– А вас как зовут?
– Меня-то? Доминго, – засмеялся он.
– Это испанское или что?
– Португальское. Помните, Острова Зеленого Мыса?
– Ах да, верно.
Кто их знает, где они, эти острова. В школе я считала географию второстепенным предметом.
Когда мы ехали по шоссе, я разглядывала его затылок. Затылок был в точности такого цвета, как мой кофе. Я принялась за новый пончик. Если я коснусь его шеи, таксист, наверное, от неожиданности устроит аварию, и мы рухнем с неизвестного моста, который как раз проезжаем.
– Можно вас спросить? – поинтересовалась я.
– Конечно.
– Сколько вам лет?
– Мне-то? Двадцать четыре.
– О, я так и думала. – На середине моста машин стало больше, движение замедлилось, и вскоре мы встали. – А что это за мост?
– Я вам подскажу, – сказал он. – Деревянные зубы[19].
– Деревянные зубы?!
– Отец нации? Долларовая купюра?
– А сколько бы лет вы мне дали? – спросила я.
– Вам? Господи, ну, я не знаю… – Он поглядел в зеркало заднего вида. – Двадцать шесть? Двадцать семь? Трудно определить.
– Почему? Я настолько толстая?
Он не засмеялся и не сказал ни единого слова.
– Мне действительно двадцать семь, – солгала я. – Вы правы.
– Сдаетесь? – спросил он. – Джордж Вашингтон! Это мост Джорджа Вашингтона. Вы тут еще не бывали?
– Даже не знала, что такой есть, – пробормотала я.
– А теперь можете сказать, что бывали!
– А вы женаты?
Он засмеялся:
– Я-то? Нет, не женат.
– А были?
– Однажды чуть не женился.
– И что помешало?
– Это длинная история.
– Как это понимать? Она вас бросила?
– Нет, это надо так понимать, что я не хочу об этом говорить.
– Ну и пожалуйста! Извините, что дышу вашим воздухом, – доев лимонный пончик, я принялась за тот, что с корицей.
Я представила, как мы, прорвав металлическую сетку, падаем в воду далеко внизу, и меня передернуло.
– Кстати, я вспомнила название городка – Уэлфлит, – сообщила я. – Вот там мы с друзьями и встречаемся.
– Я знаю, где это, – сказал таксист. – Довольно далеко. Стоп, про этот городок же в новостях рассказывали! Я смотрел «Хантли-Бринкли». Сумасшедшие киты продолжают выбрасываться на берег и подыхать. Никто не знает, почему. Кроме меня.
Я затаила дыхание.
– Да, я решил китовую проблему. Все дело в том, что тот парень прошелся по Луне! Нейл этот, который астронавт.
В выходные, когда хоронили маму, мы с мистером Пуччи сидели на диване перед телевизором. Звук был, но я ничего не слышала.
– «Маленький шажок для человечества!» Он все испортил, даже бедных китов, – рассмеялся таксист. – По-моему, дело в этом.
Под машину летели мили и минуты. «Новая Англия и Восток», «Добро пожаловать в Коннектикут».
Под ложечкой начиналась сосущая тошнота всякий раз, как таксист притормаживал, чтобы заплатить пошлину, бросая четвертак в корзинку для мелочи под расчет. Умереть должна была я, а не мама. Через месяц ей исполнилось бы тридцать девять.
«Олд Лайм», «Мистик», «Следующий поворот – Рыбачья бухта».
Интересно, жива ли старая Мэсикоттша, по-прежнему ли пьет пиво «Рейнголд» и покупает себе бойфрендов? Я не могла вспомнить кличку ее собачонки – толстой, моргающей спаниелихи, обожающей печенье.
– Я здесь жила, – сказала я, – когда была маленькой. Если вы можете представить такую невероятную вещь: я – и маленькая.
– Я думал остановиться на перекус и поразмять ноги – уже почти полдень. Хотите где-нибудь здесь остановиться?
– Это последнее место в мире, где я хочу останавливаться, – ответила я. Хотя нет, это второе место с конца. Через час мы будем проезжать Истерли.
– Хорошо, – сказал таксист, – вы босс.
Но неожиданно мне вспомнилось кое-что хорошее: как в четвертом классе я получила приз, прочитав больше всех книг, – стеклянное пресс-папье, внутри которого крошечная швейцарка – Хайди? – махала рукой с крыльца своего коттеджа. Если потрясти пресс-папье, начинал идти снег. Несколько недель оно гордо красовалось на учительском столе миссис Рикенбейкер, а когда я его выиграла, мне пришлось подняться на сцену в конференц-зале к нашему директору мистеру Ларозу, который был калекой. Дрожа от волнения, я смотрела со сцены на аплодировавших детей и учителей…
Меня разбудило его оживление:
– И тут она говорит: «Скорее, скорее везите меня туда! Ждать не могу!»
Я открыла глаза.
– Что? Кто?
– Леди, которая рожала! Что-то она мне вспомнилась. Мы не доехали и до половины дороги, как она начала кричать: «Стой! Стой!» Я думал, леди кричит мне остановиться, но, когда все закончилось, она объяснила, что говорила с ребенком, со своими схватками. Не успел я оглянуться, как машина на тротуаре, я читаю «Аве, Мария», отходят воды и кровища, и я вытаскиваю ребенка – ну, вы понимаете, прямо из нее. Прелестная маленькая девочка. И мы все втроем плачем. Потому что немного страшно было все это проделать.
Я слушала его в сонной одури.
– Но, знаете, это было еще и чудо. Мы с той леди друг друга и в глаза не видели, и вдруг – новорожденная! Невероятно…
Я подалась вперед:
– Можно у вас кое-что спросить?
– Только не о детях, – рассмеялся он. – Это был мой единственный опыт.
– В то лето, когда вы жили на Кейп-Коде у своих родственников, вы кита видели?
– Кита-а? Не, однажды дельфина только видел. Они же китам двоюродные вроде? Маленький дельфин плыл вместе с нашей шхуной несколько миль, составлял компанию. У него было такое лицо, будто он улыбается. Я ему кидал макрель, пока Аугусто не рассердился – сказал, что я подрываю бизнес… В общем, вот так я ребенка принял. Что скажете? Помните, вы об этом спрашивали?
Я двинулась на сиденье и снова закрыла глаза, не в силах бороться с дремотой. И пробормотала:
– Вы меня разбудили.
Я лежала в полусне, слыша непонятные звуки.
– Йо-хо, – позвал Доминго. – Эй, Спящая Красавица!
Его голос звучал на фоне ритмичных тяжелых вздохов воды. Запах океана.
Я кое-как села, за все цепляясь, и открыла глаза, сощурившись от яркого солнца:
– Который час?
– Полчетвертого.
Ответ Доминго меня испугал.
– Вы же хотели остановиться и поесть?
– Я и остановился – два часа назад.
Мы были на парковке среди легковушек и пикапов, а вокруг высились песчаные дюны.
– Где мы?
– На Шестом шоссе, – засмеялся Доминго.
– На каком еще, черт побери, Шестом шоссе?
– Да все нормально. Вы хорошенько выспались, больше трех часов сна хватили. Шестое шоссе идет прямиком через весь Кейп. Слушайте, помните, я вам про дохлых китов говорил? Я остановился заправиться в Орлеане, и заправщик сказал – еще один сегодня утром выбросился. Прямо на здешний пляж. Пошли посмотрим! Я помогу вам влезть на дюну.
Я покачала головой:
– Я плачу хорошие деньги, чтобы вы отвезли меня в этот, как его, Уэлфлит! Мне не нужны сюрпризы.
– Я вам про это и толкую – мы в Уэлфлите! Пойдемте поглядим на кита.
– Не хочу, – уперлась я. – Кто это умер и сделал вас начальником?
– Нет, знаете, я схожу посмотрю. Одна нога здесь, другая там. Я не согласен столько проехать и не повидать своими глазами то, что по телевизору показывают.
Я подтянула руки и скрестила на груди, но первая отвела взгляд.
– Прекрасно, – буркнула я. – Делайте, что хотите. Вы же все равно пойдете.
Доминго хлопнул дверцей.
Я смотрела, как он споро побежал наверх по песчаному склону и исчез за гребнем дюны, оставляя в песке вмятины, похожие на воронки.
Старик подъехал на велосипеде по узкой дороге, торопливо приковал велик и почти побежал по тропинке, будто опаздывал на встречу.
В небе появился вертолет с надписью «Новости Си-би-эс» и заложил крутой вираж к океану. Его брюхо мелькнуло над гребнем дюны. На парковке стоял фургон еще одной телекомпании. Я прикурила сигарету, затянулась и задержала дым в легких. Мне вспомнилось, как в день похорон несчастный случай с мамой крутили в новостях: накрытое с головой тело на носилках грузят в «Скорую».
Две женщины средних лет появились на вершине дюны и начали спускаться на парковку. Они остановились у соседней машины и вытряхнули песок из кроссовок.
– Не знаю, он у меня просто в голове не укладывается, – сказала одна и засмеялась: – Извините за каламбур.
Когда вертолет улетел, на парковке стало неестественно тихо. Слышно было, как подхваченные ветром песчинки бьются о стекла такси. За дюнами океан мерно отбивал свой ритм.
Запах рыбы и соли стал сильнее, когда я открыла машину и выставила ноги. Они затекли, одна ступня онемела. Немного привыкнув, я поднялась с сиденья.
Забираться на дюну было все равно что оказаться в моем сне, где я слишком медленно и вяло убегаю от Джека Спейта. Добравшись до вершины, я уже хватала воздух ртом.
Прежде всего в глаза бросилась его масса – живая черная скала. Я замахала руками и, не удержавшись на ногах, упала спиной на холодный песок. Сердце бухало от подъема по песку – и от зрелища.
Кит лежал на брюхе, головой к морю. Большей частью он находился на мелководье – в воде расплывались красные облака, но массивный черный хвост вытянулся по пляжу. Прибой подмывал под ним песок и обливал черную блестящую кожу. Большие волны разбивались о морду кита.
Чайки ходили по его спине и покачивались на волнах. Человек двадцать или тридцать – в основном на пляже, но некоторые в гидрокостюмах в воде – смотрели, разговаривали и ходили вокруг кита. Двое мужчин воткнули в черный бок огромный шприц. От телевизионного оборудования к какому-то гудящему устройству, стоящему на переднем сиденье джипа, шел силовой кабель. Пляж был буквально усеян вещами.
Доминго увидел меня и замахал, спеша вверх по склону. Ветер ерошил его волосы и раздувал куртку. Он выглядел потрясенным.
– Почему они ничего не делают? – спросила я. – Не сталкивают кита обратно в море?