– А эта Надежда не чувствует дуло у своего лба? – устрашающе серьезно говорит Дарий и ловко паркует машину в нашем дворе.
От быстрой остановки меня качает вперед, ток пробегает по рукам, а дыхание замедляется. Дуло у лба теперь чувствую я! Дарий вытаскивает ключи из замка зажигания и смотрит на меня, по-доброму улыбаясь:
– Приехали, Катюш.
– Спасибо, что подвез, – отвечаю машинально.
– Нам еще рано прощаться. Здорово, что мы соседи, да?
– Недолго нам осталось ими быть, – хмыкаю я и открываю дверь, выбираясь на улицу.
Входим с Дарием в подъезд, он вызывает лифт, и мы ютимся в небольшой кабинке, которая медленно ползет вверх. Дарий склоняет голову и хмурится:
– Что значит недолго? Ты собираешься съезжать?
– Завтра мне позвонит отец, у нас плановый разговор раз в неделю. Он скажет, что больше не будет присылать мне деньги. Уверена, мать его хорошо обработала, она умеет. Поэтому мне придется искать работу, а заодно и квартиру попроще.
На лице Дария нет ни единой понятной эмоции, поэтому я первая отвожу взгляд.
«Сейчас он предложит нам жить вместе!» – радостно визжит внутренний редактор.
Лифт останавливается на девятом этаже, двери разъезжаются в стороны, и Дарий молча выходит в коридор. Усмехаюсь собственной глупости и шагаю следом. Жить вместе? Как же! А через месяц кольцо, снимок УЗИ. И жили они долго и счастливо. И умерли в один день.
«Почему нет?– недоуменно спрашивает внутренний редактор. – Мне все нравится. И тебе тоже».
Сворачиваю в коридор, прохожу мимо Дария и останавливаюсь у двери в свою квартиру. Достаю из кармана пальто ключи, колючая дрожь пронзает ладони, когда я слышу тихие приближающиеся шаги.
– Мне попрощаться с тобой как хороший парень или как плохой? – Дарий наклоняется к моему уху.
Тяну время, сохраняя молчание, и вставляю ключ в замочную скважину. Один поворот, второй. Осталось только открыть дверь и юркнуть в убежище, пока старикан снова не разошелся.
– Спокойной ночи, Дарий Викторович.
– Спокойной ночи, Катюш.
Захожу в квартиру и оборачиваюсь, чтобы захлопнуть дверь, но она не поддается. Дарий наполовину протискивается в проход, его рука ныряет под волосы и обхватывает шею. Поцелуй обрушивается на губы, жадный, почти болезненный. Сердце поднимается вверх по горлу быстрыми прыжками, и я подаюсь вперед, хватая Дария за ворот куртки, чтобы ответить с тем же напором. Шумное горячее дыхание согревает кожу, одежда кажется тяжелой и лишней. Еще немного, и я сама потащу его в постель, но Дарий вдруг отстраняется, нежно поглаживая большим пальцем мою щеку. Ничего больше не произносим и расходимся, глядя друг на друга до тех пор, пока я не закрываю дверь. Проворачиваю защелку и надуваю щеки.
«Целуется он классно. Поставим ему еще один плюсик?» – спрашивает внутренний редактор, обмахивая ладонью покрасневшее лицо.
«Да, и он станет крестом на могилке нашей спокойной жизни», – мысленно отвечаю я.
«Когда это она была спокойной?»
Дребезжание мобильного телефона пробивается сквозь сон, убираю волосы с лица и опускаю руку на пол. Пальцы проходятся по холодной плитке, на ощупь нахожу мобильник и поднимаю его. Имя звонящего отзывается неприятным треском в черепе, и я облизываю пересохшие губы. Вот тебе и доброе утро, хотя, судя по яркому свету из окна, время уже близится к обеду. Прочищаю горло, решив избавиться от самой большой проблемы прямо сейчас, и принимаю вызов.
– Привет, папуль!
– Привет, малышка! Я тебя разбудил?
– Ничего, все в порядке. Как дела?
– Хорошо, – медленно отвечает отец, и я слышу точно противоположный ответ в его голосе. – Как ты? Есть планы на сегодня?
– М-м-м… – тяну я, окончательно просыпаясь.
Неужели роспись родителей уже сегодня? Так скоро? Я ведь еще не успела переехать в Антарктику!
– Хотел пригласить тебя на обед, – объясняется отец. – Скажем, через час. Как ты на это смотришь?
– Отлично. Мы ведь будем вдвоем?
– Кать…
– Если ты хочешь собрать нас всех вместе, то это плохая идея, – строго предупреждаю я.
– Мы будем вдвоем, – сдается он, но я прекрасно понимаю, что гарантий нет.
– Тогда до встречи, – говорю я и кладу трубку.
Опускаю телефон на смятое одеяло и тру пальцами сонные глаза. Делаю глубокий вдох и рывком отрываю спину от теплого матраса. Пережидаю легкое головокружение и вновь опускаю взгляд в телефон, просматривая уведомления и новые сообщения.
Агент Гришковец: «Кать, ну как там все прошло? Нужен формалин, цистерна кислоты или адвокат? *смайлик – обезьянка, закрывающая глаза* Дай знать, что с тобой все хорошо, я волнуюсь *красное сердце*»
Нежное тепло наполняет грудь и разносится по телу, и я открываю следующее сообщение.
Тоша: «До меня уже дошли слухи твоего вчерашнего выхода в свет *смайлик, закатывающий глаза* Позвони, как проснешься. Привезу тебе острый суп, кофе и звездюлей *смайлик – улыбающийся чертик*»
Радость стирает остатки сонливости. Набираю ответы друзьям, стараясь успокоить их и задобрить. Все-таки они у меня замечательные, и как же здорово, что, в отличие от родственников, действительно близких и важных людей мы можем выбирать самостоятельно. Сообщения улетают в Сеть, заношу палец над еще одним диалогом, от которого мерзкий холодок проносится вниз по позвоночнику. Стоит ли читать послания от Ромы? Вряд ли там будет что-то приятное, но… любопытство берет верх.
23.06 *белое сердце*: «какая же ты сука»
23.32*белое сердце*: «решила постебаться надо мной? ты об этом пожалеешь»
00.14*белое сердце*: «че молчишь? сказать нечего?»
00.15*белое сердце*: «ответь!»
00.45*белое сердце*: «где ты?»
00.47*белое сердце*: «с преподом своим уехала?»
00.59*белое сердце*: «тварь!»
02.09*белое сердце*: «кис ответь пожалуйста»
02.11*белое сердце*: «не исполняй давай поговорим»
02.26*белое сердце*: «скажи где ты и я приеду»
0318*белое сердце*: «я же люблю тебя»
03.51*белое сердце*: «ну и пошла ты!»
04.27*белое сердце*: «сообщение удалено»
04.28*белое сердце*: «сообщение удалено»
04.29*белое сердце*: «сообщение удалено»
Жму на кнопку блокировки, черный экран поглощает колючие слова, оставляя лишь пустоту на душе. Нетрудно догадаться, что кроется за удаленными сообщениями, варианта, как всегда, два: либо признания в любви с раскаянием, либо угрозы и оскорбления. Самое смешное, что и то, и другое мне противно. Могу ли я считать это точкой или это снова чертово многоточие?
Ноутбук стоит на подоконнике, солнечные лучи падают на клавиатуру, по которой я барабанила половину ночи. Финал нашей с Ромой истории все еще не складывается. Я его не вижу, не чувствую и не понимаю, как нужно закончить, чтобы не оставить сюжетных и эмоциональных дыр. Вместо этого я начала новую рукопись, очень странную и неистово волнующую. Смотрю на стену, смежную с соседней квартирой, события вчерашнего вечера взрываются крошечным фейерверком в каждом ударе сердца. В этой истории я уже точно не автор, полномочия утеряны, нет набросков и плана. Я не могу придумать ее, но могу записать и рассказать, пропустив через себя и прожив каждую строчку, прежде чем она появится в текстовом документе. Единственный вопрос, который остается, – возможен ли вообще этот дурацкий хеппи-энд или я попросту его не заслуживаю?
Поднимаюсь с постели, надеваю тапочки и шагаю к балкону. Распахиваю дверь, прохладный воздух набрасывается на оголенную кожу, мгновенно замораживая и мешая переступить порог. Делаю глубокий вдох и закрываю дверь с излишним усилием, поворачиваюсь лицом к стене и нервно мотыляю средним пальцем. Я уже устала думать обо всем этом, у меня не просто болит голова, даже мысли болят! Малейшее усилие, чтобы разложить все по полочкам, сопровождается физической слабостью и желанием стереть себе память. Еще вчера я думала, что если вытащу это и превращу в слова, то станет легче, понятнее, но… черт возьми, не стало!
– Дурацкий старикан! – бурчу я, направляясь в ванную комнату. – Все у тебя легко, да, Дарий? Все для веселья и развлечения. Хочу целую, хочу улыбаюсь, хочу игнорирую, а хочу стекла бью. Да пошел ты в жопу!
«Ты еще из окна пойди крикни, а то он тебя не услышит», – усмехается внутренний редактор.
«И ты пошел в жопу! Предатель несчастный!» – злобно отвечаю я.
Погожий денек и хрустящие под ногами листья никак не влияют на настроение, которое с каждой секундой опускается все ниже и ниже. Толкаю тяжелую дверь с приветливой вывеской «Добро пожаловать» и вхожу в небольшое кафе, что за последний год уже стало традиционным местом для встреч с отцом. Здороваюсь с официантом и знакомым маршрутом добираюсь до стола с синими диванами, где меня ждут большой стакан латте, тарелка блинчиков, четыре соусника с добавками и отец с неловкой улыбкой на лице.
– Извини, что опоздала, – говорю я, стягивая с плеч пальто.
– Ничего, – отвечает он, поднимаясь.
Отец разводит руки в стороны для объятий, нервно сглатываю и шагаю ближе, прижимаясь к его теплой и широкой груди. Получаю парочку легких хлопков по спине и отступаю. Почему-то все происходящее напоминает больше прощание, чем приветствие.
Садимся за стол, остывший кофе совсем не бодрит, а молчание угнетает. Обмакиваю в сгущенку блинчик, сложенный в трубочку, но не чувствую вкуса. Поднимаю взгляд на отца, решаясь заговорить первой:
– Я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Не тяни.
– Малышка, все это непросто для тебя, я понимаю…
– Мне не нужны оправдания, пап. Это ваша жизнь, и вы можете распоряжаться ею так, как считаете нужным.
Тяжелый вздох слетает с губ отца, он поднимает чашку с чаем и делает пару больших глотков. Неловкость сгущает воздух, делая его вязким и плотным. Опускаю голову, подбирая слова, но меня отвлекает жужжащий звук, доносящийся из сумки. Достаю телефон, удивление бьет под дых. Рома звонит, это что-то новенькое. Обычно он предпочитает сообщения. Сбрасываю вызов, но через секунду экран вновь загорается. Отбиваю еще раз, но Рома не отступает. Беспокойство теснится в груди, заставляя думать о худшем.