Прошел год с нашей первой встречи с Ромой, но я помню каждую мелочь. Какой я была, о чем мечтала, каким был он, или точнее, каким я его видела. Все началось второго сентября. Ясное небо, теплое солнце, волнение от первого учебного дня в незнакомом, но таком многообещающем месте. Шелковое темно-синие платье развевалось на ветру, сумка, набитая тетрадями, болталась на плече, а в руках я держала любовный роман с обожаемым мною сюжетом — от ненависти до любви. Я прижимала книгу к груди и смотрела на парадные двери университета, мечтая, чтобы у меня было так же, как на этих хрустящих белых страницах. Героиня замечает героя в компании друзей, он очарователен и красив, а она мила и застенчива. Один взгляд, пара нелепых запоминающихся встреч, случайный поцелуй, головокружительные чувства, эмоциональные качели и… долгожданное «долго и счастливо». Я заметила Рому спустя пару минут в окружении парней и нескольких девчонок. Одна из них, которую я позже окрестила дурой номер один по имени Таня, нежно прижималась к Роме, но он словно не замечал ее, полностью погруженный в беседу с друзьями. Его темно-русые, слегка волнистые волосы блестели на солнце, улыбка казалась ярче, чем небесное светило, а надменный взгляд заставил сердце на мгновение остановиться.
Герой был определен, оставалось лишь стать его героиней, повторив семь простых шагов. Их я придумала еще в школе при помощи книжных канонов и благополучно опробовала на деле, заручившись поддержкой лучшей подруги. Лана и Елисей до сих пор были вместе, даже поступили в один университет. Их союз, начавшийся как безумный эксперимент, придавал сил и уверенности. Если у них получилось, то и у меня должно, но нельзя было пренебречь подготовкой. Пара недель слежки убедила в том, что я не ошиблась. Рома Быков был обворожительным засранцем из обеспеченной семьи, третьекурсник, приходящий на учебу только чтобы покрасоваться. Девчонок менял регулярно, особой разборчивостью не отличался, лишь бы мозгов и одежды поменьше. Еще он обожал тусовки и крепкий алкоголь, азартные игры и водить машину в нетрезвом виде. В целом, идеальный плохиш, будто бы созданный для меня и моего коварного плана.
Терпение — не мой конек, поэтому первые три шага, которые представляют из себя случайные (в нашем случае четко спланированные) встречи для знакомства и сближения, провернула за одну неделю. Для начала упала с лестницы. Прямо на Рому. Ударилась головой, выбила два пальца, поцарапала его телефон, но все сработало, как надо. Рома попался на крючок, и с того дня никогда не пропускал мой взгляд. Еще бы, такое забудешь. После мы столкнулись на спортивной площадке во время физкультуры, где я очень удачно зарядила волейбольным мячом Роме по лбу. Кто бы знал, сколько часов отрабатывался этот чертов удар. Потом был клуб, в VIP-зал которого пришлось почти проползти. Мне до сих пор хочется сжечь то развратное платье, но я храню его, как память, потому что… Рома подошел ко мне сам. Мы долго сидели за баром, я смущалась и извинялась за все, что произошло, а он улыбался, ощущая себя королем. Наш первый танец был до безумия прекрасен, объятия Ромы обжигали, а глаза кричали о зарождающихся чувствах. Тем же вечером я перешла к четвертому шагу — спасение. Выпила половину бара и прилегла отдохнуть, облокотившись о колесо машины, припаркованной у клуба. Машины Ромы, разумеется. Он не подвел и еще плотнее заглотил крючок. Отвез меня к себе, позаботился, и за следующие пару дней мы закрыли последние шаги: свидание, раскрытие тайн, поцелуй. Ну, и еще несколько дополнительных, которые встречаются в книгах с маркировкой «восемнадцать плюс». Через неделю я стала официальной девушкой Романа Быкова, на Новый год он признался мне в любви, а весной мы съехались. Казалось бы вот он, тот самый счастливый конец, но…
— Угостишь сигареткой? — слышу рядом знакомый голос.
Протягиваю пачку, совесть давит на затылок.
— И зажигалку.
Передаю зажигалку, раздается звонкий удар пластика о метал. Следом в урну летит смятая пачка сигарет, и на скамейку садится тот, от кого я не рассчитывала больше услышать и слова.
— Кать, почему ты мне не позвонила?
— А ты бы ответил?
— Не с первого раза, но… ответил бы. Ты же знаешь...
— Знаю, — тихо произношу я и опускаю голову на плечо друга.
— Как ты? — ласково спрашивает Тоша.
— Ужасно, — отвечаю честно.
— Ты правда ему бутылку о башку разбила?
— И такая версия есть? — горько смеюсь я.
— Ага, моя любимая. Но я не против услышать и оригинал.
— Он не такой интересный.
— И все-таки…
Закусываю нижнюю губу, сдерживая слезы. Тоша опускает ладонь мне на макушку и гладит по волосам:
— Сколько ты еще продержишься? До меня успеем доехать?
— Лучше ко мне.
Глава 2
Открываю холодильник и осматриваю полупустые стеклянные полки в надежде отыскать забытый кусочек камамбера. Сыр с плесенью ведь не может испортиться, верно? Выуживаю из нижнего ящика заветный сверток, вдобавок нахожу упаковку крабовых палочек и половинку лимона. Две бутылки вермута, стоящие на дверце, обещают скорое расслабление, и я хватаю добычу, из последних сил игнорируя огромную черную дыру в груди.
— Из безалкогольного, я так понимаю, только вода? — спрашивает Тоша. — Я вообще-то за рулем.
Морщу лоб, жалостливо выгибая брови.
— Ладно. Оставлю машину здесь, а заберу завтра утром.
Он шагает к шкафу с посудой, рыжие кудряшки пружинят при каждом движении, а мешковатая одежда скрывает хрупкую фигуру. Без ботинок на платформе он почти одного роста со мной. Помню, когда впервые его увидела, подумала, что смотрю в зеркало. Мы с Тошей похожи на разлученных в детстве близнецов, на этой почве и подружились. Правда, в искренность нашей дружбы верят не все.
— У тебя тут, как в хлеву, — бурчит он.
Обвожу взглядом привычный беспорядок. В раковине армия грязных кружек и стаканов, на столе стопка книг, тетрадей и блокнотов, на стульях висит мятая одежда, на подоконнике разбросана косметика вперемешку с использованными ватными дисками. В хлеву, значит? Это он еще спальню не видел.
— Меня почти два месяца здесь не было.
— А если бы и была, то все выглядело бы еще хуже, — иронично бросает Тоша и тянется к верхней полке.
— Верно, — вздыхаю я и принимаюсь расчищать место на столе.
Усаживаемся друг напротив друга. Тоша разливает сыворотку правды и обезболивающее в одном флаконе по бокалам. Крупные теплые капли скользят по моим щекам. Больше нет смысла сдерживаться, да и сил тоже.
— Прости меня, — произношу тихо. — Ты был прав. Во всем прав, а я…
— Кать, вот этого не надо, ладно? Я же знаю, что он поставил тебя перед выбором, а ты знаешь, как это его характеризует, — с теплотой говорит Тоша.
— Да, но я ведь выбрала его. И это уже характеризует меня, как безмозглую идиотку.
Тоша морщит аккуратный нос, усыпанный веснушками, и мотает головой:
— Прекращай! Смысл дружеских посиделок в том, чтобы обсуждать того, кого нет. Давай выкладывай, что стряслось на этот раз?
Холодное стекло обжигает пальцы, делаю первый большой глоток и крепко зажмуриваюсь от резкого насыщенного вкуса горных трав и белого винограда. Понятия не имею, за какие заслуги мне в друзья досталось это рыжее понимающее чудо, но сейчас я готова благодарить всех богов на свете за то, что он рядом. За то, что даже после всего он от меня не отказался.
— Ничего нового, — нервно усмехаюсь я и вытираю тыльной стороной ладони слезы, капающие с подбородка. — Я поймала веселого Ромашку с очередной девицей на коленях, а в ответ услышала банальное — «Ты все не так поняла, я могу объяснить».
— И как? Он объяснил?
— О-о-о да! Сказал, что перепутал ее со мной. Она была коротко стриженной блондинкой, если что. Я довольно жестко отправила Рому к окулисту, а он послал меня в ад. На этом и разошлись.
— Это ведь не все, верно? — пытливо прищуривается Тоша. — Рома был не просто пьян, и вы не просто послали друг друга.
Отворачиваюсь, прижимая бокал к горячей мокрой щеке. Сердце болезненно вздрагивает, а запястья ноют, словно их сжимают грубые пальцы.
— Ясно, — с тихой печалью и царапающим душу сочувствием произносит Тоша.
— Это конец. Я больше к нему не вернусь. Не смогу.
Друг тяжело вздыхает и болтает напитком в бокале:
— Я уже слышал это. Раза три или даже четыре. Самое идиотское, Кать, что вы оба зависимы. Рома — от этой дряни, а ты — от него.
Колючая правда оплетает шею ветвью дикой розы, шипы вонзаются в кожу, но сладкий цветочный запах дарит короткое ощущение эйфории.
— Я ведь люблю его, — выдавливаю сквозь жалобный всхлип и тут же запиваю горечь обиды.
— Да, я знаю. Только что в этом хорошего, Кать? Разве все происходящее того стоит?
В воспоминаниях проносятся милые моменты, связанные с Ромой. Утренние сонные объятия, беготня голышом по квартире, завывание старых песен в пустом сквере, стоя на скамейке с бутылкой джина в руке. Страстные серо-голубые глаза, хриплый шепот — «люблю тебя», разговоры по душам на заднем сиденье машины, совместные планы на будущее. Каждое из этих воспоминаний прибито к душе прочными скобами строительного степлера. Их нельзя вытащить, не поранившись.
— Он тоже меня любит. Правда. Очень любит.
— И все? Думаешь, этого достаточно? — спрашивает Тоша без упрека, лишь с нежной осторожностью и мягким светом, которым старается вывести меня из лабиринта заблуждений.
— Думала, что да, — кисло хмыкаю я и делаю еще несколько внушительных глотков. — Любовь побеждает все, так пишут.
— В жизни все немного сложнее.
— Это я уже поняла.
— Кать, тебе нужно это пережить, и тогда…
— Мне нужно отвлечься, — перебиваю я, хватая бутылку, и наливаю себе еще.
— Что ты имеешь в виду? — насторожено спрашивает Тоша.
— То, что у меня уже есть новый план.
— Я об этом пожалею, но… что за план?
Быстро пересказываю события сегодняшнего дня. Встреча с принцем, оказавшимся преподавателем, спор с Таней и Нелей. Тоша молча слушает, и с каждой секундой его глаза раскрываются все шире и шире.