– Может быть, с того, что единственный человек в этом мире, который по идее должен любить меня только за то, что я существую, меня ненавидит?
– Ты говоришь о матери, – с пониманием кивает Дарий, – но это не показатель.
– Еще какой! – настаиваю я. – И это не единственное подтверждение. Как только я перестала, как ты выразился, стараться, Рома тоже изменил отношение ко мне. Теория верна, с какой стороны ни посмотри.
– Ты забыла о еще одной переменной. Если тебе так принципиально быть влюбленной в какого-то говнюка, то…
Дарий включает выразительный и гипнотический взгляд. Ритм сердца ускоряется, и я задерживаю дыхание, насильно его успокаивая.
– Предлагаешь свою кандидатуру? – хмыкаю я.
– Почему нет? Судя по тому, что я сейчас услышал, ты его не любила, а лишь хотела этого и заставляла себя, чтобы получить любовь в ответ. Он тебе даже не нравится. Тебе просто нравится то, что его образ подходит под желаемое лекало.
– А ты не много на себя взял? Я не просила расшифровывать мои чувства.
– Какие чувства, Катюш? Ими здесь и не пахнет.
– Мы были вместе целый год!
– И что? Вы терпели друг друга целый год, потому что ты умело расставила психологические крючки. И сейчас вам обоим больно не потому, что вы потеряли близкого человека, а потому, что привычный ход вещей изменился.
Щекотка в носу предупреждает о подступающих слезах, и я нервно кусаю нижнюю губу, отрывая кусочки кожи. Дарий хочет сказать, что я все это выдумала: и любовь, и боль?
«Ты и сама это знаешь», – с тихим огорчением шепчет внутренний редактор.
– В этом нет ничего плохого, Катюш. Ты просто хотела…
– Хватит, – перебиваю я, потому что его жалость сейчас кажется невыносимой.
– Смени фокус, и станет легче.
Вскидываю голову, не боясь показать полные непролитых слез глаза и свое сумасшествие:
– Снова на себя намекаешь? Ничего не изменится. Мне все равно придется притворяться.
– Я знаю уже слишком много, чтобы купиться.
Приподнимаю бровь и наклоняюсь чуть ближе, держа ложку так, словно это мясной тесак:
– Если я влюблюсь в тебя, ты завоешь уже через…
– Слабенько. – Дарий показывает клыки и тоже наклоняется вперед. – Еще аргументы есть?
– То есть все, что я рассказала, тебя не смущает?
– По-моему, это даже мило. Местами забавно, а местами почти гениально. Так все разыграть, убедить себя в чувствах, навязать их кому-то. Прикольно. Об этом тоже книгу напишешь?
«Я уже готов сдаться ему. А ты?»– с предвкушением говорит внутренний редактор.
Отстраняюсь, вжимая лопатки в спинку стула, бросаю ложку на стол и складываю руки на груди. Сдаться? Катя Карпова и сдаться – две несовместимые вещи. Дарий хитер, наверное, даже больше, чем я, но… это не значит, что я упаду ему в ноги после парочки комплиментов.
– Вообще-то она уже есть, но еще не закончена. Я работаю над финалом.
– Это заметно. Думаю, эту историю ждет успех.
– Да что с тобой не так? Ты не хочешь сказать, что я больная? Кинуть деньги на стол и уйти?
Дарий скользит вниз от моего лица и останавливает внимание на закрытой позе рук:
– Хочу кое-что спросить.
– Ну-у-у, спроси, – медленно произношу я, придавленная к стулу его спокойствием.
– Почему именно плохие парни? Почему не хорошие? Если ты хочешь любви, то логичнее выбрать вторых.
Дарий вновь возвращается к моим глазам, но я поспешно опускаю взгляд. Воспоминания о любимых романах и фильмах мелькают в мыслях, сердце сжимается на тех моментах, где герой сходил с ума от любви и переизбытка чувств. Когда он не мог контролировать себя, был готов на все ради той самой, и этот герой никогда не был хорошим.
– Хорошие любят всех. Их эмоции, внимание и время распределены равными порциями между теми, кто им дорог, а плохие… – Волна мечтательных мурашек проносится вниз по шее и плечам. – Если они и правда полюбят, то только одну. И все, что у них есть и что они могут дать, достанется ей.
– Вот оно что. Ты еще и монополистка.
– Уже готов сдаться? – с надеждой спрашиваю я.
– Нет. Твой план не сработал. Ты не напугала меня, а лишь заинтересовала еще больше.
– Так помоги мне. Скажи, что тебе не нравится в людях, и я надену этот образ.
– Мне в целом не нравятся люди, – усмехается он. – Я помог?
– Вообще нет.
– Тогда предлагаю решить, что мы будем делать с твоим бывшим.
– Мы, – ставлю интонационное ударение, – ничего не будем с ним делать. Тебя это вообще не касается.
– Ты такая упрямая, – цокает языком Дарий. – Как это не касается? Я ведь уже в сюжете. Что там должен сделать книжный бэд бой? Забить стрелку, поставить пару синяков и сказать, чтобы он больше к тебе не приближался? Уверен, я справлюсь, не волнуйся.
«Он рассуждает точно как ты», – пораженно говорит внутренний редактор.
Подвисаю ненадолго, не моргая глядя на Дария. Так вот, значит, как меня видят друзья. Неудивительно, что они считают меня сумасшедшей.
– Если ты против, то я не стану. В конце концов, ты же у нас здесь автор, – продолжает Дарий как ни в чем не бывало.
– Ты меня троллишь, да? – неуверенно спрашиваю я.
Дарий оскорбленно прижимает ладонь к груди:
– Я?! Как ты могла такое подумать?
– Тебя очень сложно понять.
– Потому что ты намеренно ищешь подвох, Катюш. Твоя зацикленность на притворстве и книжных образах мешает видеть реальность. Я не притворялся ни разу, все мои действия и слова вытекают из желаний, иногда обдуманных, иногда спонтанных, но в них нет извращенной мотивации.
– Напомни-ка свой диагноз.
– Я здоров, – отвечает Дарий, прошибая меня уверенностью, которая не терпит споров.
– Да? А я Джоан Роулинг, – бросаю язвительно.
– Приятно познакомиться, Джоан. Вы уже готовы отбыть из этого заведения? Кажется, вино ударило вам в голову.
– Готова, но не надейся на продолжение вечера. – Слова вырываются так быстро и необдуманно, что я с удовольствием стукнулась бы сейчас лбом об стол.
Взгляд Дария темнеет, а губы напрягаются и растягиваются в сдержанной улыбке:
– Осторожнее, Катюш. Обычно я принимаю все вызовы, которые мне бросают.
Воздух вокруг теплеет, каждый вдох наполняет меня сладким паром влечения и желания, напоминая о нашей ночи. Нет, нет, нет. Только не это. Я не собиралась его провоцировать, бросать вызов тем более, ведь шансов на победу у меня почти нет. Пора уже с этим смириться.
– Сделай для меня исключение, – с сожалением прошу я. – Хотя бы сегодня, потому что я не в форме.
– Ты держалась молодцом, – ласково говорит Дарий. – Хватит себя недооценивать.
Похвала прошибает насквозь, и я морально уменьшаюсь в размерах так, что ноги перестают касаться пола. Руки падают на колени, сжимаю их в кулаки и запрокидываю голову, чтобы взглянуть на мужчину, который смотрит на меня с душераздирающей теплотой и умилением. Как будто нет во мне изъянов или отклонений. Как будто я самое чудесное, что он когда-либо видел.
– Поехали домой, – тихо произношу я. – Я очень устала.
– Конечно, Катюш. Как скажешь.
В салоне автомобиля витает уютное молчание и теплый аромат лимона и меда. За окном мелькают здания, а дорога все несет и несет нас через ночной город. Дарий любезно отдает мне право выбирать музыкальное сопровождение, поэтому мы уже добрых пятнадцать минут слушаем плейлист, под который я обычно работаю над рукописями.
‘Cause I lost the game, I can’t get lower
Caused you pain, it’s taking over
(«Ведь я проиграл эту игру, я не могу пасть еще ниже.
Я причинил тебе боль, это оказывает сильное влияние»).
Lost the game, Two feet
Искоса поглядываю на Дария, который с прежней правильностью управляет машиной: одна его рука держит руль, вторая лежит на рычаге коробки передач. Пару часов назад он пугал меня до чертиков, а теперь его присутствие окутывает безопасностью и спокойствием. Словно все так, как и должно быть. Мы вместе едем домой, и мне не о чем переживать или бояться, ведь у меня есть он. И вся проблема в том, что я не понимаю, кто такой этот самый «он». Я совершенно не знаю его и снова пытаюсь повесить на Дария книжный, а значит, понятный мне ярлык.
«Это не причина, чтобы не влюбляться в него», – бурчит внутренний редактор.
– Что-то не так, Катюш? Слишком медленно едем?
– Нет! – поспешно отвечаю я. – Все отлично!
– Да не бойся ты так, я хороший водитель. – Он давит на газ и переключает скорость. – Пару лет назад я увлекался ралли-гонками по бездорожью, участвовал в городских заездах, а еще пробовал себя в мотокроссе. Водные байки, скоростные катера, – продолжает перечислять Дарий, а у меня глаза лезут на лоб, – всем, у чего есть мотор и руль, я могу управлять. Реакция у меня хорошая и полно опыта, поэтому расслабься.
– А на Луну ты не летал?
– Это в планах на старость, – усмехается он. – Как думаешь, умереть в скафандре в открытом космосе – достаточно романтично?
– Вполне, – с приятным удивлением киваю я. – И все-таки, ты недавно попал в аварию, насколько я знаю.
– От случайностей нельзя застраховаться.
– Как это произошло?
– Ночь, скользкая дорога после дождя. Я потерял управление и вылетел с байка.
– У тебя есть байк?!
– Был, но я подумываю купить новый в начале весны. Поэтому можешь поставить плюсик в мой список качеств плохого парня и отметить, что аварий с несколькими пострадавшими у меня не было ни одной. Это важно.
«Зафиксировано!» – с готовностью подхватывает внутренний редактор, и я едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться на предателя.
– А как ты… сейчас себя чувствуешь?
– Отлично. Три месяца реабилитации поставили меня на ноги.
– Поэтому ты скучал?
– Верно. Дедуктивные способности налицо.
– Раз ты здоров и можешь снова жить полной жизнью, то скучать тебе больше не придется и…
– Все еще ищешь способы избавиться от меня?
– Надежда умирает последней.