Он отмахнулся.
— Наверняка ничего интересного. Я и так слишком много знаю о Невадском вирусе.
Я положил доклад на стол, подумав, сколько сил потрачено даром.
— Не поделитесь ли с нами? — сказал я. — Мы пока в тумане.
— Я не о медицинском аспекте.
— И еще одно. Мы не говорим: «Невадский вирус», — заметил я. — Неизвестно, пришел ли он из Невады, и неизвестно еще, вирус ли это.
— Так его все называют.
— Да, — согласился я.
— А первый известный пострадавший за три дня до появления симптомов побывал в Неваде, рядом со спустившимся спутником, а инкубационный период как раз три дня, разве не так?
Я заговорил медленно, опасаясь сказать лишнее.
— Период непостоянен. В среднем — три дня.
— Во имя здравого смысла, чего же еще? Либо это обычный вирус, мутировавший от взрыва бомбы, либо он занесен к нам из космоса на поверхности спустившегося спутника.
Я только рад был поговорить о постороннем.
— Я невысокого мнения о спутниковой теории. Метеоры постоянно падают на Землю, но ничего подобного прежде не появлялось.
— Однако есть разница, — заспорил он. — Метеоры валятся так, что ни внутри, ни снаружи не остается ничего живого. А некоторые спутники мягко спускаются на парашютах.
— Общественное мнение, возможно, и право, — признал я. — Нам это неизвестно, да и не в том суть. Мое дело — чтобы эпидемия не распространилась за ее нынешние пределы.
— Об этом я и хотел поговорить, — заявил Адамс. — Вы ее сдерживаете?
Я этого ожидал и подготовился. Я не позволил себе выказать презрения. Трети населения — страны и всего мира — грозила смерть. Он об этом не думал. Его больше волновало, не придется ли выплачивать страховки.
— Лучше, чем считалось возможным. Эпидемия распространяется, но лишь в слабой степени.
Я щелкнул выключателем, и на стене высветилась карта. Высших чиновников всегда впечатляют мигающие огоньки и светящиеся стрелки, кругами гоняющиеся друг за другом. Я нажал еще одну кнопку, высветив Лос-Анджелес.
— Первоначально центром распространения был Лос-Анджелес, — заговорил я. — Постепенно зараза доползла до Вентуры. До Санта-Барбары пока не добралась, и мы надеемся полностью ее остановить. По Сан-Диего она ударила в считанные дни, после чего мексиканские власти закрыли границу — начисто. В Тихуану воробей не пролетит.
Я щелкнул последней кнопкой. Зеленая линия началась от побережья над Вентурой, выпятилась к Лос-Анджелесу, захватив Помону, но обойдя Сан-Бернадино, и снова потянулась к побережью, изогнувшись вокруг Сан-Диего.
— Вот наша линия обороны, — пояснил я. — Карантин. Если сообщают хоть об одном случае заболевания к востоку от зеленой черты, мы немедленно отступаем на новые позиции. Если — или до тех пор, пока нам не придется перевалить Скалистые горы, остальная часть страны вне опасности.
Он бегло глянул на карту.
— Я вижу две красные точки в Неваде.
— Там, вероятно, спонтанные вспышки. Но они имели место вблизи военных баз, в отдаленных поселениях, и их немедленно изолировали другие подразделения биологических войск.
— Так они не опасны?
— Нет, — ответил я. Если, конечно, не думать о местных жителях.
Звякнул телефон. Я снял трубку, выслушал, начал отвечать но, передумав, бросил: «Сейчас подойду» и поспешил в комнату связи, оставив Адамса III разглядывать карту.
— Что у вас? — спросил я. Связью занимались специалисты по электронике, временно приписанные к частям биологической защиты. Они не всегда понимали наши установки.
— Не знаю, стоило ли вас беспокоить, — начал связист. — Прорвался один человек с женой и детьми.
— Ноги стопчут. И, если не повернут обратно, умрут от жажды.
— То-то и оно, что они не ногами идут. Патруль засек их на проселке, которым почти не ездили даже до карантина. Машина делает самое малое семьдесят пять в час.
— Как видно, спешат, — заметил я. — Не скажете ли, как они оказались за линией блокады?
— Пилот не сказал, сэр, но я думаю…
— Думать — это для тех, кто умеет, — перебил я. — Но послушаем, что вы надумали.
Он скривился.
— Линия карантина длинная и проходить большей частью по пересеченной местности. Мы не можем поставить по солдату на каждый фут. Колючая проволока и пехотные мины — само собой, но их можно обойти. Решительный человек мог подогнать машину, в пустынной местности разобрать ее на части, перенести и собрать заново на другой стороне. Потом он мог вернуться за женой и детьми и провести их.
— Бывают такие упрямцы, — кивнул я. — Передайте патрулю, чтобы прошли над машиной. Разбомбить дорогу впереди.
Средний обыватель повернул бы обратно при первых признаках погони — но этот человек и его жена были не из средних, раз забрались так далеко. Мне неприятно было думать о том, что предстояло.
Связист замялся.
— Сэр, пилот сообщил, что эта пара — совсем молодые ребята.
— Если пилот был так близко, он должен был расстрелять их из пулемета и избавить себя от возни с докладом, — огрызнулся я. — Скажите ему, чтобы кончал с ними и возвращался на базу для дисциплинарного взыскания.
Я вышел. На обратном пути меня перехватил сержант Венида.
— Я все правильно сделал?
— Большего я и не ожидал. Засадить его на гауптвахту вы не могли, значит, пришлось в конце концов пропустить. Теперь мне с ним разбираться.
— Я сделал все, что мог. Погонял его насчет второго, который не прибыл, но что я мог сделать?
— Мало что могли, — согласился я. — Постойте… Действительно, ожидали двоих. Куда подевался второй? Генри Фламмери или как его там.
— Генри Флеминг, — подсказал сержант. — Адамс сказал, что у него были причины не брать Флеминга с собой. Сказал, что объяснит вам.
— Придется ему объяснить, — сказал я.
— Это его немного задержало — то есть, мои вопросы. Но у него на все находились разумные ответы, — продолжал сержант. — Потом нашлась еще одна забава: Денвер как всегда напутал с идентификацией.
— Напутал? — я вытащил из кармана сержанта пачку, взял одну сигарету, а пачку бросил ему в карман.
— Вы же знаете Денвер. Связь теперь не то, что раньше, да они и раньше часто портачили. Я заставил Адамса попыхтеть, пока не разобрались.
— Однако разобрались?
— Вполне. Фото и отпечатки совпадают. Немного расплывчатые, но сомнений нет — он тот, кого мы ждали.
— Хорошо.
Я закурил и вернулся к Адамсу.
— Проблемы? — спросил тот, едва я вошел.
— Обычное дело. Семья пыталась обойти посты. Мы их завернули.
Он смотрел так, будто ожидал подробностей, так что я уточнил:
— Вероятно, из туристов, застрявших здесь после объявления карантина. Им, должно быть, несладко пришлось: без работы и все такое. Надеялись пробраться на восток.
Он улыбнулся без тени жалости к семье, которую я растоптал. Он мне не нравился.
— По словам сержанта, Флеминг с вами не прибыл, — продолжал я. — Где он? Нам было сказано ожидать двоих.
— До этого я еще дойду, — ответил он. — Я заметил, что все ваши люди — не старше тридцати. Даже на аэродроме в Денвере все сотрудники очень молоды.
— С этого мы начнем, — поправил я. — Мистер Адамс, где Генри Флеминг?
— Генри Флеминг — статистик из нашего экспериментального отдела. Он подчиняется «Космополитен», а не правительству. Я в полном праве брать или не брать его с собой. Если вас не предупредили о его отсутствии — это вопрос к армии.
Я разглядывал его. Лицо у него было вяловатое, почти оплывшее, что резко противоречило манере держаться. Мелькнула мысль, что в детстве он сильно мучился от угрей. Лицо было густо напудрено.
— Послушайте, Тед, напрасно вы дергаетесь, — Адамс перешел на заискивающий тон, — Я собирался поговорить с вами о Флеминге, но раньше скажите: сколько вам лет?
Я затушил сигарету и сел. Даже генералу не все дозволено.
— Тридцать один, — ответил я.
— Очень молоды для генерала, — повторил он, — но командующий карантинными войсками и должен быть молод, да?
Я промолчал. Не мог себе позволить высказать того, что хотелось. И предпочитал молчать, чтобы не давать ему новых сведений. Адамс III выглядел вполне уверенным в себе.
— Генри Флеминг — статистик нашего экспериментального отдела и отличный специалист. Благодаря его работам мы смогли охватить такие новые профессии как атомные исследования, персонал космических станций и тому подобное почти без риска для компании. Но ему сорок семь.
— Предположим, ему сорок семь, — кивнул я. — Собираетесь пустить его на консервы?
— Вряд ли. Он ценный сотрудник, и сейчас стоит дороже, чем когда-либо. Но ему, видите ли, сорок семь, поэтому мне пришлось оставить его в Денвере.
— Не понимаю, чего ради вы постоянно упоминаете его возраст.
— К нам поступают сведения, — объяснил Адамс III. — Вы наверняка знаете, что мы обмениваемся информацией с другими заинтересованным компаниями. Флеминг свел данные и пришел к любопытному результату.
— Результату — или мнению?
— Судите сами, — сказал Адамс. — Флеминг отметил, что шокирующий характер заболевания склонен затемнять факты.
Я хмыкнул — это было безопаснее всего.
— Например, на первых стадиях болезнь захватывала все группы населения, хотя некоторые возраста оказались менее восприимчивы. Благодаря статистикам — а не забывайте, что кое-какие статистические данные просачиваются сквозь карантин — Флеминг обнаружил, что эпидемия стабилизировалось. Он сделал предсказание, подтвердившееся со временем.
Я откинулся назад. Рано или поздно страховые компании непременно бы проведали. Флеминг ускорил ход событий, и тут я ничего не мог изменить. Вскоре это станет общеизвестным. Я мог только гадать, какое действие это произведет на публику.
— Флеминг предсказал, что возрастом стабилизации будет сорокалетие, — продолжал Адамс. — За последние два месяца ни один человек моложе этого возраста не был поражен Невадским вирусом.
— Мы намеревались опубликовать эту информацию, — сказал я.