– Хоть шаром покати. Касса пуста. Одна мелочь осталась. Пятьсот двадцать шесть рейхсмарок ноль-ноль пфеннигов. И полпарашюта из перкаля. Перкаль нынче не хуже марок идет.
– Перкалем не обойтись. Мне до зарезу нужна кругленькая сумма.
– Сколько? – деловито осведомился Констант.
– Один миллион фунтов стерлингов, – небрежно ответил Евгений. – Или, на худой конец, та же сумма в долларах. Рейхсмарок прошу не предлагать.
– Хватит, Женька, дурака валять! Рассказывай по порядку. Я еще ночью хотел тебя расспросить, но ты что-то пробормотал и уснул как убитый.
Евгений взглянул на друга отчужденными глазами.
– Да что там рассказывать! – заговорил он. – Экзамен я выдержал, хотя осиновый кол был уже готов. Скажу одно: не хотелось бы мне все снова пережить…
И Евгению все пришлось подробно рассказать о необычайной встрече в доме СА-штурмфюрера фон Ширера унд Гольбаха и показать опись секретных документов. Констант схватил руку Евгения, взглянул на ожог.
– Ведь у них в самом деле могла быть связь с Лондоном. И такая связь может появиться у них в любой день, любой час.
– Но теперь-то мы знаем, что игра стоит свеч.
– Еще как стоит! Но где мы достанем такие деньги? Запросить Центр? Долгая волынка. Как убедишь наших в подлинности этих документов, если мы и сами в ней не убеждены! Начнутся вопросы, потом, возможно, захотят прислать специалиста. А тут погода нелетная… Миллион фунтов стерлингов!
– А что, если мы позаимствуем опыт у достославного Робин Гуда, хозяина Шервудского леса и земляка капрала Юджина Вудстока? Операция «Робин Гуд». Неплохо звучит, а?
– Грабил богатых и помогал бедным? – с сомнением произнес Констант Домбровский. – Руки марать…
– Что значит «марать»?! – возмутился Евгений. – А Камо помнишь? Помнишь, как Камо очищал при царе банки в Кутаиси и Тифлисе? Экспроприировал экспроприаторов!
Этот аргумент решил дело. Было решено незамедлительно, той же ночью выйти на «экс», приступить к операции «Робин Гуд». Перед выходом на задание Констант Домбровский подробно проинструктировал разведчиков:
– Помните! Деньги для нас такой же трофей, как оружие, как документы. Останавливайте на шоссе, по возможности без лишнего шума, идущие без охраны генеральские «хорьхи», «опель-адмиралы» и «мерседесы» с желтыми фарами. С мелочью – с «опель-капитанами» и «опель-кадетами» – не связывайтесь. Кстати, все вы были партизанами и отлично помните, что справиться всегда труднее с младшими офицерами, чем со старшими и их пижонами-адъютантами, которые давно отучились стрелять. По-русски и по-польски не говорить. В расход пускайте только крупных гадов. Особое внимание обращайте на закрытые машины банков и рейхспочты, хотя они вряд ли повезут ночью свои паршивые деньги. Берите, конечно, не только всю валютную наличность, но и военные документы, папки, портфели. В бой не ввязывайтесь. Нашумев, остановив три-четыре машины, убирайтесь подобру-поздорову. Да не приведите сюда погоню!
К этой речи Евгений прибавил, улыбаясь, следующие слова:
– Вперед, славные экспроприаторы экспроприаторов! Да осенит вас знамя Робин Гуда!
Евгений Кульчицкий начал с того, что подстрелил из «бесшумки» двух фельджандармов, обер-ефрейтора и ефрейтора, мчавшихся по мокрому от недавнего дождя автобану на мотоцикле с коляской. Затем он приказал Пупку поставить поврежденный БМВ у самого кювета, за которым шумел на ветру небольшой лесок, а сам вместе с Олегом надел фельджандармскую форму, напялив серо-зеленый дождевик, каску и повесив на грудь через голову медную бляху на цепи. Большая полумесяцем бляха зеленовато фосфоресцировала в темноте. Поблескивала тускло надпись: «Фельджандармерия». Евгений знал: из-за этих блях с цепями фельджандармов в вермахте называют «цепными псами»… В коляске мотоцикла Пупок нашел два трехцветных фонарика и пару каких-то круглых лопаточек на длинных ручках. Одна сторона лопаточки красная, другая зеленая.
– Чудак ты! – обрадовался Евгений. – Да этими лопаточками полевая жандармерия регулирует движение!
– Вот все, что я у них нашел, – сказал Пупок, – сто пятнадцать марок.
– Ну ловись, рыбка, большая и маленькая! – сказал Олег.
– Сегодня нам нужна только большая, – поправил его Пупок.
Вдвоем с Олегом они вышли на середину автобана, когда вдали показались желтые фары шестиместного серо-зеленого «мерседес-бенца», подняли красный сигнал, переключили фонарик на красный свет. «Мерседес» послушно остановился. Водитель опустил боковое стекло.
– В чем дело? – недовольным тоном спросил водитель, обер-ефрейтор. – Не видите, кого везу?
На двух передних крыльях «мерседеса» торчали генеральские флажки.
– Майне херрен! – защищал маленький сухонький генерал-арцт в зеленом мундире с золотыми арабесками на воротнике, когда Евгений стал шуровать в машине, вытряхивая белье из чемодана его превосходительства.
– А ну, коммен зи хир, гад! – приказал Олег, он же обер-ефрейтор фельджандармерии.
– Отставать! – вдруг бросил по-немецки Евгений, вытряхнув из чемодана белый халат.
Генерал-лейтенанта медицинской службы, главного врача госпиталя, отпустили с миром, конфисковав лишь браунинг «шмайссер» водителя и генеральский кошелек.
Уезжая, разгневанное светило германской военной медицины свирепо кричало из окна «мерседеса»:
– Мерзавцы! Я всегда говорил, что фельджандармы бандиты. Цепные псы! Я буду жаловаться Гиммлеру!..
– Ну, сколько? – спросил Олег, когда Евгений кончил считать деньги. – Что ты там «наэкспроприировал»?
Евгений вздохнул, а потом коротко рассмеялся:
– Двадцать шесть марок!
– Ну да! Вот так генерал! Хотя на что этому эскулапу деньги! Живет себе на всем готовом.
– Такими темпами мы и сотни фунтов не соберем к концу второй мировой, – удрученно пробормотал Евгений, вглядываясь вдоль шоссе в сторону Берлина.
Во мраке вновь загорелись узкие щели маскированных фар. Из Шнайдемюля в Познань шла автоколонна – десяток грузовиков «опель-блитц», крытых прорезиненным брезентом. Этих пропустили.
Евгений остановил еще четыре машины в течение получаса. Останавливал только те автомобили, которые шли со стороны Берлина и Франкфурта-на-Одере, опасаясь, что расставшиеся со своими бумажниками, портфелями, папками и полевыми сумками немцы поднимут шум в познаньском гестапо и оттуда вышлют погоню за подозрительными «фельджандармами». Конечно, познаньские гестаповцы вполне могли поднять тревогу по телефону, и тогда гестаповцев можно было ждать с любой стороны. Евгения успокаивало то, что гестапо в Познани, вероятно, уже получило тревожные сигналы из трех пунктов на трех шоссейных магистралях вокруг столицы имперской провинции Вартегау. Все же после каждой встречи на шоссе «джентльмены с большой дороги» на два-три километра уходили в сторону Берлина, чтобы уменьшить шансы столкновения с гестаповцами.
– Едут! – предупредил Пупок. – Жизнь или кошелек!
– Робин Гуд, – поправил его Евгений, – говорил так: «Your money or your life or your big fat wife!». Это значит: «Деньги, жизнь или толстую жену!»
Нет, им явно не везло. На минуту Евгений взбодрился: проверяя документы у одного старика штабс-фельдфебеля в «пикапе», обнаружил, что имеет дело с казначеем какой-то познаньской комендатуры, но вместо денег в казначейском саквояже оказались расписки о сдаче почти полумиллиона рейхсмарок для выдачи месячного жалованья личному составу познаньской авиабазы, военного училища и полка тирольских стрелков. Но и эти деньги не помогли бы капралу Вудстоку. В бумажнике казначея он обнаружил какую-то мелочь, квитанции от переводов по денежному аттестату супруге штабс-фельдфебеля в Дортмунд и… И вдруг в красном луче электрофонаря мелькнула знакомая капралу Вудстоку бородатая физиономия, удивительно похожая на бородатую физиономию Николая И. Физиономия его родича Георга V и надпись: «Бэнк оф Инглэнд». Да, это был английский фунт стерлингов. Но, увы, всего один только фунт. Мизерных двадцать шиллингов.
А Олег, который стоял наблюдателем, быстро подошел и шепотом доложил Евгению:
– Две легковушки со стороны Берлина. Драпаем?
– Зачем? Пропусти их! Прикрывай нас. Пупок, потуши свет в машине, обыщи казначея!
Две машины – двухместный спортивный «опель» и «рено» – промчались мимо. В Германии уже давно никто не останавливался на дорогах, чтобы помочь попавшему в беду автомобилисту или так, из любопытства. Обыск ничего не дал, кроме затрепанной пачки парижских открыток отнюдь не с видами Парижа.
Несмотря на ворчанье Олега, Евгений позволил уехать казначею и его охраннику и водителю – до смерти перепуганному солдатику, но заставил их поехать в объезд. Машина рванула с места и помчалась по кочковатому полю, словно участвуя в гонках по пересеченной местности.
В последней, четвертой по счету машине – камуфлированном открытом штабном «мерседесе» с запасной шиной на скошенном капоте мотора, подгруппа Евгения взяла всего полтысячи марок, но на этот раз ей попались ценные документы – молодой СС-унтерштурмфюрер барон Кресс фон-унд-цу Катернберг вез из ставки СС-рейхсфюрера Гиммлера в Пренцлау три секретных пакета, адресованные в штаб группы армий «А» генерал-полковника Йозефа Гарпе в Познани, командующему 9-й армией генерал-лейтенанту Генриху фон Лютвицу и СС-обергруппенфюреру Баху в Варшаве. Барон успел выхватить «вальтер», и его тут же пришлось застрелить, хотя Евгений рассчитывал подробно и обстоятельно побеседовать с фельдъегерем самого Гиммлера. Его водитель – штаффельман – кинулся было удирать, но пуля Олега догнала старшего рядового СС за кюветом.
– Слишком много шуму из ничего. Пора сматывать удочки, – не без сожаления решил Евгений. – Прошу садиться, джентльмены удачи!
Невзирая на брюзжание недовольного Олега, Евгений сел за руль осиротевшего «мерседеса» и, съехав с автобана, погнал вездеход проселками в общем направлении к Бялоблотскому лесу. При этом он так неумело обращался с машиной, что возмущенный Олег, едва не высадивший лбом ветровое стекло, ухватился обеими руками за баранку и заорал: