Доезжаем довольно быстро, повезло что не было пробок на въезде в город.
– Какой план?
– Вместе пойдем. Не думаю, что он там с пистолетом.
– Он там был не один. Мама сказала…
– Вот и посмотрим.
Иду прямо за мужчиной, который кажется ничего не боится вообще.
Поднимаемся на этаж и только тут он останавливается.
– Стучи и не подавай вида, что ты не одна.
– Хорошо.
Кажется, что мы в шпионских играх каких-то.
Постучала в дверь и от непонимания того, что там меня ждет затрясло, но пришлось взять себя в руки, когда я услышала, что замок щелкнул.
– Быстро ты, – приоткрыл дверь, пропуская вперед и тут же ее перехватил Геннадий Алексеевич.
– Твою ж… – а после запищал, когда ему в нос мужчина ударил кулаком, что я сама закричала от испуга.
Вот уж не ожидала от отца Артема подобных вещей.
– Чего визжишь, сопляк. А ну пошел.
Закрыл дверь за нами, и мы пошли дальше.
Кухня была совмещена с залом, поэтому я сразу увидела маму и папу сидящих за столом с кружками чая.
«Все-таки спектакль».
– Дина? А вы кто? – запричитала мама.
Отец, как всегда молчаливый, продолжил пить свой чай. В семье именно мама была двигателем, а папа… в него я и пошла. Спокойная, уравновешенная, приземленная. Иногда мне было его жалко, так как мама умела надавить.
– Привет, мама.
Костя подбежал к холодильнику и вытащил что-то холодное, а после начал в раковине промывать нос.
– Так вот что за игры ты тут устроила?
– Ты что говоришь такое?
– Ой мам, хватит.
Стало так противно. Я ее не видела так давно, не считая суда, и чувствую, что не скоро захочу вновь встретиться с ней лицом к лицу.
Квартира оказалась обставлена еще лучше, чем была тогда, какой я ее помню.
«Да, много бывший муж сюда потратил видимо».
– Ну что Константин, – обращается грозным тоном Геннадий Алексеевич к нему, – решил продолжить делишки отца своего?
– Вам то что?
– Идиот, я ж тебе говорил прекращай. До чего довел себя?
Решаю оставить их, уверена, отец Артема сейчас вправит ему мозги, или же попытается это сделать ничего не добившись, отвожу маму в сторону дивана гостиной.
– Как ты могла?
– Зато ты приехала в дом родной.
– Не смеши, ты не обо мне пеклась и не от того, что по дочери родной соскучилась. Я вообще не понимаю тебя, мам. Что с тобой?
– Нормально все с ней, Дина, – включается подошедший отец, чуть прихрамывая, видимо опять ноги болят, а мама даже витамины нужные скорее всего не покупает ему. – Она всегда была такой, а ты и не замечала. Просто раньше не было денег крупных в нашей семье, вот и молчала, и вела себя нормально, а после… Сама видишь, дочь. И никакие разговоры не воспринимает.
– А ты еще поговори. Привык жить на эти копейки… Да хоть бы старался больше. Тьфу…
Ругается она.
А я стою и не узнаю ее больше. Словно кто-то ластиком стер верхний фасад и осталась лишь эта женщина.
– Раньше у тебя не было денег, но ты была человеком. Нежной и ласковой… мамой. А сейчас, у тебя появились эти проклятые бумажки, но ты лишилась души, и всех вокруг, кто тебя любил…
Развернулась и отошла дальше. Противно стало и до боли в сердце обидно.
Костя и Геннадий Алексеевич о чем-то говорили, а я краем глаза заметила по телевизору, что там началось то самое интервью Подгорного. Схватила пульт и сделала громче, чтобы привлечь внимание всех в этой квартире.
Мужчина стоял перед большой толпой за синей трибуной и вещал о больницах, детских домах, каком-то комплексе спортивном для инвалидов, который якобы собираются строить уже в следующем году, а сейчас выкупают землю и так далее, а на заднем фоне слайдами шли сопутствующие картинки.
Внезапно все померкло и начались отрывки фраз интервью Раисы Ивановны.
Он от внезапности повернулся и так явно была видна эта злость в нем, что даже от камер не утаилась она.
Женщина говорила о боли, как ее выдали замуж, откуда появились первые миллионы. Кем он был вообще. В каких условиях она жила и что было запрещено. Если честно, многое было схоже с той жизнью, которая была у меня, вот только она прожила в этом ужасе гораздо дольше, и мужчина был настоящим тираном, который поднимал руку за многие мелочи.
Из глаз покатились слезы. А после, она начала говорить и обо мне. Тут меня скорее злость брала, потому что, когда я повернулась и посмотрела на мать, она не была удивлена. Она смотрела в экран так, словно там идет сериал. Хотя, я думала, что она…
Не важно.
Ее не изменит ничего. Видно, папа все же прав, она была такой всегда, просто обстоятельства тогда диктовали условия, и она под них мастерски подстраивалась, а сейчас она свободна.
Самое забавное, что Вячеслав Николаевич, так и не добился того, чтобы все отключили. Я стала щелкать каналы, и там шли одни лишь новости о катастрофическом выступлении «будущего», точнее так и не ставшего губернатором, бывшего мэра города. И лишь на самом главном новостном шло полное интервью Раисы Ивановны.
«Так вот о каком канале шла речь, когда Артем сказал о своих знакомых. А я сомневалась в его связях, дурочка».
Стоило вспомнить о нем, как дверь с грохотом открылась и влетел сам Власов-младший.
– Дина, – вскрикнул он и быстро зашагав ко мне заключил в стальные и удушающие объятия.
– Артем? Ты как тут… Откуда?
– Я так испугался за вас с отцом, мчал как ненормальный, – стал он шептать мне на ухо, по-прежнему обнимая меня. – Позвонил маме, а она сказала, что вы оба уехали.
– Прости, что не сказала. Не хотела, чтобы ты пострадал.
Смотрит в мои глаза со смешинкой.
– Скажешь тоже – пострадал. Дина, начни уже мне доверять, а?
– Да я не… Я же не в том смысле, что не доверяю…
– Долго ехал, «друг». – вклинился в разговор Костя.
– Чтобы набить тебе по морде? Я бы ни за что не упустил такой шанс. В чем твоя проблема? Я был единственным, помимо твоей матери, кто тебя поддерживал всегда и во всем. Так в чем проблема, Костя?
– Да пошел ты, – прогундосил он, прикладывая пакет замороженных овощей к переносице. – И ты и вы все. Он один никогда не видел меня. Меня, – вдруг заорал. – Что я сделал не так, Арт? Что? Да я даже о маме позабыл, лишь бы походить на него. Перенял все повадки, а в ответ? Я всегда буду его недостойным, – начинает смеяться. – Так кем мне стать, чтобы я наконец-то стал тем, кого он хочет видеть своим сыном? Кем? Тобой? О да, тобой он восхищался. Ненавижу его…
Садится на пол и закрывает голову руками.
– Я даже не заметил, что она болеет. Пропустил… А сейчас поздно… Я мудак, который недостоин и сына своего.
От его речи в моем горле появился ком сожаления. Не то чтобы я пожалела его и вмиг простила, просто я вдруг увидела потерянного мальчишку, который только и хотел, чтобы его заметил тот, для кого он хотел быть лучшим, но стал лишь пешкой.
В комнате царила тишина, нарушаемая тиканьем настенных часов, а я вдруг вспомнила:
– Костя, мне звонила Аня, она в роддом поехала.
Он отрешенно посмотрел на меня подняв голову, будто бы даже не понял, кто я и о чем речь.
– Слышишь? Ты ей нужен. Ты нужен своему сыну.
– Нет у меня никого. И меня ни для кого. Она тоже убежит скоро, когда все имущество арестуют. Думаешь я не понимаю, что она была рядом только потому, что деньги у меня есть.
Я поразмыслила над его словами и поняла, что он ошибается. Аня переживала за него, думаю, что девушка впрямь полюбила этого оболтуса.
– Не думаю, что ей лишь деньги важны. Она переживает за тебя, и хочет видеть рядом. А еще ей страшно. Она станет впервые мамой. У тебя есть возможность встретить своего сына самому.
– А смысл, все равно за решетку посадят.
– Смысл в том, что нужно научиться отвечать за свои поступки. Это отличает мужчину от труса, – сказал Геннадий Алексеевич. – Твой отец всегда был трусом. И даже сейчас, понеся наказание, мужчиной не станет. Для него слишком поздно, а вот для тебя нет, Костя. Выбор за тобой.
Он кивнул и начал подниматься.
– Со мной поедешь, – мужчина подтолкнул его к двери. – А вы? – обратился к нам.
– А мы, на моей машине поедем, сейчас.
Они пожали друг другу руки и обнялись. Я услышала, как Артем поблагодарил отца тихим «спасибо».
– Дина, – попыталась меня за руку взять мама, но я ее выдернула.
– Нет. Не прикасайся ко мне. Я не знаю, когда ты вновь получишь на это право, и нужно ли оно тебе.
– Ну хватит тебе. Да я была неправа. Но и ты тоже хороша. Скрывала от нас…
– Я даже не стану продолжать этот разговор. И чтобы ты знала, я улетаю за границу. Напишу или позвоню, когда буду готова к тому, чтобы начать хотя бы "привет" тебе говорить. С тобой пап, тоже самое. Если честно, то сейчас, когда все начало происходить между мной и вами обоими, я думала, что ты наконец-то заговоришь, но ты продолжал молчать. Этого я простить не смогу. Вам обоим не смогу. Я люблю вас, быть может не так сильно, как раньше, но люблю. Но на этом – пока.
Вышли из квартиры и меня чуть ли не наизнанку вывернуло.
– Ты как? – спросил Артем, погладив по спине.
– Наверное, нормально. Пока не знаю. Поедем?
– Придется задержаться на пару дней, для дачи показаний, а после полетим к дочке. Как тебе такой план?
– Идеальный, – улыбнулась и поцеловала его в губы, а после пристегнулась и откинулась на спинку сидения.
Мы ехали долго, и я о многом успела поразмышлять. Принять некоторые решения о доверии и любви. О друзьях и врагах. О Юле и Артеме.
Все это и есть моя жизнь, а остальное, я хочу оставить тут в России. Мой багаж, итак, заполнен счастьем.
Глава 33
Справедливость.
Именно ее я желала в тот момент, когда узнала об аресте Подгорного старшего по приезду в Москву, из дома после инцидента в Закаминске.
Ему не позволили внести залог. Арестовали все имущество.
Он сокрушался на всех, обещал смерть. Журналисты, что так «облизывали» его своими пафосными и лживыми статьями и репортажами, теперь вдвое больше не желали отставать от «любимого» мэра.