– Давно мечтала узнать твоих родителей ближе.
– Я поеду, Катя с мамой там, а я даже не успела молоко сцедить ей.
– Конечно.
– Завтра мы вас проведаем с ней.
– Спокойной ночи.
– И вам, хороших снов.
Напоследок вхожу в палату к Стасу и поцеловав его в немного сухие губы уезжаю домой.
Разговор с Татьяной Романовной показал, насколько она ранима, насколько запуталась женщина и позволила своей боли встать впереди всего. Ее муж гнобил и добивал чувством вины. Она была надломлена, а он ее окончательно поломал. Я ее не винила. Думаю, в глубине души, Стас тоже. Но сейчас время исправлять ошибки. Время идти вперед, оставив позади остальное. Время начинать с чистого листа.
Пока мы с мамой на следующий день, перевозили вещи, дедушка сидел с внучкой уже на новой квартире.
Надо сказать новое жилье было выше всяких похвал. Всем по комнате, кроме меня разумеется. Полагаю я больше далеко от Стаса не смогу уйти, не отпустит. И я не хочу в общем-то.
Мама и сама светилась ярче фонаря. Дедуля сдерживался, но я знала, что он тоже очень рад.
Часам к пяти мы уже отдохнувшие сидели и пили чай на новой кухне. Мне позвонили из клиники, сказав, что Стас пришел в себя и требует «своих девочек».
– Спасибо. Передайте ему, что мы будем скоро.
– Уже вызывает? – подмигнув спрашивает мама.
– Ага, – не могу сдержать свою улыбку, и мне в компанию кричит Катя. – Да, да, папа требует нас с тобой, – целую в мягкую щеку.
– Поезжай. Мы тут с папой сами закончим.
– Если что звони.
– Хорошо, и спасибо дочка.
Обнимаю ее, затем деда.
– Кстати, Аня не звонила?
– Нет, написала сегодня утром, что все в порядке и она сильно устает, не хватает сил на разговоры. Просила не волноваться.
– Ну хоть так.
Обнимаю своих родных еще раз перед выходом и уезжаю в больницу.
Медсестра, улыбнулась, пока я шла с ней по коридорам и дочкой.
Вошли внутрь и этот несносный мужчина чуть ли не подпрыгнул. Точнее он попытался это сделать, на что прикрикнул от боли.
– Сумасшедший? Ты что творишь? – быстро приблизилась к мужчине увидев заклеенную рану слева на животе.
Скрутило саму так, что почувствовала тянущую резь как вспышка.
– Прошу, лежи, Стас.
– Тогда сама скорее иди сюда.
Сажусь к нему на кровать и он, взяв мою руку в свою, поцеловал сжатую кисть, громко выдыхая. Прислонил ко лбу и умолк.
– Ты чего?
– В порядке. Просто, когда проснулся, думал, что ты не в порядке. Видел твое лицо перед собой, когда отключался. Черт, я думал, что ты там была… – ощущаю дрожь в его теле. – Испугался, короче.
– Перестань, мы тут видишь?
– Сейчас успокоюсь и дочку поцелую, а то еще напугаю ее.
Улыбаюсь, гладя его по голове. Такой хороший, прижимает к себе одной рукой, обхватив очень крепко, что не сдвинешься.
– Ну все, клади маляву ко мне.
Отодвигается вбок и поворачивается к Кате, которая тут же к нему полезла и начинает ножками упираться в его торс.
– Ну нет, сейчас она тебя случайно ранит, Стас, – убираю как могу малышку.
– Да не, она знает, что папе больно. Зачем ей над стариком издеваться.
Смеюсь с его слов, но все равно, ставлю руки так, чтобы не попала в живот.
Писк разносился на всю палату, пока она пыталась карабкаться на него, перевернувшись на живот.
– Я уже оглох, – улыбается Стас, играя с дочерью.
– Я давно.
– И искупался в ее слюне. Откуда так много?
– Это зубы папочка.
Пока они играют, я прохожусь по палате и думаю о том, что стоит ему вещей каких-то привезти.
– Тебе нужно что-нибудь, помимо очевидного?
– Не знаю. Вещи, шампунь, полотенце. Короче все такое. У меня нифига нет.
– Хорошо, я как приеду домой соберу сумку и с водителем отправлю.
– Спасибо, – не отрывается от малышки ни на секунду.
– Я с мамой твоей говорила, кстати, вчера. Думаю, что идея с деньгами хорошая.
– Я использую немного. Только для начала, потом верну как прибыль будет.
– Думаешь она их возьмет назад?
– Ну значит открою счет на имя Кати.
– Хорошая мысль. А еще думаю у нее все получится. Она настроена серьезно.
– Не хочу обнадеживаться. Было такое не раз, я верил. Но она снова отступала. Хотя сейчас я думаю, внучка придаст ей сил. Во всяком случае, я на это надеюсь.
– Она волнуется, Стас.
Смотрит на меня недолго прищурившись.
– О чем?
– Что ты ее не простишь никогда.
– На все требуется время. К тому же, я не так сильно злюсь, чтобы разводить болото прощения. Я больше думаю о том, что дал ей еще шанс. И надеюсь, она им воспользуется. Был откровенен, что у меня семья и я сейчас не могу как прежде бегать и умолять ее лечь в больницу и так далее. Да она моя мать, и я очень долго пытался ей помочь. Но как говорится нельзя помочь тому, кто сам этого не очень-то и желает.
– Понимаю, – подхожу к ним с Катей и снова сажусь на место. – И что нас ждет дальше?
– Много чего, Алис. У меня одна надежда.
– Какая?
– Чтобы ты была рядом и верила.
– Считай желание исполнилось. Что-нибудь еще?
– Нужно подумать и о твоих мечтах.
– Ну знаешь, я многого хочу, – заигрывая улыбаюсь.
– Я серьезно.
– Об этом подумаем потом. На данный момент у нас маленькая дочь и на свои мечты я пока что поставила маленький трехмесячный крестик, а дальше видно будет.
– Хорошо. Но мы к этому разговору вернемся.
– Конечно. А теперь говори, какие проекты в голове уже есть?
Стас пролежал в больнице еще пять дней, прежде чем его отпустили домой. Там я приготовила большой ужин устроив семейный вечер на троих.
Перед этим я помогла его маме немного обустроиться в квартире, откуда вышла в немного расстроенных чувствах. Хоть и понимала, что это бред.
Вещи той девушки, которой Стас помогал оставались там все это время, и мы вдвоем их паковали в коробки. Татьяна Романовна сразу заметила мое настроение, но я уже вызвалась, да и знаю, что он не врал.
Но в общем-то все быстро забылось, когда его выписали и он снова был рядом.
За время лечения прошла экспертиза по почерку, если я правильно поняла и выяснилось, что Стас не подписывал никакие документы на фирму отца. В итоге самого Багрова старшего объявили в розыск, а Стас решил из бюджета компании выплатить все штрафы и моральный ущерб семьям у кого погибли люди в том проклятом здании.
Все на самом деле сложнее, но я именно так поняла его рассказ. Однако по лицу было понятно другое, но в этом мне Стас так и не признался.
Чувство вины.
Обещанный ужин и знакомство с семьей прошли по плану и надо сказать все вышло замечательно. Звездой вечера была конечно же Катя. Подключили на десять минут Аню, по которой ужасно соскучились. Успехи у нее были ошеломительные. Со слезами на глазах мы наблюдали, как она ходила, держась за специальные поручни. И через пару недель она планировала полететь домой, если все будет идти так и дальше.
После звонка мы еще долго сидели в грусти, приправленной счастьем. Поверить, что все это останется в прошлом было сложно. Потому что мы год жили в этой ежедневной боли. Мы даже не были уверены в том, что вообще будет возможно исправить совершенное этим чудовищем.
Но сегодня… сегодня мы все знали наверняка, что это лишь начало ее и нашей новой жизни.
Оставаться ночевать никто не захотел, поэтому всех отправили по домам на такси и остались наедине.
– Даже не думай, – сразу же выставляю руки, когда мужчина львиной походкой направился ко мне, а на красивых губах заиграла лукавая ухмылка.
– Почему? Я соскучился. А ты нет? – ловит, выставляя по обеим сторонам от моего лица руки у стены.
– Соскучилась что сил нет, но ты только после больницы.
– И? Я же не в больнице. Если выписали, значит здоров, или почти здоров.
– Ну Стас, не хочу, чтобы у тебя что-то болело.
– Так у меня и болит, кое-что. А если переживаешь, я не против чтобы ты все сделала сама.
Моей шеи касаются горячие и влажные губы, а тело сдается, как и мой разум.
– М-м-м… хорошо, только поднимемся наверх. Я радионяню не приносила сюда. Иди, я сейчас, кружки отнесу на кухню.
– Если ты надеешься, что я усну, пока ты будешь изображать тут деятельность, то спешу огорчить, я буду ждать.
Улыбаюсь и целую в ответ на его шутку.
– Ступай, я сейчас.
Иду на кухню, оставляю там посуду и чувствую прохладу. Осматриваю комнату, проверяю окна. В гостиной действительно холодно стало.
Здесь есть двери на задний двор выходящие, но мы их не открывали, потому что на улице холодно, а у нас дочь маленькая. Ступаю к ним медленно, чувствуя непонятный мне страх.
Прозрачный тюль чуть-чуть колышется, говоря о том, что мои подозрения верны. И стоит задуматься каким образом они оказались открыты.
Внутри все деревенеет, когда я слышу шаги позади, но не успеваю обернуться или закричать, как на мой рот ложится чья-то грубая.
– Ш-ш-ш красавица, я сегодня не настроен долго уговаривать. Услышала? Кивни.
Киваю и он разворачивает меня к себе убрав руку.
В темноте плохо видно его лицо, но кое-что я точно могу сказать, я его не знаю. И мне страшно от того, что наверху моя малышка и раненый Стас.
Замечаю блеск лезвия в его кисти и, разумеется, о том, чтобы закричать нет речи. Он просто воткнет его в меня, и в итоге я просто умру. Чего бы ему не нужно было, я обязана его задержать внизу, не дать подняться наверх.
– Прошу вас, – шепчу еле слышно от удушающего страха. – Что вам нужно? У меня нет ни денег, ничего.
– Поверь, я сам найду то, что мне нужно.
– Что? Я одна здесь… – со второго этажа доносится крик Кати, и я онемеваю за секунду.
– Как славно, ненавижу детей, – мерзкая улыбка блестит на мужском лице и я, ничего не соображая больше, решаю защитить своих любимых.
Все так быстро происходит. Я бросаюсь на него, но он меня отталкивает и я падаю на кресло свалившись с него.