Смотрю на клавиатуру и печально улыбаюсь. Еще месяц назад я была уверена, что никогда не прикоснусь к этим клавишам, но несколько сессий с Анжелой помогли поймать шаткое равновесие. Мне нравятся встречи с ней, хоть и первые пару недель я возвращалась выжатая до последней капли и могла не разговаривать несколько часов, а иногда и дней. Анжела не дает мне советов, не успокаивает, ничего не одобряет и не порицает. Она всего лишь проводник, как свет фонарика в темноте сознания и подсознания. Она помогает разобраться в истинных причинах моих эмоций и поступков, а еще заваривает потрясающе вкусный чай. Работы, на самом деле, еще очень много, это только начало. Можно сказать, первые неуверенные шаги к трансформации жизни.
На последних сеансах мы с Анжелой все глубже зарываемся в тему родителей и детства. Я даже перестала делать макияж, когда еду в клинику, потому что точно знаю, слезы все смоют, но эту полосу препятствий придется пройти. Мать с отцом все-таки разошлись, она вернулась домой, а он остался здесь. Я искренне надеюсь, что на этот раз все окончательно. Хватит им уже мучить друг друга, пора попробовать по-настоящему устроить свои жизни. Несколько дней назад я все-таки разблокировала номер матери и полчаса смотрела на телефон. Хотела сказать, что желаю ей счастья, хотела, чтобы она это знала, но все-таки не решилась позвонить. Пока еще не готова, да и не уверена, что ей самой это нужно. Зато с отцом наша связь все крепче. Он знает обо всем, что случилось, я сама ему рассказала. Его поддержка очень много для меня значит, как и поддержка друзей, с которыми тоже удалось поговорить и объясниться. И ничего этого не было бы, если… Разворачиваюсь на компьютерном стуле и скольжу взглядом по широкой спине и темной ткани спортивных штанов. Если бы не он.
Мне потребовалось много времени, чтобы понять – все это время не я добивалась Дария, а он меня. И все мои требования доказательств его чувств были глупыми капризами недолюбленного ребенка. Не знаю, чем я его заслужила. Не знаю, как он меня вытерпел, но… он не пожалеет. Я справлюсь не только ради себя, но и ради него. Не потому что Дарий когда-нибудь попросит вернуть долг или что-то вроде того, а потому что сама этого хочу. Хочу не только брать, но и отдавать. Внимание, заботу, поддержку. Хочу стать той, кем гордилась бы сама и кем точно будут гордиться близкие.
Дарий пересекает комнату, держа дымящуюся чашку, а свободную руку протягивает мне. Мой галантный старикан. И как ему отказать? Дарий помогает мне встать и ведет к дивану. Тихо цокаю языком, уже точно зная, чего он хочет. Сажусь, подкладывая между подлокотником и спиной подушку, и принимаю горячую чашку. Дарий ложится, обнимая меня за талию, опускает голову на живот и закрывает глаза. Умостился, котяра. Не могу сдержать улыбки и зарываюсь пальцами в густые темные волосы. Расслабление окутывает тело и дарит покой душе. Мне хорошо и спокойно. Легко и приятно в этих откровенных объятиях, в этой нежности и уютном молчании. Я все еще не могу удерживать такое состояние долго, но промежутки времени увеличиваются, а значит, прогресс налицо.
Делаю пару обжигающих глотков травяного напитка и вдруг слышу тихий скрип двери. Внутренний редактор выглядывает из каморки и смущенно кривится.
«Спроси у него, и я уйду,– шепчет он. – По-другому никак».
– Дар, – зову я и прикусываю нижнюю губу.
– М-м-м?
– А когда ты уже признаешься мне в любви?
– Когда ты с антидепрессантов слезешь, – усмехается он.
– У меня горячий чай в руках, а у тебя десять секунд на подумать, – строго говорю я.
Дарий осторожно поднимается и садится напротив, забирает чашку и опускает ее на пол точно бомбу.
– Признание тебе подавай, да? – насмешливо спрашивает он.
– Хочу это услышать.
– На каком языке?
– Книжно-романтический подойдет.
Дарий прикрывает глаза, приподнимая уголок губ, и произносит хриплым глубоким голосом:
– Катя, моя любовь к тебе такая же бесконечная, как наша…
– Фу-фу-фу, – хихикаю я. – Давай лучше по-человечески.
Он качает головой и делает глубокий вдох, смотрит так, что никакие слова уже не нужны. В зеленом лесу светит теплое солнце, пышные деревья покачиваются от ласкового дуновения ветра, а вокруг чудесных растений и трав порхают бабочки.
– Я люблю тебя.
Слова, которыми я грезила столько времени, зависают между нами. Пытаюсь принять их и осознать. Стараюсь разрешить их себе и впитать каждый звук.
– Не веришь? – пытливо спрашивает Дарий.
– Ну почему же? – тихо отвечаю я. – Будь все иначе, вряд ли бы я сидела сейчас здесь.
Дарий притягивает меня ближе, ухватив за бедра. Его лицо напротив моего, теплое дыхание касается губ.
– И я тоже… тоже себя люблю, – шепчу я.
– Нормальный такой поворот, – смеется он. – А меня кто будет любить?
– Я же тебе уже призналась! В рукописи! Ты что, пяткой читал?!
– Да вроде глазами.
– Знаешь, что я поняла?
– О-о-о, инсайты. Ну давай, Катюш. Я весь внимание.
– Только не смейся.
– Ни в коем случае, – серьезно отвечает он.
– Благодаря книгам я поверила в то, что любовь и правда может победить все. Излечить, спасти, изменить, мир разрушить! Но фишка в том, что это любовь прежде всего к себе. Только она позволяет прийти к настоящему счастливому финалу. Чтобы безопасно полюбить кого-то другого и получить от него искренние чувства взамен, сначала нужно разобраться с собой.
– Достойно, – кивает Дарий. – Будущая Джоан вошла в чат. Об этом будет новая книга?
– Вообще-то я планировала попробовать себя в жанре эротического фэнтези. Драконы, вампиры, а может, и те и другие.
– Звучит… – Дарий запинается и прочищает горло. – Довольно интересно. И на кого я похож больше, на дракона или вампира? Кто-то же должен тебя вдохновлять.
– М-м-м… – тяну я, ероша пальцами его волосы. – К сожалению, ты всего лишь человек.
– Всего лишь? – рычит Дарий и укладывает меня на лопатки. – У тебя десять секунд на подумать.
– Девять, восемь… – начинаю отсчет я.
Поцелуй обжигает губы. Впиваюсь ногтями в напряженные плечи, закидываю ногу на бедро Дария, желая большей близости. Горячие руки ласкают тело, забираясь под футболку, возбуждение наполняет комнату плотным сладким дурманом, а сердце стучит так резво, будто и не было никаких травм. Я живая. Любимая и любящая. Счастливая. И это мой выбор. Настоящий, а не книжный.
– Тебе повезло, что нам уже пора выезжать в клинику, но вечером… – пылко шепчет Дарий.
– Вечером нас ждет кое-что поинтереснее, – хитро улыбаюсь я.
– Что может быть интереснее?
– Я придумала подарок на твой день рождения.
– Он завтра, – напоминает Дарий.
– Да, я знаю. И я согласна!
– Что? Ты шутишь?
– Ни капли.
– Правда? – удивленно с радостью уточняет Дарий.
– Да. Поедем кататься на сноубордах, но… у меня есть еще один вопрос.
– Сто двадцать седьмой, – саркастично бросает он. – Ну валяй.
– Какая песня должна звучать на твоих похоронах? Оставлю Тоше инструкции на случай, если нас все-таки лавиной снесет.
– Катя, – вздыхает Дарий, который вот уже десять дней читает мне лекции о том, что при соблюдении техники безопасности в любом спорте практически нет угрозы для жизни.
– Назови песню, – сурово говорю я. – Это мое условие.
– «Carry on My Wayward Son».
– Это из сериала, где главные герои никак не могли умереть пятнадцать сезонов?
– Именно, – кивает он.
– Неплохо, – усмехаюсь я и притягиваю Дария для еще одного страстного поцелуя.
Ныряю в приятное тепло домашнего уюта. Скрип двери в голове едва слышится, и я не отвлекаюсь на него, наслаждаясь моментом освобождающего счастья, которое сама себе разрешаю.
Внутренний редактор запирает свою каморку изнутри, достает из шкафа бутылку розового вина и садится в огромное мягкое кресло посреди стеллажей, полки которых заставлены книгами.
«Теперь можно и отдохнуть. Здесь я больше не нужен, но… кто знает, где еще пригодятся мои навыки? Верно?» – подмигивает он и наполняет бокал.