— Пообещай, что никто не узнает, что тогда произошло.
— Никому не скажу. Если не хочешь, не говори…
Дина вышла из ванной в пижаме, самой обычной, из простого хлопка и села на пол, прижавшись спиной к стене. Я последовала за ней.
— Мы с Витькой хотели уехать на несколько дней в Москву, там проходили Платоновские чтения. Ты же знаешь, как я люблю философию. Брат обещал поговорить с папой.
— Поговорил?
Меня никто никогда особо ни в чем не ограничивал — ни бабушка, ни тем более мама. Но я знала как живет Жюли — она тоже не может и шага ступить без разрешения. И с годами вряд ли что-то изменится.
— Нет. Испугался, наверное. Папа ненавидит философию, не знаю, на что я рассчитывала.
Дина сидела рядом, ее худые плечи мелко подрагивали — кажется, она заново переживала ту историю. Я уже пожалела, что спросила.
— Илья тогда был у нас в гостях и стал свидетелем сцены… не очень приятной. Витька свалил все на меня, сказал, что ничего мне не обещал. Я накричала на него и вылетела из дома. Села в первую попавшуюся машину, что у дома стояла и уехала. Илья нашел меня к вечеру в парке, хотел домой отвезти, но я отказалась.
— И тогда он отвел тебя к себе?
— Ничего не было, клянусь! Он пошел ночевать к соседям. У него ключ есть. Ты же сама теперь знаешь. Ведь так?
Я молча кивнула. Как все оказывается просто. Витька — гаденыш и слабак!
— Папа очень разозлился, что я ночевала у Ильи, у него… блин, мне так стыдно об этом говорить!
— Не говори тогда.
Я хотела погладить Дину по плечу, но все-таки не решилась до нее дотронуться.
— Ему бесполезно было что-то говорить, он хотел меня отправить к гинекологу, чтобы проверить… Тут уже даже мама встала на мою сторону. А Витька все это слушал и молчал. Я снова убежала из дома, к Илье. А он взял и отвез меня в Москву на два дня, на Платоновские чтения.
Молодец Архангельский. Я знала, что он так поступит. Тут я уже не удержалась и неловко погладила Дину по плечу.
— Когда мы вернулись, папа позвал его к себе. Я не знаю, о чем они разговаривали, Илья так и не сказал, но на стажировку в Штаты он не поехал в этом году. Я думаю, папа постарался, решил так наказать. Но знаешь, он по-прежнему говорит Витьке, что мечтает о таком сыне как Илья. Я думаю, поэтому брат ненавидит Архангельского, а вовсе не из-за меня.
Я на мгновение представила Князя, вспомнила его разговор с отцом в подсобке… Теперь многое становилось ясно.
— С тех пор как появился Илья, папа всегда ставит его в пример Витьке. Знаешь, как ролевая модель. Говорил, что он должен стать лучше Архангельского, если он его сын.
— Твой брат никогда не переплюнет Илью. Это же любому ясно. Зачем требовать невозможного?
Дина повернула ко мне голову.
— Папе? Я не знаю, наверное, хочет, чтобы мы были лучше, чем есть? Но твой ведь похоже себя ведет, если я правильно понимаю.
— Правильно.
— Витька с ума сходил, не знал, как сдвинуть Архангельского. А потом ты появилась. Я думаю, он через тебя пытается достать Илью. Видит, что Илья обратил на тебя внимание. Я пыталась с ним поговорить, но Витя велел не лезть. После того случая, в общем, мы давно по душам с ним не разговариваем.
Я молча потянулась к Дине и обняла ее за плечи. Наверное, надо было извиниться, попросить прощения за все свои слова и мысли в ее адрес. Но я не могла ничего сказать.
Дина заговорила первой.
— Уже поздно. Ты поедешь к себе или здесь переночуешь? Оставайся, если хочешь.
Я кивнула.
Глава 51
Мы проговорили до глубокой ночи, пока чуть было обе не уснули, сидя на полу рядом с ванной. Иногда я даже забывала, что передо мной Дина Князева, особенно когда мы обсуждали наших парней в игре. Я просто запретила себе анализировать то, что сегодня произошло с нами, и сыпала вопросами, которые меня так долго волновали. А Пылинка на них отвечала.
Проснувшись, Дина не передумала съехать от родителей и сейчас нервно помешивала чай, в который так и не положила сахар. При утреннем свете, в обычном топике и пижамных штанах, без косметики на лице и с собранными в обычный хвост волосами она выглядела очень мило и не такой недосягаемой холодной красавицей, как обычно. Наверное, вот к такой Дине я может и подошла бы в универе.
— Мне нужно забрать свои вещи из дома, но не представляю, как туда вернусь.
— Они тебе вчера так и не звонили? Мама, например?
Дина махнула рукой и уселась рядом со мной.
— Мама никогда не делает того, что не одобрит папа. А он будет выжидать, пока или я не попрошусь обратно, или бабушка не уедет. Но мне нужно забрать свой ноут, зарядки, что-то из одежды.
— Брата не попросишь?
После нашего с Диной разговора, я не знала как теперь относиться к Князеву — с одной стороны, он гад, что не защитил сестру, а с другой, мне было его жалко, как и Пылинку. Не представляю, как ему тяжело жить под таким прессом — быть лучше Архангельского, быть таким, чтобы считаться достойным сыном своего отца… Тут у любого кукуха поедет.
— Нет, я не хочу, чтобы он дотрагивался до моих вещей, особенно до ноута. Он требовал, чтобы я вслед за ним вышла из игры, но я отказалась.
Вчера Дина рассказала, что пошла в Универсум вместе с братом. Вице-губернатор хотел, чтобы Виктор стал победителем в этом году.
«Я вообще по началу думала, что он — Пророк или Simply the Great, но Витя сказал мне, что больше не играет. У него диплом на носу и с папой он договорился — тот разрешил уйти из Универсума еще в сентябре. А я осталась».
— Я могу поехать с тобой, если ты не против. Не знаю правда, будет ли от этого толк…
Дина оживилась.
— Конечно! Вдвоем будет не так страшно. А папа уже скорее всего на работе — он у нас трудоголик.
— Сегодня же суббота!
Я ела сырники со сметаной, которые мы полчаса назад нашли в холодильнике. Покупные, но очень вкусные.
— По субботам он всегда работает, никогда не делает исключение, даже на мамин день рождения уехал к себе в офис в прошлом году.
Дина говорила это как само собой разумеющееся, она явно была рада, что не встретит своего отца дома. А мне и без этого было страшновато ехать, но не оставлять же ее одну. Особенно после всего, что я узнала.
Однако нашим планам не удалось сбыться — позвонила бабушка Дины, когда мы заканчивали завтрак. Как я поняла — единственный нормальный человек в их семье, которая может давать отпор своему зятю.
Я видела, как светлело лицо Дины, когда они разговаривали. Князева радостно кивала и соглашалась с чем-то.
— Мама с бабушкой сами соберут мои вещи, раз я не собираюсь возвращаться. И папа вроде не против. Наверное, обставит это так, что сам разрешил мне съехать и жить отдельно. Не хочет скандала, а бабушка может!
— У тебя крутая бабушка!
Я запихнула в рот последний сырник и мысленно поблагодарила эту славную женщину, которая додумалась забить холодильник внучки продуктами.
— Да, она не хотела, чтобы мама выходила замуж за папу, но когда они поженились, дала им денег на квартиру. Я слышала, она ему это вчера припомнила, когда они ругались. Жаль только, что она живет не здесь, изредка приезжает к нам. И каждый раз со скандалом.
Я дожевала сырник и подумала о том, что Дина, оказывается, совсем не молчунья, поговорить любит и очень открытая. И еще мне показалось, что она быстрее меня приняла реальность, что выскочка Алена в универе — это ее Ариадна в игре.
— Да? Я читала недавно интервью с вашей семьей. Там твой папа говорил, что всего добился сам, начав с нуля.
Дина грустно улыбнулась.
— Там мало правды, но я, наверное, не должна тебе этого говорить. Ну разве что папа очень заботиться о своей репутации и нашей семьи.
— Я это поняла, когда твой брат с друзьями завалился к нам в кафетерий. Помнишь, в день распределения команд по лигам.
Дина кивнула, забрала у меня грязную тарелку и поставила ее в посудомойку.
— Дома был жуткий скандал из-за этого. Витя бесится, что не может вести себя так как многие его друзья. Вообще, он очень хочет казаться крутым и что он может делать все, что хочет, но это не так. Иногда ему еще больше достается, чем мне. А тут еще у губернатора скоро выборы.
Дина осталась у себя в квартире, а я поехала в общагу. Мне нужно было побыть одной и осмыслить все, что произошло за прошедший сумасшедший день. Мы больше не касались кражи Дининого кошелька, не говорили про Лизу и Тоньку, которая меня в очередной раз подставила. Самое смешное и грустное, что меня уже это не так волновало.
Вчера днем больше всего на свете я боялась двух вещей — потерять доверие Ильи и вылететь из универа, а значит, и из Универсума.
Сейчас мне было стыдно перед Диной за свою ревность, и хотя мне не хотелось уезжать из ее квартиры, я знала, что поступила правильно.
А еще безумно хотелось позвонить Илье. Сказать, как он мне дорог и как сильно я скучаю.
Дверь нашей комнаты в общаге была приоткрыта — значит, Тонька вернулась. И правда, когда я зашла, Самойлова копалась в нашем шкафу, но в комнате она оказалась не одна. На моей кровати сидела незнакомая полноватая девчонка и… листала моего Юнга.
Какого черта вообще?! Все мое миролюбивое настроение улетучилось в момент.
— Ты кто и что ты делаешь на моей кровати? Книгу положи на место!
Я даже не поздоровалась — смотрела в удивленные круглые глаза незнакомки и чувствовала, что просто так это не оставлю. Не знаю, станет ли Дина ввязываться во все это дерьмо, но я молчать не стану.
— Тебе, что книгу жалко, что ли?
Тоня обернулась на мой возглас и переключила на себя внимание. В руках она держала мою блузку.
— Одежду мою не трогай! И да, жалко! А ты вообще что здесь делаешь?
Я посмотрела на незнакомую девчонку, которая уже сползла с моей кровати и встала у стены.
— Мне сказали, что ты скоро съедешь, ну типа сессию не сдашь. Это не так, что ли?
Она удивленно переглянулась с Тонькой. Мне стало все ясно. Меня окончательно списали в утиль. Быстренько.