Мне не хотелось слишком сильно давить на него, чтобы не отпугнуть. Я недовольно посмотрела на него снизу вверх. Неужели он не может сказать мне, что я — любовь всей его жизни, что он чувствует ко мне то же, что я чувствую по отношению к нему? Но в глубине души я понимала, что никогда не дождусь таких слов. Мне нужно было придумать, как заставить его понять, что он жить без меня не может. Как сделать так, чтобы он по-настоящему ко мне привязался.
Я уже несколько лет принимала противозачаточные и решила, что, пожалуй, пришла пора дать телу передышку. В конце концов, слишком долгий их прием может иметь не очень приятные последствия. Только не надо было говорить об этом Питеру, который явно всегда полагал, что я предохраняюсь — потому что он-то определенно этого не делал.
Итак, следующую пару месяцев я прекратила прием таблеток. Мне казалось, что после многолетнего приема понадобится некоторое время, чтобы фертильность восстановилась. Но я крупно просчиталась. Когда месячные не наступили в срок, я решила, что моему телу просто нужно время, чтобы приспособиться к новым условиям. Однако когда груди стали чувствительнее и начали расти с пугающей скоростью, я поняла, что этому есть и другое объяснение.
В обед я купила двойную упаковку тестов на беременность и сидела на унитазе, трясясь от страха в ожидании результата. Когда в окошке первого теста появился положительный результат, я не поверила своим глазам, вскрыла второй тест и повторила процедуру. И снова увидела положительный результат — бледноватый, возможно, из-за того, что поторопилась, но все же достаточно четкий. Я несколько минут рассматривала его, пытаясь понять, что же чувствую. Я была в шоке и ужасе, но при этом чувствовала возбуждение и трепет.
Я должна была стать матерью. Мысли одна за другой вихрем проносились в моей голове. И не просто матерью — я должна была стать матерью ребенка Питера. Чувство было такое, будто моя любовь к нему уже наполняла и ту маленькую жизнь, что начала обретать форму внутри меня, и по щекам покатились слезы неподдельной радости. У меня никогда не было никого, кто любил бы меня безоговорочно. Может быть, отец, но его давно не было рядом. Мама, возможно, тоже любила, но при этом боялась меня. Этот ребенок станет первым человеком, который будет испытывать ко мне ту чистую, искреннюю любовь, которой мне всегда так не хватало.
Когда я вернулась к своему столу, как раз пришел с обеда Маркус. Увидев меня, он резко остановился:
— Эй, у тебя все хорошо?
Я кивнула, не отваживаясь заговорить, чтобы снова не расплакаться или не выболтать свою бесценную и чудесную тайну.
— Ты выглядишь… необычно, — сказал он, хмуро глядя на меня.
— В каком смысле «необычно»? — выдавила из себя я, сделав вид, что очень занята проверкой электронной почти.
— Не знаю. Просто необычно.
Я рассмеялась:
— Ну хорошо. Буду считать это комплиментом, хотя и не уверена, что ты это имел в виду.
Маркус рассмеялся в ответ, прежде чем пойти в свой кабинет:
— О, это определенно комплимент!
Я улыбнулась про себя. Мне не терпелось увидеть вечером Питера, чтобы поделиться с ним новостью. Для него это, конечно, станет потрясением. Но когда он к этому привыкнет, он поймет, что из нас получилась хорошая пара и может получиться хорошая семья.
Сообщение пришло около четырех.
Белла, я знаю, что так поступают только трусы, но понимаю, что по-другому поступить не смогу. Мне очень нравилось быть с тобой, и ты совершенно необыкновенная женщина, но я должен положить конец нашим отношениям. Я делаю это с огромным сожалением и хочу поблагодарить тебя за те чудесные воспоминания, которые всегда останутся со мной. Я никогда тебя не забуду. Будь счастлива.
Питер
Это было второе потрясение за день, но на него я отреагировала совсем иначе. Я не заплакала. Не задрожала. Даже не разозлилась. Меня просто охватило тихое отчаяние. Это не могло оказаться правдой. Мы с ним не виделись дней десять, что было несколько необычно, но в последний раз, когда мы были вместе, он казался необыкновенно страстным. Когда мы занимались любовью, он смотрел мне в глаза, словно пытаясь заглянуть в душу, а потом обнимал так, будто хотел больше никогда меня не отпускать. Поэтому я с удивительным спокойствием твердой рукой набрала ответное сообщение:
Давай поговорим об этом вечером. Люблю, целую.
Белла
Я закончила работу и отправилась в квартиру как обычно, все еще в полной уверенности, что беспокоиться не о чем. Я слишком хорошо знала Питера. Он просто взглянет на меня, и мы продолжим заниматься тем же, чем и занимались. Видимо, его просто одолело чувство вины, вероятно после выходных с Джо, но все будет забыто в тот самый миг, когда он снова увидит меня. В этом я была уверена.
Но когда я подошла к дому, что-то — я могу назвать это только шестым чувством — поколебало мою уверенность. Я поднялась на лифте на пятый этаж и достала ключ. Еще не вставив его в замок, я поняла, что он не сработает. Но я не могла принять происходящее, поэтому попыталась провернуть его, с каждым разом прилагая все больше усилий.
Вдруг дверь распахнулась, и передо мной оказался мужчина примерно моего возраста в костюме с симпатичным, но чуть высокомерным лицом и вьющимися светлыми волосами. Он был в ярости.
— Какого черта ты тут делаешь?! — крикнул он с тем звонким акцентом, что выдает богатенького выпускника частной школы.
От неожиданности я словно приросла к полу, только сейчас с ужасом начиная осознавать, что Питер мог и в самом деле исчезнуть.
— Э… Тут живет мой друг… — запинаясь, сумела пробормотать я, хотя в горле совершенно пересохло.
Злость тут же исчезла с его лица, и на смену ей пришло нечто куда более отвратительное — сочувствие.
— Ясно, — неуверенно сказал он, рассеянно проведя ладонью по кудрявой светлой гриве. — Что ж… Жаль, что приходится сообщать тебе эту новость, но парень, который снимал эту квартиру до меня, съехал, и теперь тут живу я… — он скорчил растерянную физиономию. — Извини.
Внезапно адреналин схлынул до последней капли, и я почувствовала, что ноги меня не держат.
— Эй… эй… спокойнее! — мужчина перешагнул через порог и подхватил меня под руки, легко удержав мой вес. — Сделай несколько глубоких вдохов, — сказал он, когда мои колени подогнулись.
Я последовала его совету.
— Слушай, не зайдешь на минутку? — заботливо предложил он. — Я налью тебе воды.
Мне очень, очень не хотелось заходить, но в то же время я чувствовала, что не могу нормально стоять и уж тем более идти, поэтому молча кивнула и позволила ему провести меня в квартиру. Он усадил меня на высокий стул и открыл шкаф, чтобы достать стакан. Я огладывалась по сторонам в оглушающей тишине, и мой мозг все еще не мог принять то, что видели глаза. Вся мебель, все вещи Питера исчезли, и интерьер полностью изменился.
Я взяла предложенный мне стакан воды дрожащей рукой и с благодарностью принялась пить.
— Как давно? — прошептала я между глотками. — Как давно вы въехали?
Он облокотился на столешницу и озабоченно посмотрел на меня:
— В выходные. Кажется… э… другой парень съехал отсюда неделей раньше.
Я кивнула. Значит, когда я была здесь в прошлый раз, Питер уже знал, что съедет. Что больше никогда меня не увидит. Та страстность, которую я ошибочно приняла за любовь, на самом деле была его прощанием. Как он мог поступить так вероломно? Это же предательство… Как будто меня раз за разом били ножом в живот. Я допила воду и перевела дыхание.
— Спасибо. Простите, если вас ошарашило мое появление…
Парень покачал головой и отмахнулся:
— Не стоит. Похоже, это вы были потрясены. Поэтому не стоит извиняться.
Я почувствовала, как глаза наполняются слезами, поэтому сползла со стула и взяла сумочку.
— Спасибо, вы были очень добры. Я, пожалуй, пойду.
Парень кивнул:
— С вами точно все в порядке? Вы все еще немного бледны…
— Все в порядке, — я подошла к двери, теперь отчаянно желая убраться прочь из этого места.
Он прошел за мной и открыл дверь:
— Ну… До свидания. Мне очень жаль.
— До свидания. И еще раз спасибо, — я вышла, выпрямив спину и стараясь сохранить как можно больше достоинства.
Едва дверь за мной закрылась, как из меня вырвался громкий всхлип, словно таившийся во мне целую вечность, и из глаз ручьем потекли слезы. Я вошла в лифт и сжалась в комок на корточках в углу, раскачиваясь взад и вперед, чтобы унять боль. Я не могла поверить, что тот человек, которого я так любила, с которым я хотела построить свое будущее, чьего ребенка я носила, выкинул меня из своей жизни с таким хладнокровием, что мог бы с таким же успехом просто зарезать меня скальпелем.
Я шла в свою крохотную, грязную съемную квартиру на южном берегу реки, прокладывая путь сквозь полчища народу, спешившего по домам насладиться покоем и уютом, а яркое весеннее солнце словно издевалось надо мной. Я стояла на Тауэрском мосту и смотрела в мутно-бурую Темзу.
Было бы так легко перемахнуть через перила и исчезнуть в ее грязных холодных водах.
Кто бы стал скучать по мне, если бы я прыгнула? Мама, наверное. Но она сама была жалким человеком. Она превратила в кошмар собственную жизнь и попутно испортила мою, когда отправила отца за решетку, обвинив его в преступлениях слишком гнусных, чтобы даже упоминать о них. Подруг, которым я была бы дорога, у меня не было. Да, были коллеги, которые будут потрясенно перешептываться о том, что они не могут поверить, будто у такой красавицы, как я, могли быть причины покончить с собой. Так и представила, как они говорят друг другу: «Просто никогда не знаешь, что происходит в жизни у других». Но настоящих подруг у меня никогда не было — другие женщины всегда ревновали и видели во мне угрозу. Маркус расстроится. Но он это переживет и, наверное, быстро найдет себе новую помощницу, с которой можно повеселиться.
Я вытащила телефон и посмотрела на него.