– Ты подал в суд, Костя? Серьезно? – кладу на стол бумагу, припечатывая ее сверху своей ладонью.
– Ты получила официальное уведомление, значит серьезно.
– Ты не можешь… не имеешь права ее отнимать у меня. Нет никаких оснований для этого.
– А ты уверена в том, что не имею, Дина? Ты подписывала бумаги после развода? Читала что там было написано?
– Да иди ты к черту, Подгорный со своими бумагами и правилами. Ты не отнимешь МОЮ дочь.
– Даже не пытайся бороться.
– Не пытаться? Ты в своем уме, Костя? Она тебе не нужна, к чему этот цирк?
– Я не позволю валять мое имя в грязи.
– Да ты и есть сплошная грязь, – кривлюсь, смотря на него.
Как же я его ненавижу.
– Не забывайся, Дина. У тебя были все условия для нормальной жизни…
– Нормальной? – кричу ему перебивая. – Это, по-твоему, нормальная жизнь? Сколько можно надо мной издеваться? Что ты, что твой ненормальный отец – не имеете никакого права, что-либо запрещать. Вы мне никто.
– Ты моя бывшая жена, а я отец нашей дочери, – начинаю смеяться на его слова.
– Отец? – он смотрит сощурившись. – А ты в этом уверен, Подгорный?
– Не понял? – стальным голосом спрашивает он.
– Она никогда не была твоей.
– Повтори, – встает с кресла и опирается кулаками о свой стол.
– Юля не твоя дочь, и любая экспертиза подтвердит это. Кстати, советую и сына от жены своей проверить, когда родит. Мало ли ты бракованный, да и она не монашка.
С улыбкой победителя выхожу из офиса, но почему-то чувствую себя проигравшей. Грядет буря. Я знаю… чувствую это.
Еду домой и залетаю в квартиру так быстро, словно за мной погоня велась.
Меня трясет, как ненормальную. Не могу даже снять обувь. Руки не слушаются. Виски пульсируют такой болью, что кажется острыми иглами пронзает череп.
– Что мне делать? Что делать? – хожу из угла в угол квартиры держа в руках телефон. – С чего начинать? Боже мне надо успокоиться.
Мои размышления прерывает входящий звонок, от которого я вздрагиваю. Я так надеялась, что это Раиса Ивановна, но на экране имя контакта «Мама».
Еще предстоит узнать куда делась свекровь. Надеюсь, с ней все хорошо.
Не принимаю звонок, потому что просто не в состоянии с ней сейчас общаться. Ссориться не желаю, а дельный совет от нее я вряд ли получу.
Сажусь в кресло и подтягиваю ноги к груди, роняя первые слезы.
Я сорвалась в кабинете Кости. Если он сейчас не отступит, то значит он меня уничтожит.
Открываю браузер на телефоне и начинаю искать адвокатов, громкие дела и главное выигранные. Но не успеваю прочесть и первой страницы, как мой телефон начинает вновь трезвонить.
Поднимаю трубку, потому что звонят с неизвестного номера, а на другом конце мама.
– Так вот как ты с матерью родной? Бессовестная, – начинает она орать.
– Ой мам, вот не до тебя сейчас.
– А когда тебе было до меня с отцом?
– Ты не слышишь меня? – кричу ей в ответ срываясь. – Костя в суд подал на лишение меня материнских прав, а ты мне мозги тут выносишь.
– Да что же ты сделала, что он так разозлился?
– Так, – беру себя в руки и говорю быстро и четко, – если ты не на моей стороне, то пожалуйста не звони и не накаляй. Я сейчас фактически на войне, и без тебя мне тут хватает нервотрепки. Считаешь этого козла святым – дело твое, но мне твои розовые очки будут большеваты.
Скидываю звонок и набираю Владимира. Мужчина долго не берет трубку, а после я слышу в ней лишь тяжелое дыхание и кажется хрипы.
– Алло? Владимир? Это вы?
– Дина, – с трудом проговаривает он и начинает кашлять.
– Что? Что случилось? У вас все в порядке? Вы где? Может помощь нужна?
– Я… все хорошо, – снова кашель. Мне страшно подумать о том, что с ним произошло. – Дина, с вами свяжется Захарова Ирина Павловна, она помощник вашего адвоката и вы расскажите ей что и как. Рая немного задержится, но приедет, как сможет.
– Хорошо. Я вас услышала. Где вы? Пожалуйста скажите мне, где вы?
– На углу Яб… – а дальше в трубку ворвался визг шин и треск.
Телефон был выронен видимо из рук. Громкий автомобильный гудок и тишина, нарушаемая редкими порывами ветра.
Я задрожала от рыданий. Меня не слышали на том конце телефона, но во мне теплилась надежда, что все не так, как мне кажется.
Не могу бросить трубку, просто не могу, но и как помочь не знаю.
Стоп! Угол чего? Открываю быстро ноутбук и карту города. Ищу улицы, начинающиеся на «Яб», в это время звонок прерывается с той стороны.
– Яблочкова улица, Яблоневый переулок и аллея.
Быстро раскладываю все в голове и решаю начать с Яблочковой, потому что там он живет. В Бутырском районе.
Прыгаю в такси и пока еду, ищу в сети новости об аварии или вообще чего-то такого. Бесконечные пробки отнимают кучу времени, поэтому на ближайшей остановке я расплачиваюсь и иду пешком минут десять.
Улица длинная, но судя по толпе, которая в пятистах метрах от меня, я понимаю, что это там.
Замедляюсь, потому что мне страшно. Страшно просто до жути, до спазмов болевых. Дохожу и протискиваюсь между этих охающих зевак. Народ расступается, и я вижу мужчину, который лежит на животе с вытянутыми руками над головой, рядом телефон.
Я узнаю в нем ставшего таким родным Владимира, но не могу в это поверить и потому подхожу, опускаюсь на колени. Заглядываю в его избитое лицо и начинаю рыдать.
Кровавые подтеки на руках, сбитые костяшки, через рубашку просачивается такая же алая кровь.
«Ублюдки. Чертовы звери».
Люди стали шушукаться, а меня вдруг осенило.
– Вы скорую вызвали? – оглядываюсь по сторонам, а сама шарюсь в сумке выискивая телефон. – Вызвали? Хоть кто-то? Никто? Вы такие же звери, как и те твари что сотворили подобное. Повытаскивали свои смартфоны и снимаете, убивая человека не своими руками, а равнодушием.
Достаю наконец гаджет и начинаю набирать скорую, руки трясутся, и он падает несколько раз.
– Я вызвала, – кричит какая-то девушка из толпы.
Склонилась над мужчиной и просто не знала, что делать. Перевернуть его? А вдруг навредить ему умудрюсь?
Я знаю, что тут рядом больница, надеюсь, что они не станут тянуть и быстро приедут.
– Кто видел, что произошло? Умоляю вас скажите, – вновь обращаюсь к людям.
– Его машина сбила, – сказал кто-то.
– Сбила и уехала? Или как? Прошу вас, каждая деталь важна.
– Я была на остановке недалеко и слышала, как дерутся, а потом визг шин и крик женщины какой-то и побежала…
– Я тоже слышал крик на него пришел…
– Это я кричала. Их трое было, они его били, а потом сели в машину и разогнавшись поехали… прямо на него.
Люди все говорили и говорили, а я роняла слезы, запоминая детали, потому что они не пойдут в суд против тех, кто это сделал, но я хотя бы помогу восстановить картину произошедшего.
Скорая приехала через пятнадцать минут. Я села внутрь и молилась, чтобы он выжил, потому что он не заслужил подобного… Никто не заслужил.
Глава 15
Владимира повезли на рентген, после на операцию.
Телефон Раисы Ивановны молчал.
Времени оставалось все меньше и я, оставив свои данные врачам поехала за дочкой.
В садике на меня смотрели странно, ведь я была в непривычно потрепанном виде, с грязными коленями.
Впервые в жизни, я хотела кричать на людей, за их взгляды и осуждающие качания головой.
– Мамочка, а где дядя Вова? Почему не на машинке нашей?
Воспоминания ранили меня, а впереди еще такая война и столько слез, объяснений малышке, кто плохой и, кто хороший.
– Владимир приболел. Скоро все будет с ним хорошо и все будет как раньше, – обняла ее и прислонила к себе целуя в макушку.
Дома я покормила Юлю и сразу же стала варить ужин, на пару дней чтобы хватило. Это немного помогло отвлечься, хотя ужасные мысли только и бродили в голове без устали вращаясь по кругу.
В этот вечер поехать никуда я не могла, и тащить дочь в клинику, конечно, не стала, а к восьми мне позвонили из больницы.
– Дина Алексеевна? Это врач Соболева Анна Борисовна, из городской больницы номер двенадцать.
Меня охватывает страх за то, что я сейчас могу услышать. Ладони вспотели и телефон фактически выскользнул из моих рук.
– Да-да. Здравствуйте. Да это я. Что вы… – прокашливаюсь, чтобы сглотнуть ком в горле. – Есть новости?
– Да. Вы не могли бы приехать завтра в больницу.
– Боже… Прошу скажите, что… Скажите…
– Все хорошо. Мы стабилизировали его состояние, сделали операцию и полностью проверили организм на степень повреждения, мужчина в удовлетворительном состоянии. Нам стоит обсудить финансовый вопрос и разные другие, поэтому мне нужно ваше прямое присутствие.
– Спасибо, – выдыхаю облегченно, но пока рано радоваться. Все что не хотят говорить врачи по телефону, приходится выслушивать со слезами в глазах напрямую. – Я вас поняла. Завтра с утра я буду в больнице.
– Всего доброго.
– И вам.
Гудки в трубке звучали почти как сирена.
– Мамочка, ты плачешь? – выводит из мыслей голос дочки.
– Что? Нет, милая. Нет. Маме немного грустно, только и всего, – улыбаюсь ей, стирая слезы и беру на руки.
– Тогда, мы можем позвать дядю Артема. Ты с ним смеешься, – воспоминание о нем заставляет мое сердце сжаться в тысячи раз от боли и тут же застыть от ужаса и страха.
Они так поступили с Владимиром, зная кто мой мужчина, они и к нему могут прийти. Боже. Я снова в ловушке. Снова в их западне, как обездвиженная рыба на суше.
Свекр ясно дал понять, что шутки кончились, и его слова, брошенные про типографию… Нет. Хватит. Это я виновата в том, что страдают невиновные люди, а я этого не хочу. Я просто не имею права подвергать их смертельной опасности.
Подгорные самые настоящие ублюдки, и я всегда знала, что их руки в крови. Случившееся лишь подтверждение этого.
Утром еду по знакомому маршруту и меня пугает этот материальный вопрос. Вчера я пересчитала свои сбережения, там не больше пятисот тысяч. Не хватит и на хорошего адвоката. А еще мне нужно содержать ребенка. Это новая ловушка, из которой мне нет выхода.