– Что за специи ты добавил? – непринужденно спрашиваю я.
– Соль.
– Надо же! Очень вкусно!
– На халяву все вкусно, – хмуро отвечает Дарий.
– Если я тебя напрягаю…
– Ни капли, – перебивает он.
Коротко вздыхаю и предпринимаю еще одну попытку завязать диалог:
– Это твоя квартира?
– Да, – без давящей резкости отвечает Дарий.
– Ничего себе! – Оглядываюсь по сторонам, прикидывая стоимость ремонта и техники. – Аспиранты столько зарабатывают?
– Конечно нет.
– Ты работаешь где-то еще?
– Да.
– Мне каждое слово из тебя вытаскивать? – недовольно спрашиваю я.
– Я программист, Катя, или же айтишник, если угодно. Сотрудничаю с несколькими компаниями, в основном с зарубежными. Боже, храни фриланс.
Три предложения? Небольшая, но победа. Вновь опускаю голову и задаю следующий вопрос, чтобы поддержать беседу и закрепить ощущение обычного и ничем не примечательного вечера:
– Значит, ты придумываешь компьютерные программы?
– Можно и так сказать.
– Тогда зачем тебе аспирантура? Нравится преподавать?
– Считаешь, что это не мое? – с толикой веселой заносчивости говорит Дарий.
Мышцы в теле расслабляются, как при погружении в теплую воду. Есть контакт!
– Почему же? – кокетливо отвечаю я. – Ты – мой любимый препод. Внимательный, справедливый и… задница у тебя отличная.
– Садитесь, Карпова, – тихо усмехается он, – вам зачет.
«Только если тебе на лицо, милый», – горячо шепчет пришедший в себя внутренний редактор.
Тепло приливает к щекам, съедаю еще пару ломтиков картошки и допиваю воду, чтобы взять небольшой тайм-аут. Интересно, если мой вымышленный друг – извращенец, то и я тоже?
– Добавки? – спрашивает Дарий.
– Нет. – Отодвигаю тарелку. – Большое тебе спасибо за ужин, в следующий раз угощаю я. Чего бы ты хотел?
– Чтобы ты перестала притворяться, – серьезно заявляет он.
Вздрагиваю, как от удара, и едва ли не роняю маску беззаботности. Медленно поднимаю взгляд, Дарий смотрит на мою шею. Прикрываю ее ладонью, вновь насильно растягивая губы:
– Это просто аллергия на реальную жизнь. Пройдет, не переживай.
– Катя, почему ты пришла ко мне?
– Как это почему? – Выдавливаю напряженный смешок, стараясь сохранить теплый градус беседы. – Твоей картошкой весь подъезд пропах, а я была голодна.
– И все?
– Ну-у-у… – Отворачиваюсь, судорожно подбирая слова. – Потому что ты… мой друг?
– Я не твой друг, – отрезает Дарий.
– Мой добрый и милый сосед? – С крошечной надеждой предлагаю еще один вариант.
– Это все очень здорово, – вздыхает он, – а теперь давай правду.
«Раунд третий! Файт!» – объявляет внутренний редактор.
– Да пожалуйста! У меня вообще сегодня день откровений. Дар, я пришла к тебе, потому что не хотела оставаться одна. Если бы я позвонила друзьям и они увидели меня в таком состоянии, то… – Замолкаю, ощущая, как нижняя челюсть начинает подрагивать, и встряхиваю волосами, чтобы избавиться от подступающей паники. – Они бы сильно расстроились. Могли наделать глупостей, влезть в разборки.
– А я…
– А ты социопат. Я гуглила, у вас нет жалости или сочувствия, поэтому мы просто можем провести спокойный вечер без драм и истерик.
– Хм-м-м… – задумчиво тянет Дарий, обхватив пальцами подбородок. – А Гугл не подсказал тебе, что социопат может убить человека, если видит в этом личную выгоду и найдет какой-то другой смысл? Например, месть за красивую девочку-соседку.
– Он уже свое получил, и я победила, – заявляю почти с гордостью.
Прямой и непоколебимый взгляд Дария крепко держит мое внимание. По обыкновению дыхание тяжелеет, а сердце стучит чуть быстрее.
«Ты только глянь какой! Я же говорил, он то, что нам нужно!» – восхищенно выпаливает внутренний редактор.
«То, что нужно, чтобы вконец свести нас с ума?!» – отвечаю я.
– Катюш, я в тебе и не сомневаюсь, но это ничего не меняет.
– Ты ведь шутишь?
– Нет, – тон смягчается, но это делает Дария еще больше похожим на безумца. – Одна из характеристик этого расстройства – импульсивность, а еще – неконтролируемые вспышки гнева.
– Но ты спокоен, – с нажимом говорю я.
Он склоняет голову, линия его челюсти заостряется:
– И какой из этого можно сделать вывод?
– Терапия помогает?
– Диссоциальное расстройство неизлечимо. Еще варианты?
– Тогда я… не знаю.
– Я не социопат.
Мысли путаются. Не понимаю, куда он клонит.
– Но ты сказал…
– Нет, не говорил, – перебивает он.
– Нет, сказал! – повторяю настойчиво. – Я хорошо помню, тогда в ресторане…
– Я сказал, что этот диагноз ставит моя двоюродная сестра, но не говорил, что он подтвержден.
Прижимаю пальцы к гудящим вискам и опускаю голову:
– Ты меня вконец запутал. Насколько ты псих?
– Не больше, чем ты.
– Серьезно? – усмехаюсь я. – Тогда у меня для тебя плохие новости.
– Я так не думаю.
Ну все, сдаюсь. Хочет правду? Пусть получает!
– Дар, я поставила точку и не хочу больше это мусолить, – тараторю, едва задумываясь о том, что несу. – Не хочу говорить об этом. Вспоминать. Думать не хочу! Все закончилось. Я все закончила. Цена была не такой уж и высокой.
– Я тебя понял, но и ты должна кое-что понять.
– И что же? – с опаской спрашиваю я.
Дарий поднимается и обходит стол, останавливаясь рядом со мной. Убирает волосы с моей шеи и невесомо проводит пальцами по коже. Слезы срываются с ресниц, и я закрываю глаза, чтобы хоть как-то их удержать.
– Я сама виновата, – пропитанный сожалением и болью шепот слетает с губ. – Я это заслужила.
– Чушь, – его голос звенит от железного контроля, но за ним слышатся громовые залпы беснующихся эмоций.
– Пожалуйста, – тихо всхлипываю я, – не нужно ничего делать. Я тебя очень прошу, это ничего не изменит. Наоборот, может только добавить проблем.
– Катюш, я тебя услышал. – Он опускает ладонь на мою макушку. – Я к нему не подойду.
Бессилие размягчает мышцы, стараюсь держаться, но больше не могу. Заваливаюсь вбок в поисках опоры и поддержки, и Дарий с готовностью ловит меня, крепко прижимает к себе. Обнимаю его, мокрая щека касается мягкой ткани футболки. Прислушиваюсь к быстрому стуку сердца под ухом и воображаю, что сейчас, пусть ненадолго, но оно бьется только для меня. Одергиваю сама себя, пристыдив за глупую мечтательность, и пытаюсь отстраниться, отрывисто оправдываясь:
– Прости, что заявилась. Я просто… просто не хотела быть сегодня одна. Мне уже лучше. Честно. Сейчас вымою за собой посуду и пойду домой.
– У меня есть посудомоечная машина, – отвечает Дарий ласково и обнимает меня крепче.
– Тогда…
– Тише, все хорошо, – говорит он приглушенно, и даже без гипнотического взгляда заклинание действует обезоруживающе.
Сопротивление исчезает из тела, из мыслей, из души. Одной рукой Дарий перебирает мои волосы, второй нежно поглаживает спину.
– Ты умница, Катюш. И ты правильно сделала, что пришла ко мне. Скажи, пожалуйста, что еще у тебя болит, кроме шеи?
Грудь сдавливает так, что хочется кричать. Ну почему? Почему он это делает? Почему он такой? Я уже и не знаю, хороший или нет, но рядом с ним я чувствую себя…
«Необходимой. Небезразличной. Правильной. Честной,– подсказывает внутренний редактор. – Мы дома, Катюш».
– Ничего не болит, – лгу наперекор себе, крепко зажмурившись. – Я в порядке, просто немного устала.
Губы Дария прижимаются к моим волосам, а объятия становятся такими трепетными, что меня едва ли не разрывает на части. Сжимаю в кулаках футболку, слезы текут по лицу непрерывным потоком, вскрывая, освобождая и отпуская. Дарий больше ничего не говорит, только баюкает меня до тех пор, пока я не начинаю тихо и размеренно дышать. С приятным расслаблением отмечаю, что теснота в груди почти исчезла, тревожных мыслей нет, а внутренний редактор благоразумно помалкивает.
– Твоя футболка теперь в моих соплях, – слабо усмехаюсь я, беспрепятственно отстраняясь.
– Не страшно, – отвечает Дарий.
– Может, снимешь? Приставать не буду, честно-честно. Только посмотрю.
Дарий широко улыбается и качает головой:
– Ты очень сильная, Катюш.
– Боишься?
– Просто в ужасе.
– Тогда мне и правда лучше уйти.
– Ни в коем случае.
Затягиваю шнурки на поясе спортивных штанов и завязываю их в бант с длинными ушами. Я легко могла бы принять душ и в своей квартире, переодеться и вернуться к Дарию, но…
«Нет ничего более приятного, чем примерить одежду парня, который тебе нравится», – довольным тоном лопочет внутренний редактор.
Не могу сдержать улыбки и ныряю в ворот мягкого белого свитшота, вдыхая еле уловимый аромат парфюма вперемешку с запахом кондиционера для белья. Протираю ладонью запотевшее зеркало и поправляю волосы. Несмотря на все события сегодняшнего дня, сейчас я чувствую себя почти… счастливой? Наверное, так, и это странно. Правильно ли? Искренне? А может, очередной самообман? Шевеление мыслей сопровождается зудящей болью, и я разгоняю их все, шумно выдыхая. Не хочу думать и анализировать. По-моему, хотя бы один вечер отдыха я точно заслужила.
Возвращаюсь в гостиную, за плавной музыкальной композицией слышится шум посудомоечной машины. Дарий подходит ко мне со стаканом воды и двумя таблетками на раскрытой ладони.
– А вина нет? – хмуро спрашиваю я.
– Успокоительное надежнее.
Недовольно морщусь и забираю у Дария стакан и лекарства, но не спешу их принимать.
– Ты еще в футболке.
Он делает шаг назад, заводит руку за голову и одним рывком стягивает футболку. Приоткрываю рот на удивленном вдохе, в ярком освещении можно разглядеть каждый шрам на смуглой коже и каждую мышцу на широкой груди и твердом прессе. Выраженных кубиков, к сожалению, нет, но я, так уж и быть, это переживу.
«Еще скажи, что он нравился бы тебе меньше из-за небольшого животика. Вспомни о его заднице, вот где сосредоточение сексуальности! А еще лучше вспомни о его толстом, горячем…»