Улыбаюсь ее милой смущенности и желании не только помочь, но и побыть рядом, как и я в общем-то.
– Прости. Что-то я… пойду лучше.
– Вообще-то я бы хотел тебя кое о чем попросить, – останавливаю ее.
– О чем? – тут же возвращается обратно.
– Посидишь со мной, пока я не усну?
– А… – открывает рот, а ни слова сказать не может.
– Тишина угнетает. Расскажешь мне всякое из жизни нашей дочери, я послушаю с удовольствием.
– Я не знаю. А это нормально?
– Что именно?
– Ну, я и ты в одной комнате и эти разговоры… ночью…
– Вполне. Мы родители общего ребенка, я хочу знать о ней все.
Улыбаюсь ее испуганному лицу, но глаза уже блестят в ожидании разговора. Уверен о Кате, она может говорить очень много.
– Только я сяду в кресло.
– Алиса…
– Не обсуждается.
– Ладно.
Ложусь в постель, накрываясь только по пояс пижамных штанов и Алиса, усевшись недалеко то и дело рассматривает меня.
– Мне надеть футболку?
– Нет… то есть да. Точнее, это же твоя комната.
– Тогда останусь так. Не люблю спать одетым.
– Я знаю… – быстро отвечает и тут же замолкает.
«Я о тебе тоже много помню».
– Так, что ты хочешь услышать?
– Все. Можешь начинать с самого начала.
– Ну, в начале не было ничего необычного, кроме внутреннего состояния и осознания что у меня ребенок будет. А пока не вырос живот и не начала шевелиться, о беременности говорило лишь то, что я знала о ней и все. А потом пошло веселье. Мешающие ее ногам мои ребра, желудок, внутренние органы. Больная поясница. Если бы не работа, может и было бы легче, но мне пришлось… – тут она останавливает свой рассказ, будто извиняется.
– Я не могу этого исправить, – сажусь перед креслом и ее ногами на пол. Глажу по стопам пальцами, зная, как ей это нравится и веду руками выше к коленям, не переступая грань. – Но я хочу постараться сделать так, чтобы ты об этих днях и не вспоминала вовсе. Точнее взяла только хорошее.
– Я знаю. А сейчас, когда сестра… – Алиса резко садится ровно и бросается мне на шею. – Спасибо тебе за Аню. Спасибо, Стас. Как же я сразу забыла передать.
Обнимает все крепче нашептывая в шею свою благодарность, а ноги почти обхватывают меня за талию.
– Алиса… – подхватываю ее руками, приподнимая чуть выше и пересаживаю на свою постель, оставаясь меж ее разведенных ног.
Отстраняюсь и веду руками по красивой талии, которая явно изменилась после беременности и родов, но стала еще привлекательней. И этот тонкий халат скрывающий ее будоражит мои фантазии о том, что в ней изменилось еще. Но я не стану идти дальше, хотя тело отзывается и требует только мою Алису.
Все что позволяю это испытать на коже мягкость ее бархата в ответ. Трогаю плечи, шею. Вожу пальцами аккуратно и нежно, но как обезумевший.
– Девочка моя, – она с закрытыми глазами подается вперед, но останавливается.
– Прекрати. Зачем ты так, Стас?
– Если бы я мог…
– Ты не как твой отец. Ты другой.
– Чего? – не понимаю ее слов об этом человеке.
– Почему я должна постоянно напоминать тебе о том, что у тебя невеста есть и будет ребенок?
– Уверена, что ты напоминаешь о них мне? Может это ты боишься сорваться?
– Боюсь. Потому что иначе никогда не прощу себе этого.
Улыбаясь, прыгаю в кровать и тяну ее к себе под бок, решив помучить Алису неведением эту ночь, а с утра все рассказать. Может это поможет все исправить окончательно.
– Стас, нет, – упирается и пытается выбраться из-под моей руки, но я не даю. – Ай, – вдруг замирает и хватается за спину.
– В чем дело? Алиса? – сажусь резко и не трогаю ее.
– У меня спину хватает иногда. Думала что прошло уже, но кажется нет.
Убираю ее руку аккуратно чувствуя дрожь в хрупком теле, когда начинаю вести ладонью по пояснице.
Хотелось бы поднять халат и прикоснуться открытой кожи, но кое-как сдержав порыв начинаю разминать.
– Ста-а-ас… – только и выдает Алиса, замолкнув окончательно.
Не разрываю тишину болтовней. Просто массажирую и все.
Она так стихла, что кажется засыпает под моими пальцами, но я этому только рад буду. Поэтому все делаю монотонно, успокаивающе, захватывая большую часть спины и когда понимаю, что она и правда спит, ложусь рядом укрыв нас обоих одеялом.
Алиса двигается ближе ко мне и обнимает одной рукой.
Притягиваю ее к себе, закинув одну ногу на свое бедро, как это делала она обычно и закрываю глаза, ощущая правильность и неестественный покой в этой неспокойной ночи.
Утром просыпаюсь и первым делом сжимаю свои руки, в которых нет Алисы.
– Убежала, – улыбаюсь, открыв глаза. – Далеко не убежишь в итоге.
Собираюсь быстро, приняв душ и взяв то самое письмо.
Внизу слышу шум сковороды, тарелок и крики Кати, вперемешку с Алисиными «ш-ш-ш».
Вхожу на кухню и смотрю на женщин этого дома.
– Всем доброе утро.
Произношу первым и все возвращается обратно. Только дочка пристально стала наблюдать за мной.
– Можно взять ее? – подхожу к Алисе и тяну руки.
– Конечно, – смущенно отдает ребенка и стряхивает руками. – Тяжелая стала.
– Тогда не таскай ее часто. А когда я дома мои руки в твоем распоряжении.
Она недолго смотрит на них и краснеет, поняв мои слова совершенно не так, как я имел ввиду изначально. Но раз она вспомнила, то я не против повторить.
– Хорошо, спасибо, Стас. Уже уезжаешь?
– Да, нужно на работу. Вас подвезти или вы позже поедете Елизавета Петровна?
– А я папе позвонила, он в порядке. Поэтому тут немного посижу с Алисой, если ты не против.
– Конечно. Оставайтесь тут сколько вам угодно.
– А может быть поешь? – останавливает меня Алиса, когда, вернув ей малышку собираюсь уйти.
– Если настаиваешь, то я ужасно голоден.
Передо мной кладут стопку красивых тонких треугольников из блинов и сметану. Горячий кофе с ласкающим слух «Приятного аппетита».
«Утро удалось на славу!».
– Алиса пораньше встала, приготовила, а я вот заканчивала за нее, когда Катя проснулась, – начинает сдавать свою дочь ее мать, а я кивнув улыбаюсь с набитым ртом этой вкуснятиной.
– Мама, перестань, – шикает.
– Ну что, не меня же ему благодарить.
– Нет, я правда благодарен, Алис. Люблю блины со сметаной. Спасибо большое, за вкуснейший завтрак. Давно так не ел.
– Не за что, – перехватывает удобней дочку и сказав, что ее пора кормить уходит.
– До свидания, Елизавета Петровна.
– Пока, Станислав, – смотрит, сощурив глаза, но больше ни слова.
Ладно.
Прыгаю в машину, улыбаюсь как дурак и вжав педаль газа уезжаю сразу к отцу.
Глава 20
– Отец, – вошел в его кабинет даже не спросив занят он или нет.
– Ну ты как обычно, весь в отца, – улыбается, пока я не кидаю ему на стол бумажки.
– Тебе тут послание. Почти любовное, только наоборот.
Он быстро разрывает конверт и читает текст, а после заметно побелев сидит с листком над чем-то размышляя.
– Ничего не хочешь сказать?
– Откуда это?
– Нашел в кармане пиджака после ужина у Покровских.
– А, ну да, – расслабляет галстук, но по-прежнему молчит.
– Ну и кто твой неугомонный партнер?
– Я сказал разберусь.
– Когда тебя грохнут? Это и будет твое «разберусь»?
– Тебя просили передать, ты это сделал. Свободен, – внезапно срывается.
Значит есть о чем нервничать.
– Можешь не распинаться. Я не уйду, пока не расскажешь, что за дела тут творятся. Куда ты влип?
– Стас, не лезь в дела взрослых. Иди лучше занимайся своей вертихвосткой или магазинами.
Расхаживает по кабинету и сворачивает к стойке с графинами.
Выбиваю из его руки стакан с алкоголем, который проливается на пол.
– Ты что творишь? – хватает за руку и тут же отпускает, когда я сжимаю кулак.
– Рассказывай. Кто тебе угрожает и за что?
Отец садится в кресло и отпивает немного воды.
– Помнишь я вступил в договор с Романовым и Мором?
– Еще бы, ты же не устаешь мне об этом говорить на протяжении этого времени.
– Все было налажено как надо. Деньги текли рекой. Представь себе, Мор находит богатый участок, находящийся в залоге у государства. Мы побеждаем в тендере опять же с его помощью, а я начинаю строительство. Романов поставляет стройматериалы по закупочной цене отличного качества. Это идеальный план, и он работал как надо.
– Полагаю дальше будет большое «но»?
Усмехается, и это говорит о том, что я прав.
– А ты сам посуди. Либо на троих делить прибыль, либо на двоих? Да я эти участки и сам мог находить.
– Чего ж тогда не находил?
– Не было толковых связей. Тут нужно иметь своего человека в определенном круге лиц, стоящих близко к верхушке городской власти.
– А Мор тебе их любезно «одолжил», эти связи?
– Тут главное адекватный процент предложить. И любой поляжет под более сильного игрока.
– Это ты сильный игрок? Решил переиграть человека, которого боится весь город, черт побери? – встаю, нервно ударяя по столу. – Того, кто имеет связи во всех темных дырах? Будь то криминал или чистая сторона бизнеса? У кого власть под ногами лежит? Это он в слабых игроках по-твоему?
– Не всегда слухи правдивы. Посуди сам, все слышали только о том, что его боятся, но еще никто ни разу не сказал за что. Лично я не видел его в деле ни разу.
– Ты что действительно настолько наивен, отец? Думаешь у такого «бизнеса» нет наследников? Нет тех, кто с ним заодно идет?
– Прямых наследников нет. Только если придет какая-нибудь с ребенком на перевес и заявит, что он от него.
– Я не о кровном родстве. Как ты вообще умудрился подкупить его дружков из правительственных крыс?
– Они на то и крысы. Правда этим пришлось немного поугрожать.
– Боже, – закрываю глаза и тру переносицу, пытаясь с собой совладать. – Что ты творишь? В кого ты превращаешься?
– В того, кто будет в итоге править бизнесом этого города.