За год Лида расширила ферму, купила новое оборудование, наняла помощников… Фантастика, правда? Неужели так бывает? Всё у Лиды идёт как по маслу, она и сама не ожидала. Удивляется этому и пытается вычислить, компенсируют ли ей небеса прошлые невзгоды или расходуют запас удачи из будущего? Она всегда трудилась на износ, и дома, и на работе, но судьба подарками не радовала. А тут за один год получила столько, сколько не получала за всё предыдущее десятилетие – и деньги, и положительные эмоции… Купила машину, сделала ремонт в квартире.
Но история Лиды – это для газеты. А тебе я хочу рассказать о необыкновенной девочке Валентине. С ней я познакомилась на ферме…»
Она сосредоточенно чистила клетки от птичьего помёта, грохотала вёдрами, носилась туда и обратно, бесстрашно ныряя в курятник. Там пахло… м-м-м… не очень. Я постаралась в нём не задерживаться, освидетельствовала симпатичных птичек и ринулась вон, на улицу.
Девчушка трудилась и не обращала никакого внимания на меня и собственницу фермы – новоявленную бизнес-вумэн Лидию. Красивый ребёнок с прозрачными голубыми глазами и нежным румянцем на щеках. Из-под платка выбивалась светло-русая прядь волос, голые ноги утопали в огромных буро-коричневых сапогах, над стройными коленками топорщился мятый подол ситцевого халата. На вид ей было лет пятнадцать.
Возраст и внешность, подходящие для участия в конкурсе моделей. А эта малышка бегает с грязным ведром…
– Используете детский труд? – сурово поинтересовалась я у Лидии.
– Использую, – вздохнула собственница фермы. И, подождав, пока девчушка в очередной раз скрылась из виду, добавила: – Даю возможность заработать. Бедный ребёнок. Отца нет, а с матерью недавно приключилась нехорошая история. Вале шестнадцать, живут вдвоём с братом. Пацану семь лет. Валентина для него теперь и сестра, и мать, и главный кормилец. Зарабатывает на хлеб, крутится-вертится, ещё и в школе учится на отлично. А как рисует!
– Всё ясно. Скажите, есть проблемы со сбытом? – спросила я на прощанье у Лиды. – Планируете дальше расширять производство?
– Конечно, хотелось бы. Раз дела идут хорошо, нельзя останавливаться.
– Хотите, организую вам рекламную кампанию?
– Ой, да если вы статью про меня в областной газете напечатаете – вот уже и будет самая лучшая реклама!
– Я не уверена. Статья в газете – это ковровая бомбардировка. А можно действовать более прицельно: договориться напрямую с нашими городскими ресторанами и супермаркетами.
– Я ж у вас в городе никого не знаю, – застенчиво сообщила Лидия.
– Ну, я зато много кого знаю. Предложить вашу продукцию?
– Да, мы б, конечно, больше яичек продавали, если б было кому… А вы дорого возьмёте за рекламу?
– Вообще ничего не возьму, – фыркнула я.
– Но как же… А почему тогда предлагаете помощь?
– Хочу, чтобы у вас и дальше всё шло как по маслу! Вы – уникальное явление. Радостно знать, что кому-то всё удаётся. Значит, и у других людей есть шанс вырваться из бедности, наладить жизнь.
– Ой, спасибо тогда. Давайте, Юля, прорекламируйте моих перепёлочек. Буду очень благодарна. Яичек домой возьмёте?..
Глава 24Большие материальные затруднения маленькой художницы
Солнце палило вовсю, воздух обдавал жаром, кузнечики оглашали окрестности мелодичным стрекотанием… Неужели всего полтора месяца назад вокруг лежали гигантские сугробы и пурга швыряла в лицо пригоршни снега?
Вволю насладившись ароматом курятника и выяснив все необходимые для написания статьи подробности, я пристала с расспросами к Валентине. Она собиралась домой.
– Лидия сказала, ты хорошо рисуешь?
– Угу, – смущённо ответила красивая птичница. Она уже переоделась в джинсы и футболку, сняла платок, и волосы эффектно рассыпались по плечам.
– А живёте вдвоём с братом?
– Да.
– Покажешь свои рисунки?
– Вам, правда, интересно? – засомневалась девочка.
– Очень!
– Тогда идёмте ко мне в гости! – обрадовалась Валя.
По дороге она выложила все подробности своего существования, ничего не скрывая и доверчиво заглядывая мне в лицо. Я суровых молчаливых мужчин способна разговорить, а тут – бесхитростный ребёнок. Правда, с глазами человека, познавшего невыносимое горе…
Отработав смену в курятнике, Валя сияла свежестью – в шестнадцать лет девичье очарованье неподвластно усталости. Я подумала, что у меня вполне могла быть дочь такого возраста. И мы бы смотрелись как две подружки. И конечно, являлись бы ими…
Валентина со всеми здоровалась, прохожие отвечали тем же и быстро, жадно обшаривали меня глазами.
– Сразу понятно, что вы из города.
– А у вас не город?
– Я бы сказала – большая деревня.
– А разве я отличаюсь от местных жителей?
– Вы совсем иначе выглядите.
– Ну да. У тебя джинсы с футболкой. И у меня джинсы с футболкой.
– У вас всё другое. Необычное. И сумка, и обувь, и причёска, и макияж. Вы стильная. Как из журнала.
Да уж, причёска точно необычная.
Иногда с утра я напоминаю себе какаду.
– А сколько лет братику? – поинтересовалась я. Потребовалось приложить усилие, чтобы отказаться от приятного обсуждения моих немеркнущих достоинств и переключиться на другую тему. – Семь?
– Да. У Кости выпускной в садике. Сказали сдать две тысячи. Тысячу уже накопила, – поделилась Валентина.
Мы шли по тенистой зелёной улице, машины по дороге проезжали редко. Небольшой городок производил приятное впечатление своей тишиной и ухоженностью…
Почти новый костюм для брата отдала соседка, её сын из него вырос. Валя планирует в этом костюме отправить Костика на выпускной бал в детском саду, и – если брат сильно не вытянется за лето – ещё и в школу. Но кроме костюма в школу ещё столько всего нужно! Она уже записала брата в первый класс и получила от учительницы список необходимых вещей… Туфли, сменка, кроссовки в спортзал и кроссовки на улицу. Портфель, тетради, обложки, ручки, карандаши, гуашь…
Чувствовалось, Валя постоянно думает об этом, производит в голове сложные расчёты. Она не жаловалась, просто не могла говорить о другом. Её заработок – уборщицы в магазине и птичницы (на неполный день) – никак не покрывал всех нужд. Надо оплатить квартиру, телефон, детсад. В июне у неё самой выпускной бал в школе. Где взять три тысячи на праздничный вечер и как купить платье? Девчонки уже полгода не учатся, только обсуждают наряды и причёски, кто в чём заявится и как поразит публику… А вообще она не жалуется. Все очень добры к ней. Еду, например, вовсе покупать не приходится – хозяйка перепёлок постоянно снабжает Валю яйцами, они ведь невероятно полезные! А в районном отделении соцзащиты уже два раза давали макароны, сахар и консервы… Но всё равно, всё равно – столько расходов!..
– Юля, вот и наш дом! Добро пожаловать!
Мы зашли в подъезд аккуратной панельной трёхэтажки. Валя и брат жили в двухкомнатной квартире, вылизанной до зеркального блеска. На полу не было ни пылинки, игрушечные машинки стояли по линеечке, в сверкающие окна стучались ветви деревьев… Я тут же вспомнила о генеральной уборке в квартире свекрови. Вероятно, подобный экзерсис Валя устраивает ежедневно.
О, молодость!
Я сразу увидела картины. Они висели на стенах – акварели, графика, пейзажи маслом… Чёткие и расплывчатые, яркие и туманные, прямолинейные и загадочные, чарующие и отталкивающие… У автора, конечно, ещё не сформировался неповторимый стиль (а многим художникам на это не хватает всей жизни), но совершенно ясно было одно: всё это рисовалось талантливой рукой.
– Ва-лен-ти-на! – ахнула я, закружившись по комнате и лихорадочно всматриваясь то в одну, то в другую картину. – Ты… Ты… Неужели это всё ты рисовала?!
– Ну, а кто же ещё? – удивился чудо-ребёнок. – Чай пить будете?
– Давай-ка на «ты», хорошо? А то я чувствую себя старой тёткой рядом с тобой.
Так и есть!
– Давайте, я согласна! – обрадовалась Валя. – Ты, Юля, совсем на тётку не похожа. Скорее – на студентку…
– Спасибо. Но когда же ты успеваешь рисовать?
– Да, сейчас-то поменьше рисую. Настроения нет. И сил нет. Ну и опять же купить ничего не могу – краски, бумагу, кисти, холсты… Скоро забуду, как раньше рисовала. Надо работать, работать, работать…
– Тебе надо не работать, а учиться, – сказала я. – Куда бы ты хотела поступить? Ведь есть мечта?
– Ещё бы! Поехала бы к вам в город и поступила в архитектурно-художественную академию. Между прочим, она занимает третье место в рейтинге художественных вузов.
– Серьёзно? Не знала!
– Правда. Но что об этом говорить! У меня Костик на руках, я его вырастить должна, а не о своих мечтах думать. Буду работать. Поскорее бы восемнадцать исполнилось, получше бы место нашла… А рисование… Ладно, потом когда-нибудь.
– Нет, учиться надо сейчас, – пробормотала я.
Потом, когда долгие годы пройдут в борьбе за выживание, у Вали огрубеет душа, она будет иначе смотреть на мир и вовсе перестанет рисовать. Ей будет не до того. Сколько бы ни говорили, что труд облагораживает человека, но ежедневная непосильная пахота за копейки способна загубить любую душу.
Я мысленно попыталась прикинуть, какой суммой располагаю. Ничего не получилось. Кто-то, вероятно, всегда точно знает, сколько денег у него лежит в кошельке, но для меня это обычно загадка. Я думаю об одной сумме, точно припоминая, что неделю назад получала зарплату в информационном агентстве или гонорар в глянцевом журнале, однако в сумке почему-то обнаруживаю всего лишь две мятые сотни.
Вот и сейчас негусто…
Куда исчезают деньги?
Из-за проклятого финансового кризиса заработки катастрофически упали. И меня не покидает смутное подозрение, что цены выросли как минимум вдвое (но это, конечно, мои глупые фантазии – ведь правительству удаётся удерживать инфляцию на потрясающе низком уровне! Сердечное ему за это спасибо!).
– Так, начнём действовать постепенно. Но неотвратимо. Валя, сколько ты получаешь в магазине, где подрабатываешь уборщицей?