Я, когда мы вместе жили, у Римки спрашивал, откуда такая фамилия. А она только смешочками отделывалась: а я, мол, знаю, почему папане такое прозвище досталось?
И вот теперь, после того как Люба просветила меня, узнал: ее папа тут ни при чем. Римма моя была замужем, и фамилией ее наградил супруг. Некий Паисий Парсунов, с коим она заключила брак 14 октября 2005 года в городском загсе города Калининграда Московской области. А не прошло и семи месяцев — там же и развелась в апреле 2006-го.
Исконная, родительская ее фамилия: Романовская. И родилась она в городе Ростове-на-Дону. Там получила свой первый паспорт на имя — внимание! — Натальи Романовской. Натальи, не Риммы! Первая регистрация: на Коммунистическом проспекте, в доме сорок два, квартира ***.
Следующее место регистрации — временное, на период учебы, — в городе Санкт-Петербурге, на улице Опочинина, восемь.
(Вот она связь с погибшим Михаилом Маруздиным — или нет?)
А потом, в качестве Парсуновой, — она зарегистрировалась в квартире в городе Калининграде (областном) на улице Сакко и Ванцетти, в доме номер тридцать два. Откуда съехала после развода и перебралась в ту самую квартиру на Новокузнецкой улице близ «Павелецкой», где сейчас проживает.
И наконец, вуаля, сразу после развода Наталья Парсунова (в девичестве Романовская) подает заявление на смену имени: с Натальи на Римму.
«Вот странная идея, — подумал я. — Чем Наташа плоха? И чем Римма лучше?»
Я и много прочей информации о моей помощнице узнал. К примеру, что ездит она неаккуратно, в основном нарушая скоростной режим. И у нее есть в базе три непогашенных штрафа.
Но это все белиберда и к делу не относилось. Главное: Парсунова за последнюю пару дней госграницу не пересекала, авиа- и железнодорожные билеты по своему паспорту не приобретала.
Вероятно, Римма моя боится, что ее включили в стоп-лист и теперь за кордоны не выпустят. А что, с таким могущественным противником — если Рыжиков и в самом деле таков — запросто.
По той же причине не едет никуда на поезде/самолете внутри страны.
Значит, скорее всего, осталась в Москве или области.
Я понимал, почему она ко мне за помощью не бросилась — не хочет подставлять, наша с ней связь вычисляется на раз.
Тогда к кому она кинулась? Может быть, к бывшему (как оказалось) мужу, некоему Паисию Парсунову?
Что про него я могу выцепить — с помощью Любки и собственных баз?
Римма
Она услышала шум с улицы. Какое-то авто подъехало к дому Паисия, остановилось.
Когда-то, в прошлой жизни, еще в Питере, один звукорежиссер в возрасте, пытавшийся за ней ухаживать, рассказывал Римме, что «Жигули» звучат совсем не так, как «Мерседес», а «Ибица» отличается от «Альфа Ромео». Он даже картотеку различных автошумов ей проигрывал, впечатление производил.
Когда она стала частным детективом, решила запоминать звуки движков разных автомобилей и чем они отличаются. Ее накачанный задиристый «гольфик», к примеру, ревел совсем иначе, чем уверенный, наглый Пашкин «БМВ». Но применить подобные познания на практике так и не пришлось. И если спрашивать потерпевшего, к примеру, как звучал наехавший на него автомобиль, — ни за что не скажет. Для большинства людей, особенно не-водителей, все движки рычат одинаково.
Вот и сейчас: подъехавшее авто по звуку напоминало «Ауди» седан. «Ауди»? Опять? В третий раз? Впервые на Ферсмана, второй раз — в Селищах? И вот теперь? Притом что машину наверняка после перестрелки на опушке поставили в розыск. Да что же это: бандиты совсем берега потеряли? Совсем на правоохранителей плюют? Кто тогда их возглавляет? Или, как сказал бы Паисий, окормляет — если они хозяйничают как хотят?
Она придвинула стол к косому окну в крыше, выглянула из него. Так и есть: та самая «А4», которая охотилась на них с Мишенькой на улице Ферсмана, а потом в деревне Селищи.
Спрыгнула со стола, бросилась вниз: надо сказать, чтобы ни в коем случае не открывали!
Но было поздно. Послышались шаги Паисия в саду по дорожке, затем щелчок отпираемой калитки, а потом звук недолгой борьбы и хрип.
Павел
Дом, где был прописан Паисий Парсунов, первый муж Римки, находился в ста двадцати километрах от Ильинского. Ильинское — на востоке от Москвы, а поселок, где проживал Парсунов, — на юге.
Телефон его я в своих базах отыскал и позвонил — от имени электросетевой компании. Попросил уточнить показания счетчика в доме по его адресу. Он послушно ответил и все цифры мне немедленно передал: значит, в данный момент находился дома.
И я помчался.
Прибыл к дому Парсуновых затемно. Свою «бэху» оставил на всякий случай на площадке метрах в ста. Дошел пешком. А у искомой калитки — здравствуйте, приехали! — стоит черная «Ауди А4». Неотличимо похожая на ту, что в розыске. Пустая. Я положил ладонь на капот: теплый, даже горячий — прибыли недавно.
То ли бандиты совсем дебилы — то ли вовсе ничего не боятся: еще бы, с такой поддержкой, как владелец заводов-газет-пароходов господин Рыжиков!
Медлить было нельзя. Я подтянулся на руках и перелез через каменную ограду. Достал из кармана газовый пистолет. Подбежал по дорожке к единственному светящемуся окну. Оно было полуоткрыто, оттуда слышались голоса.
Я осторожно заглянул внутрь. Мизансцена предо мной предстала следующая.
За обеденным столом сидели трое гражданских: во-первых, мужчина лет сорока с черно-седой бородой. Где-то я его видел — давным-давно. Кажется, его Римка, когда мы с ней познакомились, приводила — в качестве лоха-терпилы, в смысле пострадавшего. И я ему, помнится, тогда помог. После чего и Римка стала на меня работать.
Подле мужика благообразного вида сидела женщина в платочке, которая судорожно прижимала к себе светленькую девочку лет восьми.
Напротив троих заложников помещались двое боевиков. В принципе, они были не в форме, а в гражданке, но милитаризованный акцент в их облике звучал громким аккордом: глухие зеленые маскировочные френчи под горло, рации на поясе. И пистолеты в руках. Один сидел прямо напротив хозяев, перевернув стул спинкой вперед и всячески демонстрируя агрессию. Второй вроде бы расслабленно стоял у дверей.
Первый, не спеша, раздельно произносил, обращаясь к женщине:
— Где находится Римма Парсунова? Начинаю отсчет. На счет «ноль» пристрелю вашу старшую дочку. У вас ведь еще две другие в запасе имеются? Если что, спросим с них. Итак: пять… четыре…
Я понял, что действовать надо незамедлительно.
Но тут обстановка кардинально изменилась.
Раздался голос:
— Я здесь.
Открылась дверь — не та, входная, возле которой стоял второй бандит, а дальняя, ведущая в глубь дома, и в комнату через нее вступила помощница моя Римка. Былая, несостоявшаяся любовь.
Девушка добавила, обращаясь к бандюкам:
— Если вы отпустите их и меня живыми и невредимыми, я скажу, где находится то, что вы ищете.
Первый (сидящий) осклабился:
— А ищем-то мы тебя.
— Не только, — отвечала девушка. — Вам нужно еще кое-что, только вы, возможно, об этом пока сами не знаете. Наведите справки, что именно от вас требуется. Запросите у тех, кто вами рулит. — Определенное замешательство Римма в рядах бандитов посеяла, по-этому надо было действовать.
Всякие переговоры хороши с позиции силы. Если будешь выступать с позиции слабости, тебя будут ломать и диктовать свою волю. Надо было срочно перевернуть ситуацию.
Я тихо поднялся на крыльцо, открыл дверь и прокрался в дом. Пошел в гостиную на голоса.
Во второго бандита, стоявшего у двери, я выстрелил из газового пистолета почти в упор. Он стал корчиться и не ответил мне. Я ударил его рукояткой своего «Макарова». Его боевой пистолет выпал из рук, и я подхватил оружие с пола.
Все это время совершенно не ожидавший нападения первый, сидевший на стуле, пытался развернуться ко мне и выскочить. Но в тот момент, когда ему удалось навести на меня фокус (и дуло своего оружия), его сзади огрела по башке Римма — огромной вазой со старыми вербными веточками.
Первый ахнул и тоже повалился на пол, опрокидывая стул, навзничь.
Мы с Римкой забрали оба их пистолета.
— Инструменты в доме есть? — мимоходом спросила она своего бывшего.
— Конечно.
— Пластиковую стяжку принеси.
Девочка зарыдала, всхлипывая и пряча лицо, на руках у мамы. Та тихонько утешала ее. Мужик притащил из кладовки инструменты. Пластиковыми стяжками мы связали руки-ноги нападавших. Засунули им во рты кляпы. Оба были пока без сознания.
Я сказал благообразному дядьке с пегой бородой — по всей видимости, то был хозяин дома, Римкин «бывший», Паисий:
— Я сам вызову полицейских. Скоро они прибудут, дадите им показания. Только я прошу: не говорите ничего ни про Римму, ни про меня. Кстати, разрешите представиться: я Павел Синичкин, мы с вашей бывшей сейчас вместе работаем.
— Я вас помню, — кивнул благообразный мужик. — Паисий Парсунов. Был у Риммы первым мужем.
— Очень приятно, — кивнул я. — Так вот, времени мало. Объясняю на пальцах: почему вам лучше, общаясь с полицией, молчать? Да потому, что неизвестно, откуда и куда информация из наших правоохранительных органов утекает. Поэтому скажите полицейским просто: подверглись нападению бандитов. Но, к счастью, появились какие-то Робин Гуды (вам неизвестные), которые их благополучно обезвредили. Можете мне поверить: у полисменов хватит других эпизодов, чтобы подзакатать этих душегубцев, — я махнул рукой в сторону двух тел, — лет на пятнадцать. — А потом бросил Римке: — Едем. — И еще: — Ты так не хотела прибегать к моей помощи, но мне, как видишь, все-таки пришлось вмешаться.
Она язвительно фыркнула:
— Я очень ценю.
Как только мы сели в машину, я немедленно позвонил дружбану моему Перепелкину.
— Опять ты? — с нескрываемым сарказмом приветствовал меня тот. — И опять с рапортом о преступлении?
— Как ты догадался!
Я вкратце рассказал ему о том, что случилось в доме Паисия Парсунова.