Вот кто я на самом деле – назойливое бремя, губящее жизни. Сначала испоганила судьбу родителей, потом чуть не разрушила отношения Ланы и Елисея, поймала в ловушку Рому, а теперь взвалила все на Дария. Никто из них не просил меня, никто не ждал. Я открывала дверь в их судьбы с ноги, врывалась и превращала все в хаос: ломала, требовала, крушила, принуждала. Лучше бы отец не перечил матери тогда, в самый первый раз. Ничего хорошего из этого не вышло.
Вечер пятницы тихими шагами прокрадывается в дома и квартиры, выдыхаю сигаретный дым в приоткрытое окно, глядя на белоснежный двор. Снег в конце ноября – чудо для нашего региона, но я не в состоянии даже улыбнуться. Проверяю время на экране мобильного, сердце тоскливо сжимается, но решение принято. Я должна быть убедительной и твердой, должна хоть один раз сделать все правильно, чтобы уменьшить список сожалений на один пункт.
Возвращаюсь в комнату, идеальная чистота режет глаза. Часть вещей уже собрана в пакеты и коробки для быстрого побега, книги упакованы надежнее всего. Надеюсь, им понравится у новых владельцев. Выхожу в коридор и шагаю к двери в соседнюю квартиру, шаркая по гладкой плитке подошвами домашних тапочек. Жму на кнопку звонка и предусмотрительно опускаю голову. Дарий открывает дверь, и я переступаю порог, не дожидаясь приглашения.
– Привет, – ласково говорит он, касаясь быстрым поцелуем моей щеки. – Там домофон, похоже, замерз. Я спущусь, встречу курьера, а ты пока тарелки достань. Ладно?
– Угу, – отвечаю я и прохожу в гостиную.
Из колонки на кухонном островке тихо играет спокойная музыка, шумит системный блок компьютера. Мой живот привычно напряжен, а боль под ребрами тянется к сердцу. Вдыхаю приятный, ставший уже родным запах этой квартиры, тихо прощаясь, и принимаюсь сервировать стол. Последний ужин, последний серьезный разговор, который должен стать освобождением.
На краю столешницы лежит телефон Дария, экран вдруг загорается, и я вижу оповещение о сообщении. Моментально узнаю ник отправителя и кликаю пальцем, разворачивая текст, но не из любопытства, а с надеждой. Взгляд скользит по строчкам, слабая улыбка облегчения касается губ.
vik999ulya: «Неужели ты все-таки решился?! Поздравляю! Я могла бы встретить тебя, показать город. Если что, ты можешь даже остановиться у меня. Я всегда говорила, что твое место здесь *красное сердце*»
Отступаю в сторону и забираюсь на высокий стул, складывая руки поверх столешницы. Легкая дрожь прокатывается мурашками по коже. Наверное, от радости, ведь все будет как нельзя просто. Сейчас я даже благодарна судьбе за подачку. Знаю, что она больше не для меня, а для Дария, но это не важно.
Слышу глухой звук закрывающейся двери и шорох. Дарий входит в комнату и опускает на стол крафтовые пакеты.
– Еле нашел его, – говорит он. – Перепутал подъезд. Представляешь? Так, это лапша с креветками – тебе, а это с говядиной – мне. Еще я взял ягодный морс. В прошлый раз он был вроде ничего.
– Дар, – произношу я и поднимаю голову, впервые за последние дни смело глядя ему в глаза, – нам нужно поговорить. Сядь, пожалуйста, лапша подождет.
– Конечно, – настороженно отвечает он, опускаясь на стул. – Я тебя слушаю.
– Я прочла сообщение от твоей бывшей девушки. Это вышло случайно, но мне в любом случае не стыдно. Ты все-таки переезжаешь?
Дарий медленно моргает и наклоняется вперед, протягивая руку:
– Кать…
– Нет, нет. – Я мягко качаю головой и откидываюсь на спинку стула. – Не объясняй ничего и не оправдывайся. Лучше послушай. Я понимаю, правда. Все понимаю, и все правильно.
– Ничего ты не понимаешь…
– Помолчи, – настоятельно прошу я. – Ты хороший, очень. И у нас все было… здорово. Даже слишком. Но мы уже получили максимум. Ты немного отвлекся от расставания, я посмотрела на жизнь с другой стороны. Ты ничего мне не должен, ничем не обязан, и я рада, что твои отношения с девушкой налаживаются. Честно, от души.
– Ты сейчас серьезно?
– Ш-ш-ш! Не перебивай!
Дарий вздыхает, черты его лица заостряются, выдавая серую усталость. И это снова моя вина. Знал бы он, как сильно мне жаль.
– Ты как-то рассказывал, что взрослые люди принимают решения взвешенно, не опираясь на эмоции. Хороший урок, я запомнила.
– И твое решение – бросить меня, зацепившись за…
– Отпустить, – перебиваю я, не повышая тон. – Знаешь, это настолько правильно, что мне даже не больно. Так что можешь быть спокойным, твои руки и ноги тоже останутся целы.
– Не смешно, – хмуро говорит Дарий, его взгляд темнеет, а правая рука, лежащая поверх стола, сжимается в кулак.
– Я и не шучу. Мы оба играли, но я на тебя не злюсь, ведь сама это придумала. Поэтому все, что я хочу сказать тебе, это прости и спасибо.
– А меня выслушать ты не хочешь?
– Нет, не хочу. Ты сейчас скажешь много красивых и правильных слов. Утешишь меня, и мы продолжим обманываться, но в этом нет смысла. Я благодарна тебе за помощь, но больше в ней не нуждаюсь. Если тебе это так важно, то знай, что ты уже меня спас. Закрыл свой гештальт, а дальше… я сама справлюсь.
– Гештальт, – с отвращением повторяет Дарий. – Так ты все это видишь?
– Я не осуждаю.
Дарий отворачивается и смотрит в пустоту, в голове тихо скулит от сожаления внутренний редактор. Слезаю со стула и молча покидаю квартиру, возвращаясь к себе. Запираю дверь, выхожу на балкон и опускаю жалюзи на торцевом окне. Из лжи, притворства, манипуляций и подстав не получается ничего хорошего, ничего настоящего. Это мой главный вывод и главный урок. Мой несчастливый конец. Сажусь на холодный матрас и подтягиваю ноги к груди, упираюсь лбом в колени и позволяю себе разрыдаться, потому что больше у меня нет ничего. И я прекрасно понимаю, что заслужила каждый миг этой агонии.
Глава 20
«Шесть месяцев спустя
Жизнь – прекрасный учитель. Время – отличный помощник. Главное, вовремя усваивать уроки и проводить работу над ошибками со всей ответственностью и старанием. Каждый человек, появляющийся на вашем пути, может быть препятствием или трамплином, как, собственно, и вы для него. Опыт всегда стоил дорого, но он окупает себя во сто крат.
Последние полгода круто изменили мою жизнь, стерли прежние приоритеты и написали новые. Честность, справедливость, эмпатия, милосердие и сострадание – важнейшие качества, которые могут не только спасти жизнь обладателю, но и помочь другим. Жаль, что я осознала это позже, чем мне бы того хотелось.
Переезд дался нелегко, новая обстановка не слишком уж помогала, ведь я оставалась прежней, но дни бежали, а события, потрясшие привычный мир, сдвигались по шкале времени вниз. Рассветы, закаты, учеба, мысли, много мыслей… Чувство вины никуда не ушло, память о Роме и Тане, о всех событиях, случившихся в те дни, все еще ощущалась бугристым шрамом на сердце, но, разбирая и собирая каждую мелочь и деталь, я все-таки смогла позволить себе жить дальше.
Яркие лучи весеннего солнца блуждали по квартире, бурлил закипающий чайник. Я свернула резиновый коврик для йоги и отнесла его в шкаф, заварила в стеклянной чашке чай с жасмином и залила кипятком овсянку быстрого приготовления. Села за стол, прикидывая в мыслях план на сегодняшний день, и вдруг замерла с ложкой у рта, глядя на пустующее место напротив. Не так давно в моей голове снова начали рождаться мечты: о любви, нежности, об отсутствии одиночества, в котором я намеренно заперла себя в качестве наказания за содеянное. Память глумливо подкинула размытый образ близкого сердцу человека: густые темные волосы, веселые зеленые глаза, добрая улыбка. Его голос часто звучал в голове, подбадривая и успокаивая в самые тяжелые дни. Я так и не смогла забыть, не смогла избавиться от чувств, которые он открыл для меня с новой стороны. Они были слишком глубокие, слишком яркие, первая настоящая любовь, не считая героев книг и фильмов.
Я не знала, где сейчас Дарий. Он бросил аспирантуру до нового года, и мы не общались с того самого дня, когда я молча ушла из его квартиры. А для надежности я, разумеется, заблокировала его во всех социальных сетях. Мне хотелось верить, что он счастлив. Верить, что я все сделала правильно. Дарий заслуживал лучшего, и это точно была не я. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь я смогу вновь испытать нечто подобное. Такое же прекрасное, но уже без пометок «Одобрено методом книжной героини».
Закончив завтрак, я открыла ноутбук и, по обыкновению, проверила новые уведомления на моем творческом сайте. Десятки комментариев от читателей пестрили восклицательными знаками и благодарностями, согревали душу и сердце, помогали поверить в то, что не все еще потеряно. Я нашла свое призвание, рассказывая истории. Это действительно было мое. Творчество помогло пережить худшие времена, и мне нравилось делиться своими мыслями, ведь они могли помочь разобраться в себе кому-то еще. Ответы на комментарии улетели в Сеть, и я открыла вкладку почты. Смотрела на первое непрочитанное письмо, но никак не решалась его открыть. Адрес отправителя очень уж сильно напоминал адрес издательства, в которое я отправила свою первую рукопись. Сердце забилось чаще, дыхание перехватило. Я навела курсор мыши на строку с письмом, но громкий перезвон дверного звонка неожиданно ударил по ушам.
В непонимании я повернула голову в сторону прихожей, обдумывая личность гостя, но никто не приходил на ум. Может быть, это Тоша решил проведать меня в выходной? Я поднялась на ноги и неуверенным шагом направилась к входной двери. Еще один настойчивый звонок дал понять, что это определенно кто-то знакомый. Я смело открыла дверь, но так и осталась стоять, схватившись за металлическую толстую ручку и потеряв дар речи.
– Привет, – глубокий влекущий голос ласкал слух.
Я не верила ни глазам, ни ушам. Его волосы стали длиннее, на щеках и подбородке проступила щетина, но взгляд и добродушная улыбка были прежними… родными.