– Идите ужинать, – повышаю голос и сажусь за стол. Ем я быстро. Можно сказать, проглатываю не жуя, потому что хочу скорее уйти к себе. Закрыться на замок и от души нареветься.
Кажется, за последние дни я только и делаю, что плачу. Никак не могу собраться и взять себя в руки. Не получается. Не выходит…
– Ты куда-то спешишь? – мама бросает на меня суровый взгляд, и я отрицательно мотаю головой.
Чуть крепче сжимаю вилку и опускаю глаза в тарелку. Начинаю тщательно пережевывать. Жрать это гадкое мясо и тихо ненавидеть женщину, которая сидит напротив меня. Она словно не понимает, что мне тошно и без ее замечаний.
Мне больно, плохо. Но она каждым взглядом, каждым словом будто намеренно старается сделать еще хуже.
Внутри поднимается бунт. Волновые потоки злости, которые я изо всех сил сдерживаю. Только вот надолго ли меня хватит?
Отодвигаю от себя тарелку и поднимаюсь со стула.
– Спасибо, было вкусно. Мне нужно подготовиться к семинару, – отрезаю без права на возражения.
К себе иду уверенным, твердым шагом, хотя так и хочется перейти на бег.
Закрывшись в комнате, припадаю затылком к двери и стекаю на пол. Упираюсь ногами в стоящий у стены стул и смотрю в окно.
На улице успело стемнеть. Перевожу взгляд на сжатый в руках смартфон и сразу вспоминаю об Андрее. Хотя разве я прекращала о нем думать? Нет.
Я эгоистичная, безвольная тряпка.
Как я вообще могла разорвать эти отношения? Зачем говорила ему все эти вещи? Кому от этого стало лучше? Что за гадкий порыв?
Смахиваю слезу и долго пялюсь на нашу совместную фотку с отдыха. Внутри что-то сводит, и я медленно начинаю задыхаться. Воздух становится тяжелым, сгущается. Каждый вдох превращается в настоящую пытку.
Задерживаю дыхание, пытаясь сглотнуть вставший в горле ком. Закрываю глаза, считаю про себя до десяти. Нужно успокоиться. Я просто перенервничала. Просто перенервничала.
Выпускаю из себя воздух тоненькой струйкой через вытянутые трубочкой губы и чувствую облегчение.
Оглядываюсь по сторонам. Я не жила в этой комнате больше полугода, но, несмотря на это, даже здесь все напоминает о нем. Боже, я разглядываю стул, на котором он сидел в свой единственный долгий визит сюда, и представляю, что он до сих пор здесь…
Ни к какому семинару, естественно, не готовлюсь, хоть и нужно. Нет сил.
С трудом доползаю до кровати, но и уснуть тоже не могу. Постепенно за окном светлеет. Я встречаю рассвет во вчерашнем платье, в слезах, лежа на кровати.
В университет иду пешком. Хочу проветриться или хотя бы немного проснуться. По дороге выпиваю два стакана кофе, а перед тем как свернуть к воротам, еще раз припудриваю лицо, на котором сегодня просто тонны консилера.
– Еся!
Бережная взмахивает рукой. Она только-только вышла из машины.
– Ты почему не позвонила? Я бы тебя забра… боже, – улыбка моментально слетает с ее пухлых губ, – ты, – Леся всхлипывает, – моя девочка.
Думаю, она без слов прочла все по моему несвежему лицу. И никакая косметика не помогла.
– Иди сюда.
Чувствую крепкие объятия подруги и тонкий аромат цветочных духов.
– Все будет хорошо, – она шепчет, – вот увидишь.
Она продолжает говорить какие-то ободряющие слова, а я хочу только расплакаться. Навзрыд. Каждое теплое слово отзывается во мне желанием утопить здесь всех в слезах.
– Все нормально, – отстраняюсь, до боли закусывая губу. – Я в порядке.
– Может, сегодня не пойдем? – стреляет глазами в сторону здания вуза. – Развеемся, в салон сходим…
– Лесь, все хорошо, я в состоянии…
Двор содрогается от громкой, разъедающей барабанные перепонки музыки. Договорить я не успеваю. Наши с Леськой взгляды, да и не только наши, устремляются к воротам, куда влетает машина Панкратова.
Андрей со скрипом шин останавливает «Мустанг». Точнее, просто бросает его посреди дороги.
Когда дверца открывается, мое сердце предательски замирает.
Я наблюдаю за тем, как он вылезает на улицу. На нем нет никакой верхней одежды. Хотя погодка сегодня и для кожаной куртки холодновата. Он в джинсах и футболке, на голове беспорядок, на глазах очки, а в руках бутылка минералки.
– Капец, – Леська кусает губы и крепко сжимает мою руку. – Я думала, Ярик шутил…
– Ты о чем?
– Панкратов со Ждановым всю ночь кутили.
В какой-то момент мне хочется стукнуть ее за эту ненужную сейчас правду. Но, с другой стороны, что бы сделала я на ее месте? Правильно. То же самое.
– Мне уже без разницы.
– Еся, вам нужно поговорить. А тебе – перестать приносить себя в жертву, твоя мать этого все равно не оценит…
Я резко оборачиваюсь, и Олеся замолкает. Захлопывает рот и опускает взгляд в пол.
– Давай без советов.
Бережная мнется, но, кажется, у нее слишком быстро открывается второе дыхание.
– Да конечно! Ему тоже плохо, вон как сублимирует. Сто процентов до беспамятства надирается. И тебе, между прочим, тоже плохо. Ты тень человека, Токарева. Нужно что-то с этим делать, а не…
– Ты сама-то многое делала? – рычу. Выплескиваю всю свою агрессию на Леську.
– Нет. И была дурой, не повторяй моих ошибок. Пошли.
– Куда?
– На пару, куда же еще?
Леська закатывает глаза и тащит меня в аудиторию.
К слову, до обеда я сижу как на иголках. Сразу после звонка на большой перерыв мне звонит мать, и я прошу Лесю занять нам место в столовой. Сама же притормаживаю в коридоре.
Разговор выходит натянутым и больше похожим на инструкцию. Нигде не задерживаться. С учебы на работу, потом сразу домой.
– Да поняла я! – взрываюсь и сбрасываю звонок.
Прижимаю прохладную ладонь ко лбу, на секунду закрывая глаза. Что она делает? Рушит наши отношения окончательно, манипулирует, прикрываясь здоровьем, заведомо зная, что я струшу идти против нее в такой ситуации. Потому что ситуация швах. У нее реальные проблемы с сердцем, врач увеличил дозировку препаратов. По-хорошему, ей нужно быть в палате под наблюдением врача, а не сидеть с девчонками.
Случайно выпускаю из рук телефон, и он падает на пол.
– Черт! – выругавшись сквозь зубы, подбираю гаджет. Выпрямившись, поднимаю взгляд и замираю.
Мимо проходит Андрей. Приоткрываю рот, чтобы поздороваться, но теряюсь в моменте. Концентрирую все свое внимание на его глазах, не сразу замечая легкий кивок головы. Видимо, в знак приветствия.
Киваю в ответ, до боли в пальцах сжимая смартфон.
Андрей проходит мимо, все, что остается мне, это плестись в столовую. Настроение колышется на нуле, сейчас и вовсе упало под плинтус.
– Я тут!
Леся машет мне рукой, и я иду к столику.
– Так, я тут уже все взяла, – придвигает мне поднос.
– Спасибо, – смотрю на салат, чувствуя легкую тошноту. – Я лучше чай и пирожок.
– Девчонки, привет! – голос Кострова становится неожиданностью. Он усаживается через стул от Леськи, с широкой улыбкой на лице.
Я же чувствую, что стул по левую руку от меня тоже отодвигается. Чуть-чуть поворачиваю голову, понимая, что Андрей садится рядом.
– А вы что вообще в универе забыли? Преддипломная же, – разбавляет напряжение Леся.
– Нас зав. кафедры собрала. Полдня какую-то херь втирает про диплом, – хохмит Женя. – Кстати…
Дальше я не слушаю, точнее, не слышу. Весь его треп перекрывают удары собственного сердца, потому что Андрей крепко сжал мою ладонь под столом.
17
Не знаю, зачем это делаю, зачем отвечаю, но, вопреки здравому смыслу и поставленной точке, я прижимаюсь к его предплечью.
Голова идет кругом от этих прикосновений. От его теплых пальцев, от сильного тела всего в паре каких-то миллиметров от меня самой.
Смотрю на его губы из-под полуопущенных ресниц и задыхаюсь.
– …ну конечно, – хохочет Леська, но, резко замолчав, бросает взгляд на экран телефона.
Ее лицо приобретает загадочно-счастливый оттенок. Шепнув мне, что звонит Ярик, подружка вскакивает из-за стола и уносится в коридор.
Костров тоже исчезает. Мы остаемся вдвоем.
Поворачиваю голову. Смотрю на Андрея, чувствуя легкое жжение в области груди. И пальцы… пальцы, кажется, занемели. На меня вдруг накатила такая волна эмоций… Они душат. Их слишком много, вздохнуть не могу. И сердце бьется так громко, вот-вот выпрыгнет. Явная тахикардия.
– Что ты делаешь? – еле разлепляю губы. Во рту сухо. Поэтому каждый звук приходится выталкивать елеворочающимся языком.
– У тебя пары закончились?
Спрашивает, будто и не слышал моих слов.
– Нет, еще одна, – передергиваю плечами в желании стряхнуть с них воображаемый груз, который я сама туда и взгромоздила. Поджимаю губы и никак не могу отвести от него взгляд. Уже пора. Уже просто необходимо это сделать, но я все смотрю, смотрю. Впрочем, он делает то же самое: пожирает меня глазами на виду у толпы ни о чем не подозревающих людей.
– Потом на работу?
Киваю.
– Я тебя подвезу. Нужно поговорить.
– Андрей…
– Нужно поговорить, – он чуть крепче сдавливает мои пальцы, а после сразу выпускает их из захвата.
Ему звонят, и он будто нехотя встает из-за стола. Я лишь украдкой слышу, что он отвечает звонящему. Стискиваю ладони в кулаки и зависаю взглядом на одной точке – между его лопаток. Глаза жжет от слез или же белоснежного материала его футболки. Не знаю…
Отмираю, когда люди активным потоком начинают покидать столовую. А точка, на которой я сконцентрировалась, превратилась в пустое пространство. Андрей уже ушел, а университет содрогнулся отгромкого звонка, оповещающего о начале пары.
В аудиторию плетусь под гнетом собственных сомнений и дичайшего чувства восторга. Каждая клеточка моего тела распускается, как цветок, который поник, но его только что полили.
Пальцы горят в прямом смысле этого слова, даже покраснели. Щеки тоже, к ним обильно приливает кровь, а легкое головокружение не дает собраться с мыслями.
Все занятие я смотрю на доску за спиной препода, отчего создается впечатление, что я сосредоточенно слушаю его разъяснение о прошлом семинаре.