Она и ее кот — страница 5 из 18

Появились цикады с забавным стрекотом: «кан-кан-кан». Мы с Мими пытались им подражать, но не могли.

У нас получалось только «мя-мя-мя-мя» и «кх-кх-кх».

Она с того дня больше ни разу не смеялась и коротко обрезала волосы.

Она выкрасила их в светлый цвет – это очень красиво.

Вот бы Она еще и лицом просветлела!

* * *

Когда днем Она уходила, я навещал Джона.

К тому времени я подружился с псом Джоном, и он мне многое рассказывал.

Он знал много того, чего не знаю я, и его рассказы были мне очень полезны.

Сначала я думал, что он меня не слушает, но, когда я понял, что он глуховат, то научился правильно с ним разговаривать.

– Привет, Джон! Я в гости!

– Привет, Малыш. Какой ты сегодня красавец!

Джон в своей конуре, как обычно, лежал, положив голову на сложенные передние лапы. Как статуэтка.

– Я насчет Нее. Я хочу что-нибудь сделать с трещиной в Ее сердце.

– Малыш, я тебе уже говорил: это практически невозможно.

Джон сразу погрустнел.

– Вы ведь с Ней, наверное, не помните?

– Что?

– Я помню, как создавалась жизнь. Поэтому мне не одиноко.

– Создание жизни?!

– Да. Как ты думаешь, почему животные бывают мужского и женского пола? Ты когда-нибудь об этом задумывался, Малыш?

Это естественно, что есть мужчины и женщины, я об этом не думал. Когда я признался в этом, Джон задумчиво вздохнул.

– До тех пор, пока нас не разделили на мужчин и женщин, мы жили в счастливую эпоху, в которой не было одиночества.

– То есть в нашу эпоху невозможно стать счастливым?

– Ну, почему же. – И Джон продолжал: – Жизнь разделилась на два пола, чтобы мы смогли выжить.

– Чтобы выжить?

– Разделившись на два пола, мы стали сильнее, чем раньше.

– Что-то мне так не кажется.

Я вспомнил, как Она плакала. Да уж, сильной Ее не назовешь.

– Наверное, это можно назвать силой любви, способностью нуждаться в другом существе. Это сила, которую мы обрели в обмен на тоску и одиночество. Она и делает нас сильными.

Я не все понял в рассказе Джона, но подумал, что, если Ее тоска и грусть не зря, тогда все не так уж плохо.

– Я помню счастливую эпоху, когда не было одиночества. В ту пору все было едино. Наш мир сначала был прост, но постепенно он усложнялся, и получился нынешний мир. Ты знал? Элементов, составляющих мир, сначала было совсем немного. В течение невообразимо долгого времени звезды рождались и умирали, а внутри сжимавшихся в это время звезд создавались новые элементы. Появившиеся при этом частицы до сих пор текут в нашей крови. И гены в наших клетках, и эта земля, и поезда, которые ты так любишь. Я помню это время.

– И во мне тоже есть то, что появилось из звезд?

– Да, и в тебе тоже. И в твоей хозяйке. Но вы не помните этого, и оттого вам так грустно, – сказал Джон.


Вечером того дня, когда я услышал рассказ Джона, я смотрел на небо.

Если Джон говорил правду, мы все сначала были едины.

Она вернулась домой и села рядом со мной.

По словам Джона, каждая звезда – это то же самое, что и Солнце. Когда я думаю об этом, у меня голова идет кругом, и всякие мелочи перестают меня волновать.

Жаль, что я не могу объяснить это Ей.

Мы сидели рядом и смотрели на звезды.

Издали послышался гул поезда, едущего по мосту. Звук, который двигает мир. Звезды продолжали вращение, неся нас на себе.

4

Время года сменилось. Сейчас зима.

Снежный пейзаж, который я вижу впервые, кажется мне давно знакомым.

Я выдыхаю, и оконное стекло затуманивается, теперь мне ничего не видно.

Огоньки торгового автомата, который стоит на дороге, расплываются в этом тумане, и это очень красиво.

И на светофоре, и на почтовом ящике лежит белый-белый снег, и кажется, что все вокруг словно родилось заново.


Зимой светает поздно, поэтому даже когда Ей пора выходить из дома, на улице еще темно.

Ее голова с коротко остриженными волосами сзади выглядит круглой, как у кошки. Когда Она закутывается в толстое пальто, то становится еще больше похожа на кошку.

– Пока, – говорит Она, как обычно положив руку мне на голову, и открывает тяжелую железную дверь.

Вместе с холодным воздухом внутрь врывается запах снега.

Надев тяжелые ботинки, Она выходит наружу.

Дверь с громким стуком закрывается, Она поворачивает ключ и спускается по лестнице.

Я так ясно представил, как Она дует на свои тонкие холодные пальцы и их окутывает белым облаком, будто увидел это своими глазами.

Она шагает по снегу, а высоко в небе над Ней плывет облако, и снежинки, наверное, медленно падают на Нее сверху.

Я жду Ее возвращения в нашей с Ней комнате.

Я как-то незаметно научился одним прыжком вскакивать на стол. Стол украшает картинка с рождественским венком, которую Она вырезала из журнала.

Я поворачиваюсь к окну. Город завален белым снегом, виднеется черная-черная металлическая башня, огромная, словно великан.

Снег поглощает все звуки.

И только звук Ее поезда достигает моих навостренных ушей.

Это звук сердца, которое запускает движение мира.

Я думал, что неизменное биение сердца среди множества постоянно меняющихся вещей – это что-то правильное и хорошее.

Я ничего не могу сделать с Ее проблемами.

Могу только прожить с Ней рядом отведенное мне время.

История вторая. Цветы начала

1

Это случилось длинным летним днем, когда запах камфорного дерева разливался в воздухе.

Под огромным камфорным деревом-переростком – плохо освещаемая солнцем комната. С помощью масла, пахнущего сосновой смолой, она разводит краски. Стоя перед затянутым белой тканью подрамником, она глубоко вздыхает и закрывает глаза.

Только в этом старом доме посреди тихого жилого квартала бывает шумно даже днем.

Звук музыкальных инструментов, на которых, никого не стесняясь, бренчат жильцы, трансляция спортивного матча по радио, скрип ржавой железной лестницы. К тому же здесь странно пахнет, и обычная кошка сюда ни за что не зайдет.

Мы, кошки, не любим сильных или странных запахов, а уж шумные места просто ненавидим.

Поэтому я была спокойна. Здесь-то уж точно никто из других кошек не будет меня мучить.

К тому же у меня плохой слух, и даже такой шум меня совсем не беспокоит.

Вокруг дома – неухоженный двор. Оттуда я, взобравшись по разросшимся в разные стороны веткам большого камфорного дерева, наблюдала за ней.

Она стояла без движения, уставившись на пустой холст.

Я родилась в начале лета и пока не очень хорошо понимаю, что делают люди, но мне кажется, что вот так стоять, разглядывая белую тряпку, довольно странно.

Наконец она начала двигаться.

Без колебаний она проводит в середине холста толстую черную линию.

Через все мое тело пробежали искры, и меня словно парализовало.

Ее движение было таким мощным, что у меня даже хвост вытянулся вверх.

Вот это да! Она маленькая, роста небольшого, цвет волос странный, но так умеет!

Она наносила краски на белую ткань, пока не зашло солнце и не зажглись фонари. На обычной тряпке возникал невиданный пейзаж.

Вдруг она увидела меня.

Ее взгляд был таким острым, что я замерла, будто меня прибили к этой ветке.

– Мими!

Она назвала меня Мими.

До сих пор другие люди звали меня только «кыш», или «воришка», или «бродячая».

А она не пыталась меня прогнать и дала еду. Рыба в масле в консервной банке была очень вкусная, а еще я была очень рада тому, что получила имя.

Поэтому я решила отныне представляться всем Мими.

* * *

Она была совершенно такая же, как кошка, которая была у меня в младших классах.

Малышка Мими. Белоснежная баловница. Когда я возвращалась из школы, она всегда ждала меня на декоративном окошке на втором этаже. Я раскладывала на столе лист бумаги и рисовала, а она ложилась сверху, если хотела, чтобы я с ней поиграла. Валяясь на непросохшей краске, она раскрашивала свою белоснежную шубку в разные цвета.

Пока мы обедали, она мявкала с посудной полки, пытаясь вмешаться в наш разговор, – это было так мило.

К слову, когда у нас была Мими, папа и мама еще жили вместе. Мы вместе завтракали, я рассказывала, что было в школе, а они меня слушали. Над смешным вместе со мной смеялись, а если случалось что-то неприятное, вместе сердились.

Постепенно мы стали есть в разное время и почти перестали разговаривать.

Сейчас папа и мама живут в разных местах, каждый со своим возлюбленным.

После окончания школы я решила уехать из дома и жить самостоятельно. И папа, и мама были против, но раз уж оба родителя живут, как им хочется, почему бы и мне не жить по-своему?

Дом, в котором я живу, старый и грязный, зато с меня не берут плату за жилье. Строго говоря, я живу в долг, до тех пор, пока не начну зарабатывать сама. Это потому, что домом владеет бабушка с маминой стороны. К тому же, когда я рисую, все сразу пачкается, так что бабушкин беспорядок мне на руку.


Сейчас я учусь в художественном колледже. Я начала туда ходить весной, когда заканчивала старшие классы, чтобы поступить в институт искусств, но не сдала экзамены и сейчас пропускаю год. Экзамены мне стали безразличны, и теперь я подумываю, а не пойти ли мне работать.

Многие, решая, куда поступить, первым делом выбирают институт искусств, потому что думают, что там не столько учатся, сколько рисуют, и там будет полегче, но из-за этого там ужасно высокий проходной балл. Чтобы сдать туда вступительные экзамены, нужны кое-какие навыки, и потому нужно готовиться заранее. А я слишком поздно об этом задумалась.

Готовиться к экзаменам неохота, а вот картинку наверняка смогу нарисовать – те, кто так считает, отбирают места у студентов вроде меня, у которых действительно есть способности.

Я знаю, что мои картины замечательные.