– Ты лучший сосед на свете, – говорю я, снимая прозрачную крышку с румяных сырных шариков.
– Приятного аппетита, Катюш.
– Признавайся… ты маньяк?
Дарий цепляет пальцем луковое колечко и пронзает меня мучительно веселым взглядом:
– А похож?
– Немного, – смеюсь я.
– Я стараюсь, – довольно кивает он.
Качаю головой и открываю еще одну коробочку, в которой лежат креветки. Этот милый старикан меня с ума сведет, лучше набраться сил, пока есть время. Горячие снеки забирают несколько минут, и, как только первая волна голода остается позади, я нарушаю тишину:
– Расскажи о своих родителях.
Дарий едва заметно приподнимает брови и медленно вытирает масляные пальцы о салфетку:
– Мать я не помню, она умерла, когда я был еще совсем маленьким. С отцом не общаюсь последние десять лет.
– Поссорились?
– Решили, что не хотим участвовать в жизни друг друга.
– Родные братья, сестры?
– Есть старшая сестра, но мы не поддерживаем связь.
Неловко передергиваю плечами и хватаюсь за стакан. Дарий поднимает свой и тянется ко мне:
– За свободных от семейных уз людей!
Звучит короткий звон стекла, в вибрациях которого слышится принятие и смирение. В следующую секунду тост уже кажется не приговором, а скорее билетом к свободе и спокойной жизни. Это выбор, который должен быть у каждого, и если человек становится счастлив вне семьи, в которой родился, то в этом нет ничего зазорного. Удивительно, что у нас с Дарием правда есть кое-что общее, и мне даже не пришлось это выдумывать. По телу пробегает теплая волна, через окна в комнату льются последние на сегодня солнечные лучи, а вечерняя тьма крадется следом.
– Ты сейчас встречаешься с кем-то? – смело спрашиваю я.
– Сама как думаешь?
– Надеюсь, что нет.
– Прям надеешься?
– Если бы я узнала, что мой парень проводит такой вечер с другой, то сочла бы это за измену. Не хочу быть к этому причастна.
– Нет, Катюш. Я ни с кем не встречаюсь, – отвечает Дарий, откидываясь на подушки.
– Как давно?
– Пытаешься высчитать, как силен мой сексуальный голод? Боишься, что я все это придумал, чтобы соблазнить тебя и растлить?
– Ты язвишь мне?! – театрально возмущаюсь я.
– Могу себе позволить.
Смотрю на закуски, вспоминаю все, что случилось сегодня, и согласно киваю:
– Можешь.
– Я удовлетворен, тебе не о чем переживать.
Поднимаю голову, взгляд стекает по его губам и подбородку, по крепкой шее и груди. Проходится по длинным пальцам, которые держат стакан, и ногам, что сейчас согнуты в коленях и разведены в стороны.
– А жаль, да? – насмешливо произносит Дарий.
– Да, – честно признаюсь я, продолжая его рассматривать.
– Осторожнее, Катюш.
Сердце бьет по ребрам, и я напрягаю голосовые связки, чтобы звучать увереннее:
– Сам осторожнее.
– Моя сила воли тверда.
«А лучше бы твердым стало кое-что другое», – звучит приглушенный голос внутреннего редактора, который подслушивает из-за закрытой двери в каморку.
Шутливо кривляюсь и смеюсь. Лицо пылает от секундной вспышки непрошеного волнения.
– Задавай уже свои дурацкие вопросы! – говорю я, чтобы отвлечься от похабных мыслей.
Время отходит на задний план, темнота за окнами не смущает, а наоборот, создает атмосферу уединения и безопасности. В комнате звучат наши с Дарием голоса, слышится тихий смех и истории из прошлого. Делимся приключениями, произошедшими с нами в школьные годы. Дарий рассказывает о том, как они с друзьями чуть было не сожгли школу, как его лучший друг влез на самую высокую сосну во дворе ради девушки, а потом месяц лежал в больнице. Как на выпускном они нашли лодку, выплыли на середину реки, прихватив четыре бутылки шампанского, и несколько часов не могли вернуться, потому что уронили весло. Я же посвящаю Дария в особенности школьных иерархий моего города и принимаюсь рассказывать, как мы с Елисеем и Ланой решили разрушить эту систему. Меня несет все дальше и дальше в воспоминания, голова немного кружится от вина. Дарий слушает с удивительным интересом, и я так вхожу в кураж, что выкладываю абсолютно все: план завоевания по книжным канонам, запутанную систему, созданную Гришей, крючки, на которых мы все болтались, и шоу, которое устроили в финале для учеников тридцать третьей школы и гимназии.
– Ну вы даете! – пораженно говорит Дарий. – Как вас всех не исключили?
– В итоге ведь никто не пострадал.
– А этот, как его? Командующий!
– Андрюша больше не высовывался, – усмехаюсь я, ощущая себя настоящим бойцом, который рассказывает о победе в войне.
– Получается, – Дарий прищуривается и немного наклоняется вперед, – ты написала об этом книгу?
Его глаза блестят то ли от второй бутылки вина, то ли от восторга. Легкий румянец алеет на щеках, и я боюсь представить, как выгляжу сама, зато чувствую себя волшебно, словно на вершине горы под названием Гордость.
– Получается, что так, – смазанно киваю я.
– Невероятно! Тогда за новую… – Дарий забавно морщится, подбирая слова. – Дарью Донцову?
– Лучше Джоан Роулинг, – подсказываю я. – Она богаче.
– О’кей! За будущую Джоан!
Звон стаканов растворяется в теплой тишине комнаты, и тут слышится короткий сигнал мобильного. Нахожу на постели телефон и сжимаю зубы, блокируя экран.
– Это бывший? – глухо спрашивает Дарий.
– Ага.
– Чего хочет?
– Поговорить.
– А ты?
Непослушные чувства бьют по больным местам, обида на Рому и любовь к нему сходятся в смертельной битве. «Кис, скажи адрес. Я сейчас же приеду». Жжение в носу обещает скорые слезы, поднимаюсь с пола и произношу тихо:
– Скоро вернусь.
Закрываюсь в ванной комнате и включаю воду в раковине. Смотрю на телефон, а потом на отражение в зеркале. Может, нам и правда стоит поговорить? Поставить точку и разойтись уже окончательно. Смогу ли я? Сможет ли он? Сердце протестует, а я даже не понимаю против чего.
Кладу телефон на край раковины и подставляю ладони под ледяную струю. Пытаюсь отыскать внутреннего редактора, чтобы попросить помощи, но не могу найти его в лабиринте пьяного сознания. Что же мне делать? Что?! Идея загорается неожиданно, и ее свет не желтый, и даже не красный, он зеленый, точно намек, что пора действовать решительно и бесповоротно. Чаще всего такие поступки называют – сжигание мостов. Это те действия, после которых пути назад нет, и сейчас, наверное, самое подходящее время, да и компания тоже.
Вытираю руки о бумажное полотенце, отрываю от рулона еще одно, промакиваю лицо и вытираю крошки туши. Распускаю волосы и прочесываю кудряшки пальцами. Наливаю в колпачок средство для свежего дыхания и полощу рот, гоняя жидкость из одной щеки в другую. Если бы не вино, я бы тряслась от волнения, но сейчас почти ничего не чувствую, кроме жара, что теснится в груди.
Открываю дверь и возвращаюсь в комнату, Дарий стоит у раковины и моет стаканы. Последствия пикника убраны, кровать застелена.
– Уже уходишь? – спрашиваю я, не скрывая разочарования.
Дарий ставит чистые стаканы в сушилку, выключает воду, но так и не оборачивается.
– А ты хочешь, чтобы остался?
Глубоко вдыхаю и произношу на выдохе:
– Да.
– Зачем?
– Я…
Дарий подходит ближе и произносит родительским тоном:
– Это плохая идея, Катюш. Пусть и заманчивая.
Запрокидываю голову, глядя ему в глаза. Он ведь тоже не против, я чувствую. К чему эта целомудренность?
– Ты еще и не спишь со студентками?
– Предпочитаю девушек постарше.
Звук его голоса опускается на дно живота тяжелым камнем, и я шагаю в сторону, взмахивая в направлении двери:
– Спокойной ночи, Дарий Викторович.
Большая теплая рука обхватывает мою и опускает ее. Дарий вновь шагает ближе, дыхание касается щеки, а за ним короткий, едва ощутимый поцелуй, от которого внутренности завязываются в узлы. Ну что за козел, а?! Из последних сил держу себя в узде, стою неподвижно и стараюсь даже не дышать, чтобы не чувствовать аромат его парфюма. Дарий отступает, разжимая пальцы. Слушаю удаляющиеся шаги, щелчок замка и… Хлопок! Щелчок!
– У нас есть проблема, Катюш, – вздыхает Дарий.
Шаг. Еще один. Он снова рядом, запах сладкого рома и кедрового ореха обнимает легкие.
– Какая? – глухо спрашиваю я, прижимая подбородок к груди.
Дарий ловит пальцем слезинку на моей щеке и смахивает ее:
– Вот эта.
– Я в порядке.
– Нет, не в порядке. Ты плачешь из-за?..
– Из-за тебя! – смело отвечаю я. – Я почти сказала, что хочу тебя, а ты…
– А что я? – тихо произносит Дарий, приближаясь к моему лицу.
Дарий опускает взгляд на мои подрагивающие губы, а я никак не могу подобрать слов для ответа. Он ничего мне не должен, он может уйти в любой момент, но, черт возьми, как же хочется, чтобы он остался. Замираю в ожидании вердикта, сердце стучит все тише, а чувство собственной никчемности противно хихикает. Неужели Дарий и правда видит во мне лишь девочку-студентку? И если так, то к чему был весь этот вечер? Почему он все еще здесь?!
Напряженное желание коснуться его стекает по рукам и собирается в пальцах, вызывая жжение. Не хочу делать первый шаг, не сейчас. Хочу, чтобы его сделал он. Притяжение усиливается с каждым вдохом, сомнения рассеиваются. Химическая реакция уже началась, и мы либо взорвемся вместе, либо каждый по отдельности, находясь через стенку друг от друга.
Дарий обхватывает мою напряженную шею, и я расслабленно обмякаю, поддаваясь ласке, которую так долго ждала. Большие пальцы задевают мочки ушей и очерчивают линию челюсти, сердце радостно оживает, набирая темп. Увлеченный взгляд блуждает по моему лицу и останавливается на глазах, которые я едва держу открытыми.
– Последнее слово, – приглушенно произносит Дарий.
Очень благородно с его стороны дать возможность передумать, но она мне не нужна. Подступаю ближе и прижимаюсь своей грудью к его.
– Минет только пос