– Кис, – зовет Рома, пристраиваясь рядом.
– Ничего не говори, – отрезаю я, останавливаясь у пешеходного перехода.
– Но я…
– Сначала уйдем подальше.
Прикусываю сухую кожу на нижней губе и безжалостно ее отрываю, сладкий вкус крови растекается по языку.
«Если Рома вампир, то он может сожрать тебя при первом же поцелуе», – веселится внутренний редактор, которого забавляют выбранные мною образы.
Опускаю голову и заправляю кудряшки за уши. Белла была бесячей героиней, но чего у нее не отнять, так это твердолобой решимости. Она смогла заставить столетнего вампира плясать под свою дудку, а значит, и я справлюсь с двадцатилетним мажором. Переходим дорогу, впереди виднеются кривые ряды наполовину облысевших деревьев, между которыми петляют дорожки, выложенные серой плиткой. Добираемся до пустующей детской площадки, качели на проржавевших цепях толкает порывистый ветер, а с горок слетают желтые листья. Поворачиваюсь лицом к Роме и задираю нос.
– Ты еще ствол достань, – усмехается он.
Рома засовывает руки в карманы черной кожаной куртки, под воротником которой виднеется темный свитер с белым геометрическим рисунком. Щеки и нос покраснели от холодного ветра, на голове короткая шапка с широким подворотом. Светлые глаза смотрят уверенно и расслабленно, губы улыбаются, смакуя вкус скорой победы. Рома выглядит как моя мечта, сошедшая с белых страниц. Он именно такой, каким я всегда представляла своего идеального парня, за исключением того, что его чувства так же выдуманы, как и мои. Мы с ним одна большая фикция, теперь я это понимаю. Ведь даже если он и любит, то не меня, а то, что я на себе нарисовала.
– Если бы у меня был ствол, ты бы уже не стоял, – холодно отвечаю я.
Рома развязно хмыкает, шагая ближе, но я его опережаю, отступая на пару шагов.
– Может, хватит уже? Ты достаточно меня наказала, я все понял.
– Если расставание для тебя – наказание, то ни черта ты не понял, Ром.
Он закатывает глаза, запрокидывая голову, и снова пытается подойти, но и в этот раз я реагирую еще быстрее.
– Сохраняй дистанцию, – прошу я хмуро.
– А то что? Новый парень заругает? – едко спрашивает Рома.
– Это уже не твое…
Он резким броском подлетает ко мне вплотную, хватает за плечи и рычит прямо в лицо:
– Мое! Ты – моя! И все, что касается тебя, касается и меня тоже.
Слова въедаются в кожу, смешиваются с кровью и разносят по телу битое стекло. На борьбу со слабостью уходит несколько секунд, и все же я справляюсь, вспомнив, чем обычно заканчиваются подобные разговоры не в романах, а в жизни. Взмахиваю руками, выбираясь из захвата, и пихаю Рому в грудь:
– Забудь об этом!
Он нервно дергает шеей и проходится языком по нижней губе, глядя в сторону. Его ломает, и от этого сердце сжимается до звенящей боли. Дыхание учащается, уличная прохлада исчезает. Мы горим.
– Кис… – с приглушенной хрипотцой говорит Рома. – Перестань. Подумаешь, поссорились. Не в первый раз.
– В последний, – тихо отвечаю я, обнимая себя в попытке защититься.
– У вас ведь ничего нет с этим преподом, – утверждает Рома, но в его голосе сквозит умоляющая надежда, которая оставляет еще пару царапин на сердце. – Ты все это специально, чтобы меня расшевелить. И у тебя получилось. Я не хочу никому тебя отдавать. Не хочу терять.
«Держись, Катя! Прошу тебя, держись!– подбадривает внутренний редактор. – Ради нас. Ради себя».
– Все не так. Это вышло случайно. – Оправдания сыплются из моего рта вместо истошных криков с просьбой отвалить. – Я не собиралась мстить тебе или как-то подстегивать. Мы расстались, Ром. Это точка. Нам обоим нужно двигаться дальше.
Желваки на щеках Ромы напрягаются, и он отрицательно мычит. Набираю полные легкие воздуха, холод замораживает изнутри. Смотрю на бывшего парня – заветную мечту, и хочется завыть от бессилия. Где-то на подкорке чувствуется шевеление навязчивой мысли, той самой, с которой начинаются все девичьи проблемы – «А может, нам попробовать еще раз?». Ветер злобно выдувает из тела остатки сил и смелости. Я даже чертовой Беллой не могу быть до конца. Хотя ее знаменитая фраза подходит к нам обеим. «Глупая овечка», я бы даже сказала – овца.
Рома, заметив мою растерянность, мягко подступает ближе. Запускает теплые ладони в мои волосы и обхватывает шею, наклоняется и упирается своим лбом в мой.
– Я скучаю, кис, – шепчет он, согревая дыханием мои губы. – Очень.
– Тебе просто скучно, – тихо отзываюсь я.
– Нет, это не так.
Рома потирается кончиком носа о мой, ведет в сторону по линии скулы и тянется к уху:
– Кис, возвращайся. Все будет по-другому. Обещаю.
Он точно знает на что давить. Эти приливы нежности всегда были для меня катапультой в розовый мир, где мягкие облака из сладкой ваты сбивают горький вкус измен и пренебрежения. И я уже готова запихнуть в рот огромный моток крашеного сахара, как вдруг ощущаю отрезвляющую боль в ранке на нижней губе.
– Я с ним переспала. С тем преподом, – произношу четко каждое слово.
Рома медленно отстраняется, его взгляд темнеет от злости, которую он отчаянно пытается сдержать, но я чувствую, как напряжены его пальцы, что впиваются в кожу на моей шее, и вижу, как трепещут ноздри от тяжелого дыхания. Вот и все, джокер брошен.
– После нашего расставания? – глухо спрашивает Рома.
– Да.
– Тебе понравилось?
– Что за идиотские вопросы?
– Понравилось или нет? – настойчиво повторяет Рома.
– Да, понравилось! Доволен?!
Он отшатывается, его руки сжимаются в кулаки, а ноги отступают все дальше. Поправляю волосы, царапая ногтями кожу, чтобы избавиться от волнительных мурашек, и смело смотрю вперед, желая увидеть ту самую заветную точку. Может быть, именно так и стоит закончить рукопись? «Какие бы ни были чувства, если они больны, то их вылечит один хороший секс на стороне». Да уж, так себе мораль.
– Значит, мы квиты, – говорит Рома с пугающей сдержанностью. – Я тебя прощаю.
Впиваюсь ногтями в ладони. Сейчас как никогда кстати пришелся бы мем, который частенько скидывает мне Гриша, когда встречает нелогичные моменты в книгах, – орущий во всю глотку суслик. Дикий крик негодующего животного звенит в ушах, и я едва сдерживаюсь, чтобы к нему не присоединиться. Рома?! Тот самый Рома, который ревновал меня к другу и танцующим пацанам из «Хайп-Свайп», сказал сейчас, что прощает мне секс с другим? Серьезно? Где скрытые камеры?!
– Я… я вообще-то не просила прощения.
– И не нужно, – спокойно отвечает он. – Кис, мы можем начать все сначала. С чистого листа.
Теперь в моей голове кричит не один суслик, а как минимум сотня. Любящий человек ни за что не отреагировал бы так, не смог бы. Хорошо помню последнюю крупную измену Ромы: я вытащила его из туалетной кабинки в тот самый момент, когда его член был зажат между двух криво накрашенных губ. Тогда я была готова убить всех в радиусе десяти метров, а потом поджечь клуб. Да после его пьяных поцелуев с другими я могла рыдать несколько дней, а он меня, видите ли, просто прощает. Как будто это действительно так просто!
«Меня сейчас вырвет»,– говорит позеленевший от отвращения внутренний редактор.
– Кис, мы оба косячили, но… мы можем все исправить.
– Ты препода по классической литературе сожрал, что ли? – изумленно усмехаюсь я. – Что за сладкие речи? Ты нормальный?
– А ты говна прихавала?! – злится Рома, повышая голос. – Я же для тебя стараюсь!
Вот это уже похоже на реальность. Прищуриваюсь, внутренний редактор бьет тревогу.
«Нарушение критериев образа! Нарушение критериев образа!» – воет он.
Да, я уже заметила. Рома словно чужую шкуру натянул, и для этого должны быть причины. Бегло накидываю варианты, пока бывший справляется со своей внезапной мутацией.
Он осознал, что любит меня до безумия, и готов на все. Ну да, с десятого раза осознал. Так я и купилась.
Ему никто не дает. Возможно, но маловероятно.
Увидел меня с Дарием и решил потягаться с ним. А вот это уже похоже на правду.
Если вспомнить его тупорылых дружков, которые вечно спорят на девчонок и считают их кем-то вроде бесплатных мастурбаторов, то все сходится. Это всего лишь финт, чтобы доказать окружающим, какой Рома крутой. За мой счет! Снова!
– Кис, послушай, – сбивчиво произносит Рома и шагает вперед. – Я ведь правда стараюсь. Я хочу…
– Сколько? – жестко перебиваю я.
Он встряхивает головой, и я вижу неподдельный испуг.
– Что? О чем ты?
«Оп-па!– скалится внутренний редактор. – А чего это его так дернуло? Может быть, не мы одни здесь заключили пари?»
– Сколько девушек снимало с тебя штаны, пока мы были не вместе? – спрашиваю я ровным тоном.
– Да какая разница? – с явным облегчением говорит Рома. – Никто из них для меня…
– …ничего не значит, – киваю я. – Так сколько? Я ведь честно сказала, скажи и ты.
– Я не считал.
Коротко смеюсь, недоверчиво скривившись. Удивительно, но сейчас я хочу сказать ему то, что обычно слышу исключительно в свой адрес – «Мы не в романе!».
– Брось, Ром, не такой уж ты и Казанова. Одна? Две?
– Три, – сухо отвечает он.
– Тебе понравилось? – спрашиваю я приторно-сладко.
– Не так, как с тобой. Совсем не так.
Рома пронзает меня чувственным взглядом, и я бы сейчас загнулась от боли, а потом прыгнула в его объятия, позволив еще разок вытереть об себя ноги, но злость спасает. Может быть, я не права. Может, снова выдумываю сценарии, что так похожи на те захватывающие истории, которые я слишком сильно люблю, но… свою историю я допишу и доиграю до конца, потому что теперь точно знаю, как она должна закончиться. Никаких масок, никаких образов главных героинь. Только я, настоящая, такая, какая есть.
Интересно, сколько выдержит Рома, если я не буду с зачарованной глупостью смотреть ему в рот, слушая тот бред, что он несет? Если перестану поддерживать его идеи, с которыми не согласна, и не стану больше потакать его прихотям? Даю ему день. Максимум два.