Вспоминаю, как в школьные годы мы вместе собирались на тусовки, и главным пунктом этого действа всегда была дружеская оценка. Пробегаю взглядом по наряду подруги: кожаные ботинки, черные узкие джинсы и тонкий молочный свитер с вплетением серебряной нити. Темно-русые волосы снова отросли до лопаток и завиты в легкие волны, а на веках неизменные черные стрелки. Кажется, что Лана все та же, но перемены ощущаются в ее энергетике. Мы взрослеем, от этого никуда не деться.
– Ты тоже, – говорю я, ни капли не покривив душой.
Лана кокетливо ведет плечом и уступает место Тоше. Получаю еще одну дозу крепких дружеских объятий и с удовольствием ерошу рыжую шевелюру. Остается только Елисей, который, как и всегда, одет в темную свободную одежду. Ярким пятном выделяются только пирсинг в ухе, серебряные цепи на шее и темные глаза, которые вот уже пару лет не скрывает длинная черная челка. Он сдержанно улыбается мне и произносит с обыкновенным для него отстраненным спокойствием:
– С днем рождения, рыжая. Пусть книги пишутся, а жизнь стелется.
– Спасибо, генерал, – усмехаюсь я и перевожу взгляд на притихшего Дария. – Ребята, познакомьтесь, это мой…
– Снова скажешь, что я твой преподаватель, и нам придется отлучиться для воспитательной порки.
– Это мой мужик! – громко объявляю я. – Он немного странный, но если вы привыкли ко мне, то и к нему сможете.
Дарий вскидывает бровь, покосившись на меня, и тянет руку Елисею, представляясь по-нормальному:
– Дарий. Рад знакомству.
– Елисей, – отвечает генерал, пожимая его ладонь. – Взаимно.
– А я Лана. Нам тут только Добрыни, Никиты и Ильи не хватает, – смеется она. – Давайте уже за стол, мы вас и так заждались.
Рассаживаемся по местам, официант приносит горячие блюда, запах которых пробуждает аппетит. Дарий наполняет бокалы вином, а я принимаюсь беспорядочно рассказывать о том, какой сюрприз пережила и почему мы опоздали. Тоша смеется так, что едва не наворачивается со стула. Лана в ужасе трясет головой и толкает локтем Елисея:
– Он даже тебя переплюнул. Вот это подыграл так подыграл.
– Хочешь так же?
– Нет. Я бы после такого тебя в газировке утопила.
– Боюсь, боюсь, – хмыкает Елисей.
Не могу отвести от них взгляд. Я умилялась этой парочке еще в школе, но даже через два года они все такие же… влюбленные. Может быть, мой план и послужил толчком для их сближения, но в остальном все сработало только потому, что они изначально подходили друг другу. Здесь нет моей заслуги, нет никакого секрета.
– Предлагаю тост! – громко говорит Тоша. – За любовь, которая вдохновляет!
Тонкая царапина появляется на сердце, но теплый огонь надежды в глазах друга ее мгновенно лечит. Пару дней назад Тоша рассказал мне, что его романтическое приключение подошло к концу. Это больно и грустно, но сам Тоша озвучил тогда одну очень хорошую мысль: «Можно сколько угодно бороться и сражаться за крохи счастья, а можно прекратить войну, наслаждаясь миром, и позволить новому счастью найти тебя без шлема и брони. Мы слишком молоды, чтобы ставить крест на своих мечтах».
Поднимаю бокал, перезвон разносится по залу, растворяясь в музыке. Дарий склоняет голову и еще раз легонько бьет по краю моего бокала своим.
– За любовь, – тихо произносит он.
– За любовь, – повторяю я, ощущая, как это чувство расплывается по телу пузырящимся коктейлем эмоций.
Разговоры не затихают, звучат шутки и истории. Щеки болят от улыбки, Дарий перебирает мои пальцы, опустив наши руки на свое колено. Уютная дружеская атмосфера заставляет забыть о проблемах, словно и нет ничего, кроме этого стола и шумного города за круглым окном. Тоша с Ланой наперебой травят про меня забавные байки, а Елисей и Дарий сыплют колкими комментариями – отлично спелись.
– А потом Катя… – говорит Лана, наклоняясь над столом.
– Ну все, – молю я. – Хватит. Мы все знаем, что я немного поехавшая.
– Немного? – смеется Тоша.
– Да ну вас! – отмахиваюсь я и хватаю мобильник, на экране которого загорается новое оповещение.
Пробегаюсь по строчкам сообщения, сердце замирает.
Быков: «с днем рождения кис *белое сердце* увидел тебя и вспомнил»
Блокирую телефон и опускаю его экраном вниз. Дарий сжимает мою ладонь и наклоняется к уху:
– Что-то случилось?
– Нет, – бодро отвечаю я. – Старая знакомая поздравила. Все нормально.
Но все не нормально. Телефон жужжит и жужжит, шутки друзей вдруг перестают быть смешными, злость сводит челюсть. Я матери не позволила испортить мне этот день, а Роме и подавно. Поднимаюсь из-за стола, схватив телефон, и весело бросаю друзьям:
– Сейчас вернусь! Не скучайте!
Добегаю до уборных и закрываюсь в одной из кабинок. Шумно вздыхаю и открываю диалог.
Быков: «я ведь правда любил тебя»
Быков: «а ты оказалась обычной лживой сукой которой нужны были мои бабки»
Быков: «теперь я тебя ненавижу»
Быков: «тварь!»
Быков: «ты во всем виновата!»
Быков: «весело тебе там? препод тоже пляшет под твою дудку?»
Быков: «надеюсь мозгов у него побольше и он кинет тебя так же как и ты меня»
Быков: «желаю чтобы ты почувствовала все то же что и я»
Быков: «че молчишь? нечего сказать? не хочешь поблагодарить за поздравления? извиниться?»
Быков: «настолько занята?!»
Быков: «шлюха!»
Зубы впиваются в нижнюю губу, и я заношу палец над клавиатурой. Желчь подкатывает к горлу, обида подкидывает грубые идеи для ответа. Он хочет, чтобы я перед ним извинилась? За что? За то, что хотела быть счастливой? За то, что он сам еще не готов к чему-то серьезному? Я ведь старалась, я… Ледяная волна накрывает с головой, замораживая приступ ярости. Пора не просто перевернуть страницу, а закрыть уже эту долбаную книгу. Я не собираюсь ничего объяснять, все уже давно сделано и сказано. Если Рома не понял меня в первый раз, то и в сотый не поймет. Больше чем уверена, он сейчас не в себе, и это его выбор, а значит – не моя проблема. Открываю контакты и отправляю номер Ромы в черный список, прохожусь по мессенджерам и социальным сетям, блокируя его аккаунты. Теперь точно все.
Встряхиваю волосами, распрямляю плечи и открываю дверь. Лана стоит у зеркала и хмурится:
– Кать, в чем дело?
– Слишком много вина, – усмехаюсь я и подхожу к раковине.
Включаю воду и тщательно мою руки в горячей воде, будто только что прикоснулась к чему-то до безобразия грязному. Срываю пару бумажных полотенец и улыбаюсь подруге:
– Идем, пока парни не придумали еще какой-нибудь финт, чтобы пощекотать нам нервы.
– А я думала, это наша специализация.
– Я тоже, но сегодня… – Надуваю щеки и свожу глаза к носу. – Хорошо, что это все был розыгрыш. Ты не представляешь, как я испугалась.
– Да куда уж мне, – хмыкает Лана.
Стыдливо отвожу взгляд, вспоминая первую половину десятого класса. Лане круто тогда досталось.
– Теперь с книжными планами точно покончено, – серьезно говорю я.
– Клянись Джексоном и его братьями!
– Клянусь!
Лана хитро щурится и подступает ближе.
– Вы с Дарием отлично смотритесь. Я очень рада за тебя, Кать. Правда.
– Спасибо, – с облегчением выдыхаю я.
Если кто-то искренне радуется твоему счастью, значит, ты его заслуживаешь. Так ведь? Сжимаю мобильник, надавливая на кнопку выключения, чтобы позволить себе хоть немного побыть просто счастливой. Не хочу больше никаких неожиданных поворотов и сюрпризов. Что-то я наигралась. Жизнь может быть интересной сама по себе, без каких-либо планов. Хватит уже отбирать власть у судьбы. Она ведь женщина, может и психануть.
Вливаюсь в сонную толпу студентов, ползущую к первому учебному корпусу. Голова гудит, глаза от недосыпа едва открываются. День рождения вышел насыщенным, после такого положена как минимум неделя выходных, но учебу никто не отменял. Все четыре пары я сегодня точно не высижу, но вот первую лекцию пропустить не могу, иначе прощай возможный автомат. Захожу в шумный холл и сразу направляюсь к пропускному пункту, прикрывая ладонью зевающий рот.
– Это все из-за тебя! – слышу побитый истерикой женский голос.
Удивленно оборачиваюсь на звук приближающихся шагов, щеку обжигает боль от звонкой пощечины. Неля стоит передо мной, тяжело дыша. Ее веки красные и опухшие, щеки мокрые. Волосы собраны в лохматый пучок, а куртка наполовину расстегнута.
– Ты должна была быть на ее месте! – вопит она, толкая меня в плечи. – Ты, а не она!
В недоумении трясу головой и отмахиваюсь от рук Нели, которая снова бросается на меня, точно обезумевшая тигрица, детеныша которой я съела.
– Ты с ума сошла?! – кричу я и отступаю, чтобы сохранить безопасное расстояние. – О чем ты вообще говоришь?!
Неля замирает, резко содрогнувшись, слезы омывают ее бледное лицо, на котором нет ни грамма косметики. Тревога ускоряет сердечный ритм, нехорошее предчувствие стягивает мышцы живота.
– Неля… – мирно произношу я.
– Они разбились! – оглушающе громко вскрикивает Жаркова. – Разбились! Понимаешь?! Бык вчера весь вечер вспоминал о тебе, а Таня… она… она пыталась его успокоить. Потом они… они уехали и…
Неля заходится в рыданиях, а меня будто пронзает толстым копьем. Мир замирает, время останавливается, и мое сердце вместе с ним. Не понимаю, сколько длится это состояние, но грудь вдруг обжигает первый сильный удар – отрицание. Этого не может быть. Она лжет. Второй удар – невыносимая боль, от которой трещат кости. Разбились! Третий – паника. Что делать? Что мне делать?! Бег времени возобновляется. Мысли мечутся, образы людей вокруг размыты, не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть.
– Все ты… ты виновата! – неистово рыдает Неля. – Это твое место! Твое!
Пытаюсь отыскать в толпе хоть одно знакомое лицо, чтобы получить подтверждение этой жестокой лжи, но вокруг только пустые взгляды и змеиное шипение, собравшееся из десятков ошарашенных шепотков. Срываюсь с места и быстрым шагом пересекаю университетский холл, толкаю дверь, желая глотнуть свежего воздуха, но я словно в вакууме. Добираюсь до злополучной скамейки, вся тяжесть мира давит на макушку. Сажусь и закрываю лицо руками. Не верю, это тупой розыгрыш. Рома просто решил мне отомстить.