И тут Константа оставило его долготерпение.
– Вот что, лейтенант! – вскипел он. – Я отстраняю тебя от всех дел, связанных с ракетами. Ясно?
– Ясно-то ясно, да посмотрим, что Директор скажет, когда я ему все доложу…
– К тому времени мы закончим эту операцию.
– Поживем, увидим… – глухо произнес Петрович из своего темного угла, где он сидел скорчившись, словно изготовившись к прыжку.
Когда майор граф Велепольский раскрыл чемодан и увидел аккуратные стопки банкнотов Английского банка, перехваченные бумажными поясками, глаза его округлились, губы затряслись, запрыгали. Он бессильно опустил чемодан на землю, присел на корточки и стал беспорядочно считать банкноты с изображением Георга V, Георга VI, бормоча по-польски и по-английски:
– Езус Мария! Сразу и не сосчитаешь… Сколько в каждой пачке?.. Три, четыре, пять… Могли бы и больше отвалить – тут стоимость десятка танков!.. А ракета «Фау-2» одна стоит 15 000 фунтов!.. Нет, эти тысячефунтовые… Боже мой, тысяча фунтов в одной бумажке!.. Семь, восемь… Нет, надо сначала… деньги счет любят… Но документы стоят этих денег, они и дороже стоят… Это настоящее сокровище!.. Езус! Сколько же это злотых?.. Один злотый – одиннадцать центов. Три, четыре, пять…
Капрал молча разглядывал записи, чертежи, схемы в черной полевой сумке. Все согласно описи. Часть бумаг, пачка мелко исписанных салфеток залита кровью… Капрал был взволнован не меньше майора, но его волнение было совсем иным волнением…
Кое-как пересчитав последнюю пачку банкнотов достоинством в сто и пятьдесят фунтов, майор трясущимися руками закрыл чемодан. По седым вискам его, по лбу из-под козырька конфедератки текли струйки пота.
– Капрал, от души благодарю… – заговорил он не своим голосом. – Вы не пожалеете… Разрешите пожать вашу руку, мой мальчик… И умоляю вас: просите, требуйте дня через два-три самолет… Я хочу скорее передать Лондону свою агентуру!.. Здесь ровно столько, сколько вы сказали?
– Не будь я Юджин Вудсток!..
Они сошлись на этой пустынной развилке лесных дорог, как сходились во время дуэли, и так же разошлись, оглядываясь друг на друга, соизмеряя свой шаг. У каждого из противников были свои секунданты. Только секунданты эти прятались в соснах и сами держали палец на спусковом крючке. И капитан Серый и старший лейтенант Домбровский, не видя Друг друга, следили за каждым жестом капрала и майора.
Рядом с Серым лежал за молодыми елками Рыжий. Поручник не спускал настороженных глаз с капитана. Не вытерпев, капитан вскочил и хотел было броситься навстречу майору. Но Рыжий крепко ухватил его за руку повыше локтя.
– Не спешите, пан капитан! А то увидят!..
Капитан, метнув на поручника бешеный взгляд, прошипел что-то невнятное. Когда майор с полубезумным взглядом, держа чемодан обеими руками, подошел ближе, Серый рванулся так, что рукав затрещал.
– Ну что?! – почти закричал он майору.
Майор граф Велепольский отпрянул, согнулся, хищно оскалил зубы. Рука дернулась к кобуре пистолета. Но, увидев, Серого, он выпрямился, провел рукой по мокрому лбу, сдвинул на затылок конфедератку.
– Все в порядке, капитан! Все в порядке… Где кони? Скорее на базу!..
– Дайте посмотреть!.. – шагнул к нему капитан.
– Потом, потом!..
А за дорогой, за соснами и елками разведчики из группы «Феликс» молча встали, тесным кругом обступили Евгения, доставшего из полевой сумки документы, бумаги, залитые кровью…
– Кровь настоящая, – тихо сказал Димка.
– Значит, и документы настоящие, – уверенно проговорил Пупок.
– Это еще не доказательство! – засомневался Петрович.
– Ну все! – перевел дух Констант. – Теперь скорее домой! Надо опять вызывать самолет. Настоящие или не настоящие там разберутся. Мы свое дело сделали. – Он положил руку на плечо Евгения. – Молодец, капрал!
– Закурить бы, – улыбнулся Евгений.
Констант первый приподнял люк и пробрался в землянку.
– Вера! Скорее за работу! Пойдешь с Олегом в сторону Яроцина. Будем срочно просить самолет!
Вера соскочила с нар. Сборы были недолгие: Констант еще не успел набросать текст радиограммы с просьбой немедленно выслать самолет за документами, а она уже сунула в карман курточки пистолет ТТ, надела пальто и платок, повесила на плечо авизентовую сумку с верным «северком».
– Костя! – сказала Вера, прочитав радиограмму, составленную командиром. – Это, конечно, твое дело, но стоит ли повторять сигнал «конвертом»? Ведь костры могли заметить с воздуха.
– Ты права, – Ответил Констант. – Выложим костры не «конвертом», а буквой «икс». Тоже пять костров.
– «Икс»? – заговорил Евгений, слушавший Лондон. – Почему «икс». Это безыдейно! Предлагаю букву «фау». Это тоже пять костров.
– Почему «фау»? – спросил Констант, зачеркивая что-то карандашом в радиограмме. – Это Геббельс придумал: «Фау» – «фергельтунгсваффе» – «оружие возмездия».
– А вот послушай! – сказал Евгений, снимая телефоны «северка» и до отказа поворачивая вправо ручку регулятора громкости. – Слышишь?
В головных телефонах раздался словно стук в дверь, короткий, настойчивый, властный. Пауза – и опять этот стук.
– Позывные радио Би-би-си, – пожал плечами Констант.
– А почему они именно такие, эти позывные, для всей оккупированной Европы?
– Я знаю! – воскликнула Вера. – Это «фау» по азбуке Морзе! «Ти-ти-ти-та»…
– Правильно! Или римская буква «ви». А эта буква – символ всего движения Сопротивления в Европе. «Ви» – это «виктория», «победа». Эту букву чертили на стенах Парижа французские маки и франтиреры, кровью писали на камнях Варшавы герои-повстанцы. Черчилль и де Голль приветствуют англичан и французов знаком «ви», вот таким жестом, – Евгений поднял ладонь, отведя в сторону большой палец. – И по изумительному совпадению Бетховен, самый великий из композиторов, в самой могучей своей симфонии задолго до Морзе обессмертил этот стук: «Ти-ти-ти-та». У него этот стук звучит как шаг судьбы, как поступь рока: «Бу-бу-бу-бум»!» Ну а какую роль «фау» сыграли здесь, в нашей жизни, мне вам не надо напоминать.
– Решено! – улыбнулся Констант. – Так тому и быть! Выложим костры буквой «фау» в честь нашей будущей победы!
Как только Вера ушла с Олегом, чтобы провести радиосеанс в восьми километрах от землянки, Констант сел с Евгением под «летучей мышью» за предварительную обработку и оценку тех документов, за которые они только что уплатили полмиллиона фунтов стерлингов.
– Присаживайся, Петрович! – позвал Констант. – Поможешь нам.
Петрович не спеша свернул себе козью ножку из легкого табака.
– Нет уж! Дудки! – медленно проговорил он. – Я в этом деле не участвую. Сами расхлебывайте.
Уже через полчаса Констант со вздохом произнес:
– Да-а-а!.. Данные о «Доре» и Пенемюнде просто великолепны. Это и нам с тобой видно. Ну, а с техникой нам не разобраться – тут нужен специалист.
– Ты обратил внимание, – перебил его Евгений, – им не хватает спирта! Давай ударим по спиртозаводу под Яроцином! Операция «Спиритус вини», или «Ин вино веритас!»
– Мировая идея! – с подозрительной горячностью откликнулся из-под одеяла Пупок. – Прошу поручить эту операцию по борьбе с зеленым змием лично мне.
Из дальнего угла землянки вскоре послышался храп Петровича. Уснули вскоре и другие. Но ни Евгений, ни Констант не могли спать. Чем подробнее знакомились они с «сокровищем» графа Велепольского, тем пуще волновались. Евгений затопил печку. В землянке постепенно стало тепло.
Было уже за полночь, когда Констант сказал:
– Как говорят немцы: «Колоссаль!» Кстати, и у нас кое-что появилось. Поляки Казубского и Исаевича выяснили, что Кендзежинские химические заводы под Бреслау – это по соседству от нас – производят горючее для ракет и отправляют его в Пенемюнде и Нордхаузен. По моей просьбе Богумил Исаевич дал указание полякам-железнодорожникам установить постоянное наблюдение за тем, куда направляются грузы с этих заводов, и уточнить объем перевозок. Выяснилось также, что на «чудо-оружие» Гитлера работают в Бреслау и заводы «Дойче ваффен» и «Муниционефабрик». Мы с Казубским придумали еще один ход: выясним через польских рабочих, какие предприятия Вартегау и Верхней Силезии поставлены под контроль СС. Они-то и должны интересовать нас в первую очередь.
– Это вы здорово придумали, – искренне восхитился Евгений.
– Тише вы, полуночники, – пробормотал Пупок. – Дайте спать людям.
– Ну что, на боковую? – сказал Констант. – Вера только под утро вернется.
– Нет, мне совсем не хочется спать. Дай-ка мне бумаги Ширера, ведь мы их еще не просмотрели как следует.
– Держи! А я тогда закончу обработку документов Лоренца. Куда девался словарь?
Просматривая бумаги штурмфюрера СА фон Ширера, Евгений то и дело издавал приглушенные восклицания, вроде: «Ну и ну!.. Вот это да!.. Вот это номер! Невероятно!» Личные документы фон Ширера – удостоверения старого борца С А, члена НСДАП и СС – Евгения мало заинтересовали. Но вот на одной из папок Евгений прочитал тисненую надпись: «Секретные дела государственной важности. Только для командования».
– Да что там у тебя? – взмолился наконец Констант. – Опять сенсация?
– Еще какая! – ответил Евгений и вдруг громко безудержно рассмеялся.
– Что с тобой?! Ребята спят!
Евгений, ни слова не говоря, подтянул к себе чемодан из крокодиловой кожи – чемодан штурмфюрера СС фон Ширера, в котором еще оставалась четверть миллиона фунтов стерлингов. Он раскрыл чемодан, подцепил пятифунтовый новенький хрусткий банкнот, подошел к печке, сунул банкнот в «буржуйку» и небрежно прикурил от загоревшейся бумажки.
– Ты что, с ума сошел? – с угрозой спросил из своего угла бдительный Петрович.
И Констант и Петрович смотрели на Евгения круглыми глазами. А Евгений, глядя на горящий у него в руке банкнот, снова расхохотался, разбудив всех в землянке.
– Слушай, Костя, – сказал он наконец, – теперь я знаю, почему смотал удочки фон Ширер, король черного рынка! Ну и плут же этот Вильгельм фон Ширер унд Гольдбах!