— Откуда я знаю! Может, в итоге надеялся соорудить тройничок?
— А может, та игра была частью плана?.. Скажи, ты всерьез ему тогда по затылку бутылкой врезала?
— Еще как!
— Не промахнулась?
— Нет, и в сговоре с ним не была, если ты об этом.
— Тебе я верю, моя дорогая. Ты вообще единственный в моей жизни человек, которому я верю.
— Спасибо и на этом.
— А скажи, Римма Анатольевна, как бы ты того папика описала? Вот сейчас, с высоты своего теперешнего опыта, в том числе разыскного?
Девушка задумалась.
— Ты знаешь, мне показалось, он сидел. Именно не приблатненный был, как большинство коммерсов тогда, а конкретно отсидевший.
— Как ты поняла?
— Интонации, ухватки. Манера речи.
— Татуировки?
— Нет, не видела.
— Это на руках. А на теле?
— Сколько тебе объяснять! Не спала я с ним.
— Может, какие-то особые приметы? Родимое пятно, нет пальца на ноге?
— Не, ничего такого не заметила.
— А как вообще дело было? Вот он вышел на палубу. Стал куражиться, размахивать пистолетом, потом стрелять — в капитана, в твою подружку. Он одетый был?
— Нет. Переоделся. Он же купаться собирался и нас в залив тащить. В халате белом махровом и плавках.
— Значит, плавки ты углядела?
— Да, он же перед тем, как я его ударила, совсем разнагишился, халат скинул и в них одних остался.
На объездной дороге вокруг Твери заправились.
Синичкин с «левого» телефона кому-то позвонил. Проворковал:
— Галечка, миленькая моя! Это Паша из Москвы тебя травмирует. Есть квартирка на пару дней? Две кровати, две комнаты? Желательно — Московский район, метро «Электросила», «Фрунзенская», «Парк Победы». Посмотри, пожалуйста. Через когда перезвонить?
А Римме пояснил не без нравоучительности:
— В любом большом городе, и Питер не исключение, кроме официальных агрегаторов, которые жилье сдают — там надо регистрироваться, телефон свой подвязывать, — полным-полно тетенек, которые пятью-десятью-пятнадцатью квартирами рулят и в любой момент любую из них могут из объявлений вынуть и тебе предложить. И дешевле получится, и никакой регистрации не надо.
Через пару минут частному сыщику перезвонили:
— Выслала адрес? Спасибо, роднуля. Сейчас оплачу, для начала за три ночи.
Георгий Степанович.2005 год
После того как хазары отказались разыскивать Ружгина и перестали финансировать изыскания Георгия Степановича, ему позвонила женщина, которую теперь официально можно было называть вдовой.
Ольга Ивановна пригласила Г.С. к себе в особняк на Английскую набережную.
Ремонт, как ни удивительно, к тому моменту сдвинулся с мертвой точки.
Дальше прихожей Георгия Степановича, впрочем, снова не пустили.
Но теперь над ним распростерла свои объятия гигантская хрустальная люстра, плафонов на двадцать — из чешского хрусталя, а возможно, из муранского стекла, он не сильно разбирался. Вычурные перила на мраморной лестнице тоже появились.
Видимо, далеко не все свое состояние Ружгин забрал с собой в могилу — точнее, в воды Финского залива. Кое-что вдове осталось. И впервые подумалось: «А может, к тому убийству (или исчезновению?) она, вчерашняя жена (и, наверное, наследница), приложила руку?»
— Я слышала, хазары отменили задание искать моего мужа, — молвила вдова.
Он не стал переспрашивать, откуда информация, оставил без комментария. Она продолжила:
— Поэтому теперь вас хочу нанять я. Задание все то же: отыскать моего мужа. Живого или мертвого. Лично его, с доказательствами, что это он, или тело его.
Деньги вдова посулила хорошие, и он снова взялся за работу.
Римма.Наши дни
После неспешного утреннего гостевания у Одинцовой в Питер они прибыли поздно. Впрочем, окончательно еще не стемнело — да темнеет ли здесь когда-нибудь в июле?
Дом, на который указала неведомая Римме Пашина знакомая, оказался, как детектив просил, в Московском районе: в тихом дворе на Варшавской улице. Выглядел он переходным от времен «большого стиля» к хрущевкам: архитектурных излишеств нет, но потолки высокие.
Квартира помещалась на последнем, пятом этаже. Ключ достали по коду из мини-сейфа. Две комнаты, две постели. Чистенько, мило.
Она бы съела чего-нибудь, но Павел тут же раскрыл свой ноутбук, залез в одну из баз. Показал ей адрес: «Маруздин Михаил. Новоизмайловский проспект, дом четыре, квартира ***»
— Это точно его адрес?
— Думаешь, я помню?
Он открыл панораму, показал дом: хрущевская девятиэтажная кишка вдоль проспекта.
— Вроде похож.
— Хорошо.
Открыл в другой базе архитектурную планировку подъезда: соответствующая квартира была маленькой двухкомнатной — со спаленкой, смежной с большой комнатой, и крохотной кухней.
— Кажется, его.
— Есть хочется, — капризно проворковала Римма, как делала, когда они с Синичкиным жили вместе.
Испугалась: сейчас пошлет. Но он не послал, стал искать в Интернете круглосуточный заказ пиццы.
Георгий Степанович.Наши дни
Возможно, с этим самым Синичкиным и его помощницей Риммой Парсуновой следовало поговорить.
Все-таки коллеги. Есть шанс, что поймут друг друга и до чего-нибудь договорятся.
Но что, если они у него информацию каким-то образом выцыганят? А взамен ничего не дадут?
Но это — его выбор. И профессионализм. Он не затем учился в школе милиции, потом служил в органах и больше двадцати лет трудился частным сыщиком, чтобы какие-то «мааасквичи» его на хромой козе объехали.
Они ведь его пытать не будут. Непохоже, чтобы такие могли. Да и вряд ли с бандосами связаны. Иначе вся эта история решилась бы втихаря, на ином уровне.
Короче, он задумал с тем самым Синичкиным связаться.
Телефоны у него и помощницы наверняка отключены — в условиях преследования оба, скорей всего, перешли на нелегальное положение.
Но электронный адрес в пресловутой фирме «Павел» наверняка есть и действует.
Надо им туда написать. Только очень тщательно подобрать выражения.
И назначить встречу.
Римма
Почивали они, разумеется, по разным постелям и разным комнатам. Под защитой и опекой старого друга и старшего товарища спалось хорошо, покойно. Но все равно подумалось: «Опять ей приходится ночевать в чужих постелях, ездить в чужой машине, ходить в чужих одежках. Может, это по большому счету случилось потому, что ее изначальная ставка на Пашу была неверна? Ей следует поискать свое счастье в другом месте?»
Но наутро Синичкин — боже мой, как давно она его таким не видела! — пока она спала, спустился в кафе «Север», принес ей (и себе) капучино и коробочку с пироженками.
— Боже мой! Как мило. Вот спасибо! — растрогалась она.
— Сейчас пойдем на дело, — пообещал он.
Новоизмайловский проспект оказался в шаговой доступности, и они оставили одинцовскую машину во дворе дома на Варшавской, отправились туда пешком.
На всякий случай Синичкин позвонил в домофон квартиры Мишеньки. И вот удивление — ему ответили! Женский нелюбезный голос:
— Кто?
Частный сыщик ни на секунду не растерялся, гаркнул:
— Гражданин Маруздин здесь проживает?
— Да. — Голос явно сбавил тон, струхнул.
— Открывайте. Мы из Федеральной службы контрразведки.
По ту сторону домофона ощутилась легкая паника, перешептывания, чуть не обмороки.
Даже взятые по отдельности все три слова: «федеральная», «служба» и особенно «контрразведка» вызывают в наших соотечественниках оторопь, восходящую к Ежову — Берии, а то и к Малюте Скуратову. Гневать вышеупомянутое заведение никому и никогда не хочется. Стальная дверь подъезда щелкнула и отворилась.
Квартира Миши размещалась на втором этаже — Римма это помнила. Поднялись пешком. По пути Паша ее проинструктировал: «Обращайся ко мне Павел Сергеевич, по фамилии не называй, по должности я майор из райотдела. Ты старший лейтенант Наталья Романовская».
«Надо же, — подумалось ей, — узнал и запомнил, как меня звали в прошлой жизни».
В квартире их встретила напряженная парочка: женщина лет тридцати пяти и мужик примерно того же возраста. Социальный статус — пока не люмпены, но на пути к сей славной прослойке. От обоих исходил запах алкоголя, да и в воздухе квартиры он чувствовался. Лица собутыльников выглядели не слишком свежими.
— Что вы делаете на жилплощади убитого? — с ходу наехал на хозяев Павел.
— Я его девушка! — с вызовом прокричала дама.
— Вы зарегистрированы с гражданином Маруздиным в загсе в качестве супруги?
— Нет, но мы собирались!
— Вы прописаны в данном помещении?
— Нет, но у меня есть ключи!
— Вы не имеете права здесь находиться, тем более пока продолжаются следственные действия! — продолжал наезжать Синичкин. — А вы, — он обернулся к мужику, — кем приходитесь погибшему?
— Это мой брат, — встряла дамочка. — Двоюродный.
— Понятно, — угрожающе констатировал сыщик и бросил: — Предъявите ваши документы.
У обоих при себе оказались паспорта, и детектив перекинул их Римме:
— Наташа, пробей.
Они прошли в большую комнату. Здесь все было как десять с лишним лет назад во время их романа. Старая полированная мебель советских времен. Большая карта мира на стене. Морские сувениры: гигантские раковины с тропических островов, образцы завязанных узлов под стеклом, парусник в бутылке. Из нового только ноутбук появился на обеденном столе.
Римме вспомнилось несколько прекрасных вечеров и утр, которые она провела в этой квартире — там, за дверью, помещалась спальня, которую занимала одна гигантская кровать. Никогда не думала, что вернется сюда, да еще при подобных обстоятельствах…
Новая любовница Мишки звалась Ветой Гуцаровой — именно так, что за идиотское имя! Лет ей оказалось тридцать семь, и проживала она на улице Кубинской в доме номер четырнадцать — тут, неподалеку, насколько помнила Римма карту, что они рассматривали с Пашей. Значит, с Миней соседи-дружбаны-собутыльники.