Агата закутывается в одеяло и, потягивая белое вино, читает отпечатанные опросные листы. Пока все совпадает с заявлениями, сделанными при исчезновении Вики. Пока никаких противоречий. Гарри, управляющий в «Лодже», последним видел Вики, когда она отправилась к себе в домик с Брайсом Адамсом в тот вечер, когда пропала. Но еще до этого многие в баре у Эллиота видели ее с Брайсом и другими американскими туристами. Все казались веселыми и счастливыми. Не было ни споров, ни явной угрозы.
Агата переключается на заявление, отправленное по электронной почте из Штатов пару часов назад. Брайс Адамс подтверждает, что ушел с Вики, но отрицает, что у них был секс.
Агата просматривает стенограмму его допроса.
«Вики показалась мне милой девушкой, готовой посмеяться и пофлиртовать, но, может, она просто вела себя чуть раскованнее, чем была на самом деле? Наверное, хотела, чтоб ее считали крутой тусовщицей, но на самом деле я ей не так уж и нравился. Конечно, признаться честно, она меня продинамила. Я думал, мы идем туда… ну, сами понимаете. Что будет секс. Думаю, Вики сначала тоже этого хотела, но потом переиграла. Я не разозлился. Большинство парней наверняка бы рвали и метали, но меня мама хорошо воспитала, и в школе, и в колледже учили: раз девушка передумала, значит, передумала. Я даже дал себе зарок. Нет – так и нет. Мы немного выпили, и я ушел. Больше я ее не видел, но, когда уходил, она была очень даже жива».
Друзья подтвердили, что Брайс вернулся к ним в бар «Лоджа» в одиннадцать часов вечера. Кто-то еще съязвил, что он, дескать, больно быстро управился с такой штучкой, как Вики.
Агата хмурится. С одной стороны, трудно представить себе молодого парня, который спокойно воспримет, когда девушка позовет его к себе домой, а потом заявит, что не хочет секса. С другой стороны, если он зашел к ней в домик в полдесятого вечера и к одиннадцати уже вернулся в бар, хватило бы этих полутора часов, чтобы попытаться заняться с ней сексом, получить отказ, прийти в ярость, напасть на нее и сбросить в озеро? А потом вернуться, сложить и куда-то деть все ее вещи, снова пойти в бар и вести себя там дальше как ни в чем не бывало?
В домик, снятый на двоих с приятелем, он вернулся около часа ночи. Возможно – только возможно – подождал, пока приятель уснет, и только после этого вернулся в домик Вики. Однако в этой гипотезе слишком много «возможно» и «а что, если».
Агата качает головой. Достает полный медицинский отчет, который Венла отправила по электронной почте и который лишь подтверждает то, что уже известно им обеим.
Никаких признаков сексуального насилия. Возможно, перед смертью у нее был секс по обоюдному согласию, но точно это сказать невозможно. Если бы Брайс разъярился оттого, что Вики отказалась заняться с ним сексом, то, скорее, изнасиловал бы ее, нежели убил.
Агата делает еще один глоток вина, и тут раздается громкий стук во входную дверь.
Она так резко подпрыгивает, что бокал стукает ей по зубам и несколько капель проливается на бумаги Вики.
Агата встает, сердце готово выскочить из груди.
Не раздумывая, она идет к запертому сейфу под лестницей и достает оружие, потом направляется к двери, как раз в тот момент, когда стук повторяется.
Она воспользуется пистолетом, если понадобится, говорит женщина себе. Если встанет выбор между Лукой и детьми, она им воспользуется.
Через щель в двери Агата видит Алекса Эванса.
Распахивает дверь и пристально смотрит на него.
Должно быть, на ее лице отразилось раздражение, потому что Алекс отшатывается. И тут она понимает почему. Ее табельное оружие направлено на него.
Агата опускает руку.
– Значит, в этих краях не так много преступности? – произносит Алекс, и Агата почти готова рассмеяться. Отчасти от облегчения, что он не тот, кого она так боялась увидеть, но и от выражения его лица тоже.
– Я могу прийти в другой раз, – извиняется он. – Простите. Мне не следовало приходить к вам домой. Снова.
– Почему не следовало? – возражает Агата. – Просто сейчас уже поздний вечер. Надо было всего лишь заранее позвонить.
Она отступает в сторону и кивает, приглашая Алекса войти.
Они сидят на полукрытой террасе в задней части дома. Агата затопила печь и дала Алексу одеяло прикрыть колени, потому что перспектива сидеть даже наполовину на открытом воздухе, похоже, его пугает. Перед ним тоже стоит бокал вина.
Он смотрит в небо. Ночь безоблачна, звезд мириады.
– Как же красиво, – восхищается Алекс. – В городах покрупнее такого не увидишь. А в Йоркшире и подавно. Слишком сильное световое загрязнение.
– Возможно, тебе повезет, – говорит Агата. – Сегодня вечером может быть полярное сияние.
Она потягивает вино. Оно помогает ей расслабиться, и Агата напоминает себе, что выпивает ничуть не больше количества, которое можно считать совершенно нормальным для взрослой женщины.
Она не зависит от алкоголя. Ей это просто нравится.
Она не Лука.
– Есть какие-нибудь новости о маме? – спрашивает Агата.
– Она все еще в искусственной коме, – отвечает Алекс. – Врачи думают, с ней все будет в порядке.
– А как отец справляется?
– Думаю, как обычно. Советует врачам, как им выполнять свою работу, и знает все лучше других.
– Он работает?
– Сейчас почтальон, но в свое время был профсоюзным лидером. Когда он произносил речь, боже святый, казалось, земля дрожит. Нынче он уже не так часто это делает. Передал бразды правления.
– Состарился?
– Скорее, устал. Слишком много лет при правлении правых партий. Мама заставила его уйти на пенсию. Она думала… – Алекс фыркает. – Она боялась, как бы профсоюзная деятельность не закончилась для него сердечным приступом.
Агата оценила иронию. Она надеется, что его мама поправится. Было бы слишком потерять сразу двух самых близких женщин.
– Почтальон, значит, – говорит она. – Но ты не пошел по его стопам.
– Нет.
Здесь что-то кроется, думает Агата. Что-то между отцом и сыном. Какая-то рана, еще не зажившая.
– Я хотел зарабатывать деньги, – пожимает плечами Алекс.
Агата изучает его.
– Не думаю, что дело только в деньгах, – сомневается она. – Может, тебе просто нравится твоя работа?
– Не знаю, – хмурится Алекс. – Честно говоря, и сам не понимаю, как оказался в этой фирме. – Он колеблется. – Полагаю, просто был польщен, что очень важные люди, занимавшиеся очень важными делами, позвали меня к себе. Они увидели во мне что-то, чего я, похоже, и сам в себе не видел. Они были готовы дать мне шанс, когда… А, ладно. Что есть, то есть.
Что есть, то есть. Агате нравится это выражение. Пожалуй, стоит его позаимствовать. И воспользоваться им, когда кто-нибудь из города придет жаловаться на соседей. Что есть, то есть. От меня-то вы что хотите?
– А ты? – спрашивает Алекс. – Твои родители? Они тоже были полицейскими?
– Они умерли, – говорит Агата, пристально глядя в бокал с вином. – Так о чем ты хотел поговорить сегодня вечером?
Алекс несколько секунд молчит, похоже, этот отвлекающий маневр его отпугнул. Агата задерживает дыхание. Она не станет говорить о себе.
Она никогда этого не делает. Ей есть что скрывать.
– Миика, – только и произносит Алекс.
Агата выдыхает.
– Миика, – шепчет она. – Миика Виртанен. Кто тебе о нем рассказал?
– Это так важно?
– Важно, что именно тебе сообщили. Сколько ужасов нарассказали. Поведали достаточно точно или, как обычно, приукрасили местным колоритом. Я слышала рассказы, будто у него есть клыки и он появляется только в полнолуние. Одни говорят, что он пьет кровь молодых девственниц. Другие – что он грязный извращенец. А третьи убеждены, что он просто чудаковатый оленевод с горы.
Алекс смотрит на нее во все глаза. Агата делает глоток вина.
– А, – говорит она. – Понятно, просто посоветовали спросить о нем. Значит, это был кто-то из работников «Лоджа». Разумеется, по их мнению, в этой истории замешан местный злодей. Потому что им страшно подумать, что убийца – кто-то из них.
Алекс молчит.
Агата вздыхает. Смотрит на звезды.
– Миика – наша городская легенда, – говорит она через минуту-две. – Он действительно существует, не пойми неправильно. Однако вокруг его имени наросло множество таких вот историй. Слухов.
– Значит, он живет здесь? В городе?
– Он живет на горе. Один.
– Почему же о нем говорят?
Агата поворачивается и смотрит на Алекса.
– У него пропала жена.
– Как это пропала? Не ушла, не бросила его, а просто исчезла?
– Да, именно исчезла. Двадцать один год назад. Ее искали, но так и не нашли.
– А почему же тогда его считают чудовищем? – спрашивает Алекс, и по его тону Агата понимает, что он уже догадался.
– Все считают, что он ее убил, – говорит Агата.
– В самом деле?
– Откуда нам знать? Ее тело так и не нашли. Доказательств не было.
– И он по-прежнему живет здесь? При всех этих подозрениях?
– Конечно. Говорит, что ему нечего доказывать. Нечего скрывать. Но спускается с горы только по делам. И ни с кем здесь компанию не водит.
– Почему же тогда предполагают, что он ее убил?
– Он странный, – вздыхает Агата. – Что само по себе ничего еще не значит. Откуда нам знать – может, с его женой случился несчастный случай, может, она упала в овраг, и ее так и не нашли. А может, она счастливо живет в Хельсинки под другим именем. Мы не знаем.
– Почему же тогда мне о нем сказали? – недоумевает Алекс. – Если это случилось много лет назад, с чего они взяли, будто он имеет какое-то отношение к Вики?
Агата снова смотрит вверх. Видно, как начинается… небо постепенно приходит в движение. Она чувствует запах, слышит потрескивание.
– Потому что… за эти годы здесь кое-что случилось.
– Что именно?
Агата не отвечает. Молча указывает на небо. В воздухе слышен треск.
Первым появляется зеленый цвет. Сначала вытягивается в линию и мерцает. Потом быстро разгорается и начинает сминаться в складки, наподобие штор. Сегодня сияние будет сильным.