вляя слюны, и тут же размазывает ее по щекам.
«Моя… дочка… Мой ребенок», – не укладывается в голове.
Прикасаюсь указательным пальцем к маленькой ладошке, ощущаю бархатную кожу и что-то, что бьет изнутри в самый центр грудной клетки. Не выдержав напора эмоций и каких-то до сих пор неизвестных чувств, улыбаюсь этому темноглазому чуду и малышка внезапно громко пищит. Просто оглушая.
Так звучит правда!
Поднимаю глаза и смотрю на вновь повернувшуюся ко мне Алису, что сквозь слезы улыбалась, рассматривая эту картину.
– Я бы сказала… – сиплым голосом пытается вновь оправдаться.
Выпрямляюсь и задаю вполне уместный вопрос.
– И что тебе мешало?
Я злился. Сильно. Так что сжал кулаки и пальцы, в какой-то судороге не мог по итогу разжать. Мне хотелось орать на нее и на… все что там произошло в итоге. То, что не позволило мне знать о своей… дочери?
Подумать только, у меня есть дочь!
– У меня есть дочь, – произнес вновь, вслух, чтобы поверить.
– Я боялась, – врывается в момент осознания Алиса.
– Чего? Что я не признаю ее? Ты о чем? Чего именно?
Кивает отрицательно головой, а сама на бледную статую похожа.
Отворачиваюсь от нее и начинаю мерять шагами комнату.
– Я боялась другого.
– Может начнешь говорить Алиса? Или мне ребусы разгадывать тут надо? Квест устроишь может? Целый чертов год. А если бы я не пришел к тебе с этой идиотской просьбой про невесту? Если бы не вернулся в город? Черт, да нихрена ты не думала мне говорить.
Срываюсь, но не повышаю тон, чтобы не напугать ребенка.
– Я пришла к тебе, но в доме было пусто.
– Когда ты приходила? Узнав о беременности? На следующий день? Когда? А мой номер телефона? Он не изменился, представляешь?
– Не будь так жесток, прошу.
– Жесток? Я? Алиса, – вымученно давлю ее имя сквозь зубы. – Я жесток? У меня трехмесячная дочь и я узнал о ней не от ее матери.
– У меня была сложная беременность, две работы, сестра-инвалид и никакой надежды. Ты был последним о ком я думала, – вдруг заорала она, стирая слезы.
Остановился так, будто запнувшись и посмотрел в ее сторону. Дрожит и плачет, но смотрит на меня.
Ломаемся оба. В эту секунду. Пытаемся бороться, когда каждый уже сотню раз проиграл.
И остались в итоге мы, кто пока еще дышит в одном направлении.
– Прости, – произношу единственное что хочу сказать. – Но все это, лишь часть того, что ты мне рассказала. Чего ты боялась Алиса?
– Ни – чего, а кого!
– Егоров? Эта тварь тебя запугивал?
В голове встает картинка, как он узнает, что она беременна от меня и он… Ох твою ж… Я его порву. Я его разорву на части.
– Боже, ты не о том думаешь.
– Тогда скажи, как есть, пока я не решил убить всех.
– Это ведь все не так просто ты в курсе?
– Нет это просто Алиса. Просто открываешь рот и говоришь, что произошло между мной и тобой год назад.
– Это все сделал твой… твой отец, Стас. Это он во всем виноват.
– Мо… мой отец? Ты говоришь… Стой. Он что заставил тебя? – молчит. – Но почему ты мне не сказала?
Гребаный подонок. Как я мог не понять, что это все он? Как я был слеп?
– Ты не понимаешь, Стас, – Алиса начинает плакать и закрывать лицо руками.
Подхожу к ней и кладу ладони на ее плечи. С удовольствием прижал бы ее к себе, но боюсь, что она мне снова в лицо двинет.
Только собираюсь отойти, как Алиса поворачивается ко мне и прижимается, бормоча что-то невнятное.
Глажу ее по спине, и вся злость уходит, что минутой назад во мне бушевала. Вот только вопросы никуда не делись.
Что ж, позже их задам.
– Алиса, хватит. Все, перестань, – беру ее лицо в свои руки и поднимаю так, чтобы видеть красные заплаканные глаза. Искусанные малиновые губы. И покрасневший не меньше нос. Такой я ее не видел, пока она была моей, но она так прекрасна.
Склоняюсь ближе, хочу поцеловать, но он уворачивается.
Хочу извиниться за свой очередной порыв, но слышу то, от чего внутри то ли демоны просыпаются, то ли мир разбивается.
– Это он Аню чуть не убил… Он, – осипшим голосом добивает Алиса.
Глава 16 Алиса
Как же это тяжело говорить ему правду. Не только потому, что правда страшна. Этот факт не убрать отсюда. Мне сложно, потому что как бы там ни было, этот монстр его отец.
Я многое успела понять пока была со Стасом бок о бок. И главное, что я увидела это то, как сильно он желал нормальной семьи. Адекватной матери, отца, способного уважать сына. Он этого хотел даже понимая, что это просто невозможно.
И сейчас я в его крепких руках, ощущаю, что вокруг меня сжимаются тиски. Давят и давят. И мне так больно за него. Вдвойне больно. За свою сестренку и за него самого.
– Прости меня, Стас, – на слова не находится воздуха, потому что он, кажется, застыл и не понимает, что уже начинает душить меня, но вдруг резко отпускает и отходит. Я бы сказала отшатывается.
– Ты просишь прощения? – удивленно спрашивает.
– Да, – немного прихожу в себя. – За мой порыв и за то, что не сказала тебе обо всем год назад. Я была потеряна и боялась не за себя, а за своих родных.
– Не нужно извинений, – вдруг холодно и жестко чеканит, что я словно выныриваю из той недавней неги взаимопонимания. – Я и моя семья, принесли слишком много бед тебе и… Это ты прости.
– Что? Нет. Ты не виноват…
– Не нужно этого. Я знаю все свои ошибки и к ним прибавились еще и эти. Так что не стоит. Но отпустить тебя и Катю я, как ты понимаешь, пока что не могу. Останетесь тут под охраной. Он знает, что она моя, – кивает в сторону кроватки и его глаза тут же теплеют. – Поэтому прошу не делай глупостей.
Не могу с ним не согласиться. Его отец меня пугает так, что я чувствую, что старею от страха, каждый раз, когда вспоминаю о нем. Не знаю, как мне тогда удалось вот так открыто ему в глаза смотреть и дразнить.
– Стас, а мои родные. Он сказал, что…
– За них тоже не переживай. Я все устрою как нужно, – уходит из комнаты, но на пороге останавливается и поворачивает голову в мою сторону. – Извини меня, за все мои слова и что тогда так облажался.
– Я сама виновата, что не пришла к тебе в первую очередь, а согласилась на все их условия.
Уходит. А у меня в груди щемит так, что отдает в позвоночник. Мне бесконечно жаль его, но пора научиться отпускать. Уже есть та, которая о нем позаботится и утешит. Уверена, он сейчас ей позвонит, и они будут долго говорить, как и мы когда-то. Стас любит в состоянии не самом позитивном слушать мой… голос своей женщины. Говорит успокаивает очень. Вот и она его быстро успокоит.
– Продолжай еще сильнее закапываться, Алиса, – ругаю себя шепотом и подхожу к кроватке. – Ну что девочка моя, познакомилась с папой?
В ответ она, выслушав мой вопрос начинает пускать слюни и кусать свои пальцы, надувая пузыри.
– Кажется, ты ему очень понравилась, дочь. А видела, какой он у нас красивый? – беру ее на руки и продолжаю монолог с моей очаровательной малышкой.
В тот день Стаса я больше не видела. Мне кажется, что он даже домой не возвращался. Либо спала так крепко, что вообще редкость для мамы кормящей грудью младенца.
Стало вновь страшно.
Мама уже выбрала квартиру, и счастливая собиралась переезжать, но волновалась за меня. После моих слов, что я не приеду выбирать жилплощадь в ней, закрались сомнения о моем здоровье в целом.
Но утром в субботу, после моих заверений, что все у меня хорошо, она все равно приехала ко мне с дедом вместе. И боже, я так была этому рада.
– Пропустите пожалуйста, это мои мама и дедушка, – вышла к охране, после смс что они приехали.
Счастливая обняла ее и дедулю и сразу же повела в дом, чтобы не начала причитать на виду у того, кто легко обо всем доложит Стасу.
– Ого, какой красивый дом, Алиска, – воскликнула она, обойдя весь первый этаж с Катей на руках.
Дедушка же сел на кухне и ждал свой горячий чай.
– Тебе нездоровится? – с беспокойством посмотрела на него и то, как он кутается в свою старенькую клетчатую рубашку.
Я помню, как ему ее подарила бабушка. Он долго не носил ее. Потом только по праздникам одевал. А когда она умерла и вовсе в единичные случаи. Как этот, например.
– Не бери в голову. Мне не мало лет уже, внуч. Вон правнучка на моих глазах растет. Так что давление оно такое.
– А может к врачу?
– Да был я, думаешь твоя мать позволила бы мне так просто отсиживаться? Погнала взашей и за руку в кабинет вошла.
– Ладно, поправляйся. А то, Катюша по тебе соскучилась явно. Да и по маме тоже, вон ко мне идти отказывается, вцепилась в нее.
– Ну а на что бабушки еще нужны? – откликается она. – А ты отдыхай. Спину береги.
– Она уже почти прошла.
– Приедешь и тебя в больницу отведу. А теперь признавайся, в чем тут дело?
Ну вот.
– Ма, ну не надо сейчас. Тем более удостоверилась что я здорова и не избита никем.
– А где Багров? Ты с ним по поводу Кати говорила?
– Говорили, мам. И кстати, мы все между собой решили. Никто ни в чем не виноват. Так что перестань на него бочки катить, прошу.
– Это кто еще… Ты посмотри, – вдруг причитает мама. – Он еще и дочь против меня настроил.
– Никто не настраивал никого. Мы поговорили. Все обсудили. Стас дочку первый раз увидел, – улыбаюсь, вспоминая как он гладил ее по щеке.
– А чего поплыла? Ах… – встает резко. – Вы вместе опять?
– Елизавета успокойся, – вмешивается дедушка. – Пусть сами разбираются. Вспомни как ты нас с мамой гоняла, чтобы не лезли к вам с Захаром.
– Папа, ну он же не отказывался от детей, а тут…
– Так, я все сказал.
– Да успокойтесь вы оба. У Стаса невеста есть, ребенок будет, вы о чем?
– Вот те раз. А ты на кой тут сидишь? Что вообще происходит?
– Лиза…
– Мама…
– На меня не надо тут волком смотреть. Моя дочь сидит в доме у почти женатого мужчины, а виновата я?
Устало опускаю голову на руки и вздыхаю.