Игорь Витальевич не ответил, предпочтя хмуро попрощаться и удалиться. Вика с Мариной тоже разъехались по домам. А утром Вику разбудил телефонный звонок.
Она глянула на часы. Еще десяти нет, рань-то какая! Все знакомые в курсе, что до одиннадцати ее трогать нельзя. Кто же это такой вредный? А, Сосновцев! И чего этому типу надо? Строит новые каверзы? Бубнит что-то, со сна сразу и не разберешь. Про мертвое тело, про Талызина. Господи, почти неделя прошла со дня убийства, а директор все никак не успокоится! Так орет, словно тело Евгения Борисовича сей момент лежит у него перед глазами. И чего это вдруг ему потребовался Талызин? А потребовался — пускай сам с ним и связывается, при чем здесь Вика?
И она, зевая, спросила:
— А разве Игорь Витальевич не оставил вам номер своего телефона? Вот и позвоните ему, если нужно.
— Но я же объясняю! — нервно выкрикнул директор. — Меня он может не послушаться! Возьмет и пришлет кого-нибудь другого, совершенно постороннюю бригаду. А вам он не откажет и приедет сам. Это будет гораздо лучше! Чем меньше посторонних, тем лучше, Виктория Павловна, уж я-то знаю!
— Но зачем ему приезжать, да еще прямо сейчас? — удивилась Вика. — Что за спешка?
— Ну, — сбавил тон Сосновцев, — я точно не знаю… Я считал, что в подобной ситуации мы обязаны как можно скорее вызвать милицию. Я и так вот сперва звоню вам, а это, наверное, противозаконно. А вы думаете, что спешить не надо? Вам-то что, а мне потом могут предъявить претензии. Нет, дольше я тянуть не могу.
Смутная тревога прогнала сон, и Вика осторожно уточнила:
— Так что произошло?
— Я же вам сказал! Нашли тело.
— Какое тело, кто нашел, когда, где?
— Тело Левинсона. Нашла уборщица, в подполе. Нет, не в подполе, а в этом… короче, он провалился в люк. Когда провалился, не знаю, а она увидела утром, когда убирала.
Вика молча положила трубку и стала накручивать телефонный диск.
Сцена пятая. Финал
Виктория Павловна не только вызвала Талызина, но и, разумеется, примчалась в Дом Культуры сама. Она успела буквально за пару минут до приезда опергруппы.
Директор нервно бегал у входа.
— Я всегда говорил, что ваш кружок надо закрыть, поскольку он является опасным, — вместо приветствия сообщил он. — Не будете же вы утверждать, что я не собирался делать вместо него биллиард? Но вы, вы настояли на своем, и что теперь? Новый несчастный случай. Но ответственность за технику безопасности несете вы, а вовсе не я, и я не собираюсь вас покрывать! Эти ваши люки, эти ваши блоки! Разрушу все к чертовой матери!
— Игорь Витальевич будет страшно огорчен, — с наивным видом заметила Вика, в душе жутко обозлившись. — Он так любит наш кружок и обещал следить за его судьбой!
— Это да, — тут же сбавил обороты Сосновцев, — это правда. Да вы меня не слушайте, я говорю в сердцах, сгоряча. Вот, идемте сюда. Видите?
Вика осторожно заглянула в открытый люк. Слава богу, внизу было темно, лишь смутно виднелись некие очертания. Люк был тот самый, куда в свое время чуть не свалился бедный Евгений Борисович. Кстати, можно утверждать, что туда же неделю назад чуть не свалился Кирилл — ведь именно он должен был первым оказаться в опасном месте, но по случайности вышел с другой стороны. Видимо, от судьбы не скроешься!
Додумать мысль Вика не успела — помешала суета, вызванная появлением милиции. Знакомые лица, те же, что и в прошлый раз, и снова возглавляет группу Талызин, только сейчас он на редкость мрачен.
— Я мыла пол, — не без гордости доложила старушка-уборщица, — гляжу — люк-то открыт. Ну, думаю, недоглядел кто-то, а так в наши времена нельзя. Я-то в тот день, как мужчина угробился, была выходная, но все про это знаю, а как же! Короче, хотела люк закрыть, гляжу — чего-то лежит, странное такое. Хотела у ней фонарик взять, — она кивнула в сторону Вики, — а фонарика-то нет.
— Вроде, я оставляла его на гвоздике, — неуверенно заметила Вика. — Но точно не помню.
Она не отличалась педантичностью и вечно бросала вещи, куда попало, а бедный Сашка с военной скрупулезностью перекладывал их на свои места. Вот и фонарик, иной раз крайне необходимый в работе студии, часто терялся, забредая в самые неожиданные углы.
— В общем, я спустилась чуток по лесенке, — продолжила бойкая старушка, — а там мертвяк. И кровищи-то, кровищи! Ну, я сразу ему позвонила, — она ткнула пальцем в Сосновцева, — он и приехал.
— А в милицию вы не позвонили? — уточнил Талызин.
— А чего это? — удивилась уборщица. — Он начальник, он и звонил. Мое дело маленькое.
— Я сразу позвонил, как только убедился, что это правда, — вставил Сосновцев. — И ничего там не трогал, только заглянул!
— А вы?
— И я не трогала. Что я, по-вашему, совсем из ума выжила? Я все понимаю.
— Попрошу вас обоих пока не уходить, — со вздохом произнес следователь. — Сейчас будет произведен осмотр места происшествия, а потом у вас возьмут показания.
На Вику он не обращал ни малейшего внимания, и она решила отплатить той же монетой. Если хочет делать вид, что ее здесь нет, она плакать не станет! Все равно без нее не разберутся!
Поэтому она, отступив к стенке, некоторое время молча и холодно смотрела, как наивные милиционеры пытаются включить в подполе свет, однако вскоре, не выдержав, объяснила:
— Бесполезно! В пятидесятые, когда это строилось, все, наверное, работало, а сейчас давно сгнило.
— Что сгнило? — заинтересовался один из гостей (кстати, не Талызин).
— Да проводка! Поэтому и нужен фонарик, только он куда-то делся. Но энергичный милиционер, не растерявшись, притащил удлинитель и мощную лампочку, ее опустили в люк, и работа закипела. Мерцали фотовспышки, слышались загадочные возгласы. Вика стояла и думала, что ей почему-то не верится в смерть Кирилла. Вроде и знает, что его мертвое тело лежит в подполе — Сосновцев вряд ли мог ошибиться, — а не верит. В то же время заглянуть и проверить совершенно не тянуло. Пока не увидишь суровую действительность собственными глазами, можно тешить себя иллюзиями.
Впрочем, долго тешиться не пришлось. Тело вынесли на свет божий, и Вика опрометью бросилась в туалет. Поскольку она не завтракала, рвало ее мучительно, желчью. По окончании процедуры неумолимое зеркало отразило позеленевшее, постаревшее лицо. Тут же возникла неуместная мысль, что показаться с подобным лицом мужчине — лучший способ навсегда вызвать у него отвращение. Стало стыдно — человек умер, а она волнуется по пустякам! Поэтому она твердыми шагами вернулась в коридор — и, как назло, Талызин ее наконец заметил! Раньше не замечал, а именно теперь подскочил и уставился. Все-таки что за неправильный человек!
— Вам бы сперва чего-нибудь поесть, — предложил он, и от сочувствия в невыразительном обычно голосе у Вики защемило сердце. — Буфет, вроде бы, уже открыт? Давайте пройдем туда.
— Поесть? — удивилась она. — Да что вы! Меня и так тошнит.
— Потому и тошнит. Я знаю, у меня большой опыт.
Игорь Витальевич твердой рукой повел ее в буфет, где заказал кофе и несколько пирожных.
— Сладкое успокаивает нервную систему, — сообщил он. — Ешьте!
Вика поела, и физическое недомогание действительно отступило, в голове прояснилось, однако лучше от этого не стало.
— Игорь Витальевич, — тихо пожаловалась она. — Я так плохо с ним себя вчера и позавчера вела, а теперь он умер. Но я ж не знала, понимаете? Если б я знала, я б ни за что про него вам не рассказала, честное слово! И еще Маринка… Представляю, как ей тоже будет стыдно. Вот подлые мы с нею, да?
— Это вопрос спорный, — неопределенно ответил Талызин. — Я вообще хотел бы подробнее побеседовать с вами сегодня вечерком, причем лучше с обеими сразу. Это можно устроить?
— Ну, конечно. Я позову ее вечером к себе. Да она и так примчится, как только я ей все расскажу!
— Вот и славно. А пока всего пара вопросов. Этот люк, его часто открывают?
— Да практически никогда. Наверное, раньше, лет пятьдесят назад, здесь давались спектакли со всякими спецэффектами, и для этого использовался люк. Призраки там какие-нибудь возникали из-под земли или ведьмы в «Макбете». Там по подполу можно пройти прямо на сцену, понимаете?
— Я видел. Но кругом паутина и грязь. Вы когда-нибудь ходили по этому подполу?
— Ну, пару раз ходила, в самом начале. Думала, авось как-нибудь всю эту механику использую. А потом поняла, что в таком виде пользоваться опасно, а на ремонт денег нет. Да и не нужны мне были никакие призраки! В этом подполе даже уборщица не убирает, потому что никто туда не ходит.
Следователь уточнил:
— Но ведь это тот самый люк, куда чуть не упал Евгений Борисович? Значит, его иногда открывают?
— Да сама удивляюсь, кому это понадобилось, — пожала плечами Вика. — Его не так-то просто открыть, там рычаг заедает. И закрыть не так просто тоже. Но, с другой стороны, почему бы кому-нибудь не открыть, просто так, из интереса? Это ведь не возбраняется.
— Но в тот день никто не признался, что открывал?
— Никто. Но никто особо и не спрашивал. Перед премьерой было полно других забот.
— Еще вопрос, — вздохнул Талызин и вытащил из сумки пластиковый пакет. — Вам знакома эта вещь?
— Ну, конечно. Это мой фонарик. По крайней мере, мой точно такой же. А вы где его нашли?
Собеседник промолчал, и Вика сообразила:
— В подполе, да? Интересно, что же Кирилл там искал? А без фонарика там кромешная тьма, это точно. Вы думаете, он оступился и упал? Там внизу металлическая плита, а высота большая.
— Я видел, — мрачно повторил следователь. — Поезжайте-ка пока домой, а часам к семи я к вам приеду. Возможно, к тому времени хоть что-то прояснится. В любом случае, что случилось, то случилось.
И он снова вздохнул.
Дома Вика первым делом позвонила Марине, которая, слава богу, оказалась на месте.
— Не изображай из себя страуса, — нервно посоветовала та, выслушав подробный отчет о происшедшем. — Это второе убийство, а никакой не несчастный случай. Сейчас я убегаю на работу, а вечером обязательно приду. Жди!