это не что иное, как билогическая война. Вероятно, мне повезло.
Он понимающе улыбнулся.
— Но ведь это не война, не так ли?
— Ни одно государство нас не атакует, если вы об этом. Однако на кону миллионы жизней. Невидимый враг не менее опасен.
Я полез за докладом, который два дня лихорадочно писали врачи с литобработчиками. На то, чтобы тщательно замаскировать смысл доклада, ушло еще тридцать шесть часов. Для страны было бы лучше, если бы Адамс III сидел в своем нью-йоркском офисе, рулил оттуда, а нам предоставил воевать с эпидемией по-своему.
— Вот сводка собранной нами информации. Прочтите, когда будет время. Она может вас заинтересовать.