– Это его не оправдывает. – Я подавила ликующую улыбку. Наконец-то очко в мою пользу. Точнее, я так думала, однако Прайс продолжила, и выяснилось, что она имела в виду мое состояние, а не Джейми.
– Правда, что весь день было облачно и все напряженно ждали затмения?
– Да. – Я не понимала, куда она клонит.
– То есть видимость в тот день была не очень? Получается, что после ожидания все расслабились?
– Верно. – Я невольно вбила в свой гроб еще один гвоздь.
Фиона Прайс взялась за подбородок.
– Вы склонны из всего устраивать драму, Лора?
– Что?
– Выдумывать? Подгонять под реальность то, что происходит в вашем воображении?
Злясь на себя, я впилась ногтями в ладонь.
– Нет, я сказала о том, что видела.
– Но ваши истории разнятся. – Она улыбнулась почти сочувственно, как будто глубоко сожалела, что попался такой ненадежный свидетель. – Вы видели, как двое взрослых людей занимаются любовью, так?
Я затрясла головой:
– Если бы вы видели то, что я, вы постыдились бы говорить в подобном ключе. Я видела не «занятие любовью», а насилие. Это было ясно по их лицам.
Прайс посмотрела на меня с жалостью.
– Вам известно, что такое конфабуляция, мисс Лэнгриш?
Капелька пота со лба шлепнулась передо мной.
– Разумеется.
– Простите. У вас хорошее образование, как мы помним, диплом с отличием по социологии и феминологии. – Прайс повернулась к присяжным: – Господа присяжные заседатели, если кто-то из вас не знаком с термином, то конфабуляция – всего лишь длинное слово, обозначающее ложные выводы. То есть когда человек приходит к неверному заключению, потому что оно встраивается в его теорию. Вы феминистка?
Я уложила ее на лопатки мощнейшим контраргументом:
– Я считаю, что мужчины и женщины равны.
– Проходя обучение, вы читали теории о том, что мужчины по природе своей насильники?
– Со всем уважением должна заметить, что это всего лишь расхожий штамп.
Присяжные искрились враждебностью. «Не умничай, Лора», – приказала себе я.
Прайс была сама невозмутимость.
– Но вы их читали?
– Разумеется. – Я постаралась ответить вежливо.
– И пришли к заключению, что это именно тот случай?
– Нет. Я видела, как этот мужчина изнасиловал потерпевшую.
Снова страшно захотелось разреветься. Прайс повернулась ко мне:
– Это конфабуляция – то, что вы видели изнасилование, правильно? Работа живого воображения, которое неподвластно вашему контролю. Ведь вы не можете даже дважды одинаково рассказать одну и ту же историю.
– Я видела их лица, – повторила я, однако получился лишь шелест, потому что я пыталась не разрыдаться. В любом случае, мою фразу заглушил четкий резкий голос Фионы Прайс, говорящей, что больше вопросов к свидетелю у нее нет.
– У меня тоже, ваша честь, – процедил Полглейз сквозь зубы.
Я не осмеливалась поднять на него глаза. Я вышла из-за трибуны как будто в тумане. Взглянув на часы, поразилась, поняв, что допрос длился всего двадцать пять минут.
Пока меня вели через зал, я успела услышать, как судья объявил перерыв на обед. Его слова донеслись словно через вату. Наверное, надо было дождаться Кэрол Кент, но я выбежала из здания, пока в холл опять не набился народ. Я почти была уверена, что меня арестуют за дачу ложных показаний. На улице я глубоко вздохнула, и линия горизонта поплыла перед глазами. Захотелось покатиться вниз по холму и свалиться в реку. Фиона Прайс читала меня, как открытую книгу. Она могла просчитать, что я сделаю или скажу, еще до того, как я сама это решила. Я запорола все дело. Хорошо, что хоть Кит не видел моего позора. Я не та, кем он меня считал. Я не та, кем сама себя считала.
Глава 16
ЛОРА
9 мая 2000-го
После допроса мне разрешили присутствовать в зале суда. Весь обеденный перерыв я в одиночестве слонялась по двору. Моросил дождь. Я на полном серьезе раздумывала о том, чтобы вообще туда не возвращаться. Но как объяснить это Киту? Он поймет, что что-то случилось.
В два часа я вслед за Балкомбами просочилась в зал суда номер один. Со свидетельской трибуны мне казалось, что свита Джейми заполонила собой все пространство, тем не менее получилось сесть так, что места по обе стороны от меня и впереди пустовали. Его мать – сегодня на ней были изумруды – буквально передергивало всякий раз, как я шевелилась. Это странным образом придало мне сил. Я решила, что в глазах присяжных моя стойкость послужит доказательством. Великолепный блеф – разве может человек сперва солгать суду, а затем сидеть, как ни в чем не бывало, под пристальными взглядами присутствующих!
Кит, само собой, принял светскую присягу. Скрывая нервозность, он напустил на себя бравый вид. Посторонний человек вполне мог принять это за уверенность в себе, даже за высокомерие. Как и я, Кит начал с образования и работы. Присяжные благосклонно закивали при упоминании об Оксфорде. Затем он тоже перечислил события того августовского утра. У Натаниэля Полглейза вопросов не нашлось, но Фиона Прайс рвалась в бой.
– Расскажите, пожалуйста, о тех нескольких секундах до того, как мистер Балкомб ушел.
Кит кивнул.
– Лора прикрывала девушку от ответчика. Он пытался отшучиваться, однако смех звучал принужденно. И сразу посерьезнел, когда Лора сказала, что надо вызвать полицию.
– Вы дали ему возможность все объяснить до того, как он ушел?
С Китом она разговаривала по-другому, вежливо, без запугиваний. Не то что со мной.
– Он и не пытался.
– Мне не слишком понятно, ответчик уходил или убегал, спасался от преследований?
Кит задумался.
– Нет, бежать не бежал, но ускорил темп, когда увидел, что я иду за ним, а потом смешался с толпой. Я попытался догнать его, однако наперерез шла другая толпа, и я потерял его из виду.
Прайс скрестила руки на груди.
– А что бы вы стали делать, если бы настигли?
– Честно? Даже не знаю. Я действовал на автомате. Наверное, задержал бы его, хотя понятия не имею, как это делается.
– Самого полового акта вы не видели?
– Нет.
Голос Кита звучал бесстрастно, отстраненно и убедительно.
– И вы почти не разглядели жертву?
– Верно.
Он был собран и точен. Раньше я осуждала способность Кита отделять факты от эмоций; сейчас я ему завидовала. Почему я так не могу?.. Позже я поняла, в чем дело. Ведь он говорил правду.
– Вы не спросили ответчика, почему он уходит?
– Нет.
– Таким образом, ваши показания всего лишь дополняют показания вашей подруги, верно? Вы действовали на основании ее заключения о том, что происходит.
– Я доверяю заключениям Лоры, – веско произнес Кит.
Я ощутила укол совести.
– Готовы ли вы подтвердить под присягой, что это был секс без согласия потерпевшей? – продолжала давить Фиона.
– Конечно, нет. Как можно утверждать то, чего не видел?
Его улыбка обезоружила Прайс. На ее лице обозначилась тревога – единственная не сыгранная эмоция за целый день. Прямота Кита и любовь к фактам нивелировали подвох, содержащийся в вопросе. Ропот досады пробежал по рядам Балкомбов. Загремели дорогие украшения и золотые часы, зашуршала одежда. «Ох, они ей за это выскажут», – подумала я.
В отеле я сразу же переоделась. Кит сел на кровать прямо в костюме, разложив перед собой карту с достопримечательностями Корнуолла, и уставился на нее невидящим взглядом.
– Даже не представлял, что ступил на минное поле, пока не оказался за этой долбаной трибуной.
Не знаю, что он имел в виду – границы между сексом и преступлением или систему правосудия. А может, желал обсудить со мной обе темы.
– Ну, когда они спросили, уходил он или убегал. Как будто от этого зависит, виновен он или нет. Хорошо, что нам не надо возвращаться.
Я замерла с платьем в руках. У нас оставалось три дня. Я думала, мы будем следить за ходом дела.
– Можно завтра поехать в Гунхилли-Даунс. Помнишь, я рассказывал? Туда, где мегалиты и спутниковые тарелки.
Я не спеша повесила платье в шкаф, стоя к Киту спиной.
– Ага, значит, идея тебе не очень. Может, тогда пообедаем в Сент-Айвс?
Я промолчала. Он лег.
– Понятно. Ты хочешь остаться и сидеть в зале суда.
Я повернулась.
– Хотя бы пока его самого не допросят. Бесс послушать не получилось, но я хочу посмотреть на Джейми. Как он будет все отрицать. И хочу видеть, как он сломается.
Кит взглянул на меня с сомнением. Я попыталась воззвать к той стороне его натуры, что чтила порядок и метод.
– Завтра будут допрашивать врача и полицейских. Узнаем, что показала экспертиза.
– Ты же сама говорила, что ничего она не покажет.
Кит расстегнул запонки – маленькие серебряные крючки. Я только теперь заметила, что на них стоят инициалы его отца. Вот уж не думала, что Лаклан Маккол когда-то носил костюм.
– А следы борьбы докажут, что это изнасилование, или необходимо, чтобы она вслух сказала «нет»?
Следующий вопрос назревал сам собой: «Ты слышала или нет, что она сказала «нет», Лора?» Надо сворачивать с этой темы. Ему я солгать не сумею.
– Слушай, мы это уже проходили. Секс без согласия считается изнасилованием, Кит! И хватит об этом!
Он отпрянул от неожиданности.
– Да, я знаю, но…
Мой следующий вопрос был задан в той же тональности:
– Ты вообще ей веришь или нет?
Вспоминая об этом разговоре, я понимаю, что подразумевала «веришь ты мне или нет». Однако Кит, конечно, этого не знал и поступил как всегда, когда его пытались прижать, – призвал на помощь весь свой педантизм.
– Ты сама сказала, что она об изнасиловании не говорила, пока не приехала полиция. Если рассуждать логически, как я могу верить или не верить кому-то, кто ничего не говорил?
Конечно же, он был прав. Именно поэтому я пришла в ярость и выпалила:
– Вот уж никогда бы не подумала, что ты такой циничный напыщенный осел!
Я просто сорвала на нем зло. Меня терзало чувство вины, к тому же я переживала, что запорола показания. Но тогда я не отдавала себе в этом отчета.