Другого способа нет?
Феофан. Нет! Вот нет и все тут!
Муза. Так что делать-то мне надо?
Феофан. Ты что же это... совсем ничего не понимаешь?
Муза. Мне никогда не приходилось еще заниматься чем-либо подобным.
Феофан. Плохо. Ну, тогда... только во всем меня слушайся, ясно?
Муза. Хорошо.
Феофан. Надо вот что... выпить немножко...
Муза (вздыхает). Надо так надо...
Феофан. Рюмку, другую — не страшно... (Наливает.) Ну, давай, твое здоровье...
Феофан и Муза пьют.
Ну вот... хорошо... теперь еще разок, по второй...порой...
Опять пьют.
Муза. Порой? Как странно... все немного звенит...
Феофан. Еще и не так зазвенит... конфетку возьми... ха
Муза. Это все как полет... куда-то...
Феофан. Какая ты стройная... красивая... нежная...
Муза. У тебя теплые руки... ты как будто зажег меня...
Феофан. Зажег... сейчас мы сгорим. (Несет ее на диван.)
Муза. Сделай... сделай же со мной что-нибудь...
Феофан. Свершилось!
Никагор и пламенный Эрот
За чашей вакховой Аглаю победили...
Муза(опьянела). Кто же это сочинил... (Смеется.) но я не Аглая...
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЯТАЯ
Прошло некоторое время. Десять, двадцать, тридцать пять, сорок шесть дней, полтора месяца, полгода. Феофан и Муза. Она изменилась, в ней уже нет ничего нездешнего или «божественного», теперь это чудесная молодая женщина с умными и чувственным лицом. В халате. Курит. Движения плавные, немного замедленные. Муза знает, что ей идет чуть сонная грациозность и еще она понимает, что это очень нравится Феофану.
Муза. Давай поедим немножко...
Феофан. Не хочу сейчас.
Муза. А я очень хочу... что мне лучше съесть — сардельки или жареное мясо с гарниром? Салат с грибами?
Феофан. Не знаю.
Муза. Я хочу и того и другого!
Феофан. Да и ешь на здоровье.
Муза. Что мне лучше взять на гарнир — пюре или вермишель?
Феофан. Я бы съел пюре.
Муза. Феофан... иди сюда...
Феофан. Занят я.
Муза. Я тебе скажу зачем... иди... иди же...
Феофан. Опять... я должен немного отдохнуть.
Муза. Ты так устал?
Феофан. Не то, чтобы устал... я объяснял тебе, детка...
Муза. Я красивая?
Феофан. Красивая, очень красивая...
Муза. Что тебе нравится во мне больше всего?
Феофан. Все, мне все нравится....
Муза. А что больше... расскажи мне...
Феофан. Причем тут больше или меньше...
Муза. Ну, скажи... губы или глаза?
Феофан. И губы, и глаза... и пятки.
Муза. Разве у меня некрасивые глаза?
Феофан. Очень... какого-то там летнего цвета...
Муза. А грудь... разве тебе не нравится целовать мою грудь?... ты же любишь целовать соски мои... Нет разве?
Феофан. Ну да чего ж не любить то.
Муза. А бедра? Чтобы с внутренней стороны...
Феофан. Ну и бедра... можно и с внутренней, можно и с внешней.
Муза. И плечи, и подмышки. И попку. И...
Феофан. Ну да. И ее, а как же... И подмышки с внешней.
Муза. Да нет же, с внутренней!
Феофан. Э-э-э... то есть, ага, с внутренней.
Муза. И еще там.
Феофан. Знаю я. И там, и тут.
Муза. Да... А пупок?
Феофан. Ха. Можно.
Муза. Оу... давай покушаем...
Феофан. Да сыт я. Пока неохота.
Муза. Ну, тогда немножко коньячку...
Феофан. Попозже, немного попозже.
Муза. Но я сейчас всего хочу!
Феофан. Занялась бы хоть чем-то, что ли.
Муза. Чем? Чем же мне заняться?
Феофан. Почитай... поспи... поешь... посмотри телевизор... в кино сходи... или на концерт... В музей. В цирк.
Муза. Ты разве не пойдешь со мной?
Феофан. Занят я, понимаешь. Занят.
Муза. Ты забыл разве, как мы с тобой недавно чудесно сходили в кино...
Феофан. Ну, помню... фильм, правда, не припомню какой-то мы смотрели...
Муза. Какой-то... Ты так целовал меня тогда везде... Мне теперь лень идти в кино одной.
Феофан. Ха.
Муза. Оу.
Феофан. Ну, ты ведь иногда что-то записываешь в тетрадку свою.
Муза. Оу. Да в мою сафьяновую тетрадку, которую ты мне подарил.
Феофан. Ну вот... в сафьяновую хотя бы. Это же твой дневник.
Муза. Да, это мой новый дневник. И я хорошо помню как в тот день, когда ты мне его подарил, шел дождь сильный, часов девятнадцать с половиной подряд и мы никуда не пошли, и занимались любовью до пяти утра... оу... или даже до дольше.
Феофан. До пяти? Ты все так помнишь.
Муза. Конечно же, помню. А ты разве нет?
Феофан. Да помню я все, помню! Но вот дневник... дневник нужно каждый день пополнять новыми... Мыслями. Фактами. Аналогиями.
Муза. Я ведь ни о чем особенно и не думаю.
Феофан. Новыми наблюдениями, идеями разными.
Муза. Оу.
Феофан. Да! Иначе что же... пиши, набивай руку, погляди в окно, опиши комнату... погоду... кажем вот так: шел дождь. Стемнело... Я поела сардельки с вермишелью отварной, выпила стаканчик легкого вина. Включила телевизор. Дождь прекратился. Кофе. Выключила телевизор. Выкурила сигаретку. Все бросают курить, но вот мне не хочется. Стемнело уже. Пора и спать. Приму душ, выпью перед сном зеленого чаю. Или кофе три в двух. Немного легкой музыки на сон грядущий... Блэк Саббат, Прокофьев, John Zorn... грамм двести тридцать секса... или даже... нет, нет, это в другой раз.
Муза. Оу! Почему?!!
Феофан. Это потом. Теперь можно спать ложиться.
Муза. Но ты читал ведь некоторые из моих дневниковых записей и потом сказал, что это достаточно слабо.
Феофан. Вот и работай над собой.
Муза. Лень мне!
Феофан. Ну, тут уж это.
Муза. Может быть, в гости сходить?
Феофан. Сходи, конечно, сходи.
Муза. Куда? К Эрнсту или к Петру?
Феофан. Нечего тебе у Петра делать!
Муза. Оу!
Феофан. Эрнст уехал. В Лондон или в Москву. В Берлин. В Каргополь. В Приозерск. Дела там у него... якобы важные...
Муза. Почему нельзя к Петру?
Феофан. Что там, у Петра у этого? Что?
Муза. Он иногда неплохо играет на гитаре. И поет.
Феофан. Но ты не почерпнешь там, у Петра, ничего полезного и интересного.
Муза. Но я не собираюсь ничего вычерпывать. Не за этим хожу в гости.
Феофан. Интересно как. Зачем же?
Муза. Общаться... развлекаться... (Перед зеркалом.) А я не толстая?
Феофан. Нет.
Муза. Разве я не красивая?
Феофан. Красивая... очень... да...
Муза. Оу! Ты не смотришь на меня!
Феофан. Да смотрю я... где же сигареты... ты все выкурила...
Муза. Оу... ну я не знаю.
Феофан. Ну как же это так все... человек ест, курит, отдыхает, спит... и ничего больше не надо ему.
Муза. Надо! Очень надо!
Феофан. Э-э-э... Просто бездуховность некоторая... я пошел...
Муза. Но согласись, что очень такая очаровательная бездуховность!
Феофан. Я пошел за сигаретами.
Муза. Купи еще пряники! «Фруктовые» или «Дорожные».
Феофан. А если будут «Шоколадные» или «Рыбные»? «Колбасные?» «Свиные»? «Телячьи»?
Муза. Всех! Любых! И тех, и других! Оу!
Феофан уходит.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Муза. Что же он тут пишет? Как? О чем? (Читает.) «... далеко не первый диск старой и легендарной группы... записан приблизительно лет десять назад, а то и пятнадцать. Или шестнадцать с чем-то. Точно никто не знает. Быть может и не узнает уже. Все композиции инструментальные, что и не очень-то типично для этого исполнителя, вернее, для группы, в которой этот исполнитель... Иногда даже, кажется, что здесь могли бы быть и песни. Однако это не песни, потому что никаких слов тут вообще не наблюдается. Конечно, это типичный инструментал. Отчасти даже классический. С другой стороны, представления о классике слишком уж многолики и многообразны, чтобы можно было свести их к единому смысловому и концептуальному знаменателю. Разумеется, с точки зрения логики обыденной и априори невзыскательной, мелкой брутальности... только стоит ли даже контрапунктивно апеллировать к этим ментально неустойчивым материям? Конечно же, нет. Впрочем, памятуя о классических творческих подвидах, поневоле начинаешь апеллировать к неким нормативным якобы образцам. Да, тут нет слов, но ведь что же есть такое эти слова? Так ли уж они нужны? Ведь даже в наимоднейших хит-парадах южной Европы или северной Америки, или ближней Канады... Хотя и жаль немного, что нет здесь такого общеупотребимого, расхожего, в меру грубоватого концертного драйва, да и саунд мог бы быть и тоньше и проникновеннее...».
Звонок в дверь. Муза идет открывать. Вбегает Александр, у него в меру обезумевшее лицо.
Александр. Ух! Ах! Где Феофан? Где?
Муза. Он сейчас придет. Он...
Александр. Где же он? Эх!
Муза. Но что с тобой?
Александр. Я у меня... я понял... понял...
Те же и Феофан
Александр. Это ты пришел! Ты сможешь меня понять! Я обрел, я сочинил... я...