лужил еще бутылку пива.
В баре сталкиваюсь с Джеффом Дрейком. Он узнает меня:
– Кристофер!
Как хорошо, что на мне бейджик с именем. Я уже привыкаю к полному имени, как и к тому, что Китом меня зовут только дома. Его голос переносит меня по коридорам времени в профессорскую квартиру с видом на Темзу. Сейчас опущу глаза и увижу кеды «Адидас», которые таскал тогда постоянно.
– А я все думал, где ты теперь! – говорит он после обмена фразами о том, как тесен мир. – Наука потеряла, а промышленность приобрела, стало быть.
Я смущаюсь. Давно мне не приходилось говорить о том, чем зарабатываю, однако Джефф слушает внимательно и благосклонно. Как ни странно, он не высказывает сожаления о том, что я так и не окончил докторантуру. Джефф тактичен и умен. Когда пожилая канадка вмешивается в наш разговор и на полном серьезе спрашивает о разнице между звездой и планетой, он говорит с ней так же уважительно, как с нами в те времена, когда я был студентом. Мое несбывшееся большое будущее костью встает поперек горла, и я запиваю горечь поражения красным вином.
Ричард завязывает разговор с группой астрономов из Уэльса. Выясняется, что среди них есть и серьезные охотники. Пышная румяная дама по имени Тэнси, похоже, ровесница моей матери, рвется продемонстрировать нам свои счастливые трусики.
– Когда я в них, облаков не бывает, – говорит она, чокаясь со мной бокалом.
– Попали! – цежу Ричарду сквозь зубы.
После обсуждения виденных затмений устраиваем конкурс. Ричард пишет имена и виденные затмения на оборотной стороне распечатки с экскурсионным маршрутом. Бесспорный победитель – старик-калифорниец. Девятнадцать затмений! Но если разделить количество затмений на количество прожитых лет (не могу удержаться от расчетов), то я видел больше всех. Вино льется рекой. Становится жарко. Стягиваю фарерский свитер и остаюсь в футболке с принтом «Чили’91». Пышная Тэнси охает так, будто сам Кларк Кент скинул одежду и предстал перед ней в костюме Супермена.
– Девяносто первый, надо же! Да вы совсем ребенком были!
После следующего бокала замечаю, что уже не чувствую качки. Значит, либо на море царит штиль, либо я сам накачался и меня штормит в такт с кораблем. Ричард кричит, что пора установить мировой рекорд и собрать всех охотников на одном фото. Сам он едет смотреть затмение в первый раз, поэтому участвовать не собирается, но наводит на нас объектив. На столе лежит непонятно чья бейсболка с логотипом «Принцессы Селестии». Натягиваю ее и становлюсь в последнем ряду. Черный козырек и рыжая борода – вот и все, что видно. Сделав снимок, Ричард бежит назад и хватает свой список, его губы беззвучно шевелятся в подсчетах.
– Те, кто на этой фотографии, – кричит он, размахивая телефоном, – видели 103 полных затмения!
– Вот и математика пригодилась, а в школе говорили!.. – шучу я.
Раздается смех. Мак всегда твердил, что шутить я не умею, даже Лора не все шутки понимала, но сегодня я осознал, что искал признания не там, где следовало. Вот здесь я всем нравлюсь. И мои истории про затмения всем интересны. Можно говорить сколько хочешь, о любом, от самого первого до Корнуолльского. Эти ребята соображают в деталях, рассказываешь без лишних объяснений, а им все равно интересно! Новые друзья ловят каждое слово. Тэнси подвигается ближе. Смотрю на бокал с вином и понимаю, что уже перешел на ром. Кто-то достает селфи-палку. Я по-прежнему в бейсболке. Меня знакомят с парнем, на котором тоже футболка «Чили’91», мы обнимаемся по-братски, будто не виделись сотню лет. Радуюсь, подметив у него пивной живот; мой пока над ремнем не нависает. Ясное дело, что Тэнси я понравился. Разговоры размываются, повторяются, кружат. Кажется, начинают петь, и вроде я рассказываю какую-то захватывающую историю.
– Дружище, ты бы притормозил. – Ричард мягко отнимает у меня стакан.
Я возмущен.
– Мы с Тэнси просто друзья.
– Что ты несешь? Твоя койка в двух футах от моей, не хочу, чтобы ты ночью на меня наблевал.
Я слишком пьян, чтобы прекратить напиваться, однако достаточно трезв, чтобы сообразить: мое спасение – свежий воздух. Поднимаюсь на верхнюю палубу и падаю на стул, сейчас только вздремну немного. Просыпаюсь, обнаруживаю, что кто-то укрыл меня одеялом. Вокруг одни волны, бьющиеся о корабль. Ветер разогнал облака, видна большая убывающая луна. На небе куча звезд. Перед глазами проносятся целые галактики, метеориты падают чаще, чем в Лондоне ходят автобусы. Не видел такого неба ни разу после Замбии. Жаль только, что Лоры нет. Не помню, когда я в последний раз чувствовал себя как дома.
Глава 21
ЛОРА
11 мая 2000-го
– Если бы меня обвинили в изнасиловании, которого я не совершал, я бы остался на месте, а вы убежали. Почему? – спросил Натаниэль Полглейз.
Я затаила дыхание, но Джейми абсолютно спокойно повторил то же самое:
– Повторяю: я ушел, потому что у меня в кармане был пакетик с марихуаной.
– Вы убежали, потому что вас застали за изнасилованием мисс Тейлор, и надеялись избежать ответственности, так?
– Нет.
– Вы помните, как пришли в полицейскую будку на фестивале?
Джейми не выдержал и метнул встревоженный взгляд на своего адвоката. Фиона Прайс еле заметно кивнула. Интересно, Кит видел? А присяжные?
– Да.
Полглейз удовлетворенно кивнул.
– Присяжные слышали, как сержант Кент описала Пипа, полицейскую овчарку, обученную искать наркотические средства. Но я напомню им и вам, мистер Балкомб, что во время фестиваля на территории было две служебных собаки, в том числе и четырехлетняя овчарка по кличке Пип, хорошо обученный служебный пес с потрясающим чутьем. Малейший запах марихуаны он замечает так же, как человеческий глаз – зажженную сигарету. Пип был в полицейской будке во время допроса, мистер Балкомб?
Мы с Китом напряженно выпрямились.
– Да, он сидел рядом в углу комнаты, на поводке.
Полглейз продолжал давить. На перекрестном допросе наконец он был в своей стихии.
– Пип подошел к вам?
У Джейми был точно такой же вид, как у меня, когда меня допрашивала Прайс.
– Вы не запомнили, потому что он не подходил. Он не учуял марихуану, от которой, по вашему утверждению, вы так хотели избавиться.
– Я ее выкинул. Она была в маленьком пакете.
– У Пипа крайне чуткий нос, мистер Балкомб!
Полглейз повысил голос. Оказывается, у него красивый тенор. Все, кто был в зале, подались вперед.
– Вы просто выдумали этот пакетик с травой, так?
– Нет! – Голос обиженного маленького мальчика.
– Вы состряпали эту историю уже после, по дороге с фестиваля в отдел полиции в Хелстоне, так?
– Нет!
– Сколько вы выкурили у костра?
Джейми молчал.
– Ваши показания здесь, если надо.
По собственному опыту я знала: когда адвокат подсовывает вам ваши же показания, чувство такое, будто на шее затягивается петля, наброшенная собственными руками.
– Одну затяжку.
– Вам понравилось?
– Не очень.
– Так зачем вы купили еще?
Джейми возвел глаза к потолку, словно там был написан правильный ответ.
– Вы хитрый молодой человек, мистер Балкомб?
– Что?
– Лучше ведь, если вас осудят за мелкое преступление, в данном случае за хранение, чем за жестокое изнасилование слабой женщины, которую некому было защитить?
Джейми помотал головой. В такт закачала головой его мать. Журналисты яростно строчили в блокнотах. Мне записывать было не надо, я до сих пор помню почти каждое слово. Память работает плохо, когда запоминать не планируешь. Но если уже в начале дня понимаешь, что каждое произнесенное слово будет иметь вес, не забываешь и самые незначительные детали. Когда события подкрадываются исподволь, они откладываются в памяти в хаотичном порядке. Для разных видов памяти стоит изобрести разные слова.
– В одном из этих пунктов вы солгали. В каком именно?
– Я не лгал!
«Еще как солгал, – подумала я. – Сейчас тебя выведут на чистую воду».
– Впрочем, не имеет значения. Продолжим. Напомню о показаниях мисс Тейлор, изложенных ранее. Вы противоречите не только себе. Вы оба приехали на фестиваль в один день, то есть в среду, вот и все, что есть общего в ваших версиях, в остальном показания расходятся. Давайте вернемся ко дню изнасилования. Вы первым коснулись бедра потерпевшей мисс Тейлор, правильно?
Джейми вновь обрел почву под ногами.
– Она сама ко мне прижалась.
Антония оставила в покое свое кольцо. На бриллиант упал сноп солнечных лучей, и через комнату пролегла полоска света.
– Кто предложил проводить ее до палатки?
– Я. Просто хотел убедиться, что ее никто не обидит.
– На самом деле вы настояли, чтобы пойти с ней, хотя мисс Тейлор несколько раз отказывалась, верно?
– Нет!
– У палатки она заявила вам, дословно: «Ни за что на свете». – Полглейз поморщился и покачал головой. – Никому не нравится быть отвергнутым, да еще и столь категорично, да?
– Нет, потому что такого не было.
– Вас унизили. И вы решили преподать ей урок?
– Нет! Неправда! – В голосе Джейми не осталось ни следа былого обаяния. Похоже, он готов был выйти из себя.
«Давай, – думала я, – покажи им, каков ты на самом деле. Каким я тебя видела».
– Мисс Тейлор говорит, что не спала всю ночь, потому что боялась уснуть, пока вы поблизости. Разве вероятно, что девушка, которая отзывалась о вас таким образом, на следующий день согласится на секс с вами?
– Она все врет, потому что смутилась из-за того, что нас застукали. Может, она раньше ничего такого не делала, откуда я знаю. Мне самому это, в общем-то, не свойственно. Все получилось спонтанно. Даже само небо изменилось.
Полглейз повернулся к присяжным:
– Мистер Балкомб, кажется, склонен оправдывать свои действия положением планет. Что дальше? Веление звезд?
Татуированный парень хмыкнул.
– Вы утверждаете, что вам не свойственно такое поведение?
– Да, потому что я этого не делал.