Барон лежал в своей комнате, заложив руки за голову. Вспоминал, как его заместитель, что был по молодости нелегалом и как раз специалистом по тайным операциям, действительно любил эту серию детективов. Похождения фон Церга. Все приговаривал:
– Если бы в реальной жизни было так… увлекательно!
А ведь бывший разведчик единственный, кто успел среагировать на наемного убийцу, которого не почуяли даже собаки! То наглое покушение имело все шансы на успех.
На руке у убийцы был одноразовый артефакт, стреляющий отравленной иглой. А празднование Весенней победы – мероприятие массовое. Традиционно и король, и канцлер много общались с народом. Выстрел был произведен с пяти метров.
Заместитель успел среагировать и закрыть канцлера собой… Наверное, сработала интуиция. Жизненный опыт, помноженный на постоянное ожидание засады. Убийства. Предательства.
Барон так и не лег спать. После того как его гостья поднялась к себе, отправился в подвал. В лабораторию.
Отец его – маршал королевства, кавалер боевых орденов и семиюродный брат короля – считал сына своей личной неудачей. Старый барон всегда был чем-то недоволен. И не потому, что отношения с женой не заладились. А потому, что сын был увлечен чем-то, помимо армии, сражений, физической подготовки и планирования обороны.
Его единственный наследник мечтал стать артефактором. Более того, у Эрика получалось. Только вот незадача: работать с кристаллами могли лишь те, в чьих жилах текла кровь выходцев с Нового Света. А точнее, с одного небольшого острова. Острова Висельников.
Около трехсот лет назад поселенцы, прибывшие туда, обнаружили пещеры с камнями, наделенными свойствами, которые тогда казались поистине волшебными. Через некоторое время люди научились строить корабли, что могли, используя силу кристаллов, ходить по морю без паруса; догадались, как с помощью самоцветов связываться друг с другом на расстоянии, усовершенствовали экипажи и, наконец, – сделали мобили! Повлияли камни и на самих переселенцев, дети, рожденные на острове, обрели магические способности, и только они, а после их потомки могли создавать артефакты.
Постепенно артефакторов становилось больше. И в Отторне тоже. В их жилах обязательно текла кровь островитян. Но единственный сын барона фон Гиндельберга? Немыслимо…
Эрик помнил, какой был скандал, когда отец, прибыв в очередное увольнение, узнал, что у сына есть учитель и лаборатория.
Наверное, барон дошел бы до того, что обвинил жену в неверности, а Эрика – в том, что он не его сын, но… Драгоценности рода Гиндельбергов, пожалованные его величеством лично, созданные лучшими придворными артефакторами королевства, признали в юноше своего, стоило ему уронить на них каплю крови.
Юный Гиндельберг помнил этот унизительный ритуал. Глаза матери. Волну силы, что тянулась от нее к кристаллам. Он знал, что это значит. Но с того самого момента запретил себе даже думать об этом.
И все закончилось. Профессора изгнали. Сына выдрали. Лабораторию уничтожили.
Это было хорошим уроком для будущего канцлера. Никому нельзя показывать свои увлечения. Никогда нельзя выдавать своих чувств, а тайники должны быть такими, чтобы – с одной стороны – они всегда были на виду, а с другой – чтобы никто о них не знал. И не просто не знал, а даже не догадывался.
Потом – армия. Два года рядовым. Война, кровь, грязь. Солдатская медаль за личное мужество. За битву в долине реки Нея, где еще лет сто ничего расти не будет…
Приказом короля перевод в гвардию. Личную сотню наследника Карла.
Погожим летним днем была проведена самая удачная операция спецслужб оклеровцев за всю десятилетнюю войну – десант в Лаутгард.
Чтобы сделать порталы, способные провести полк смертников, надо было напитать артефакты кровью человеческих жертв. Это было форменное безумие. Но враги на это пошли…
– Измена! – раздался крик из тронного зала, где его величество принимал послов. – Король убит! Королева убита! К оружию!
Сын короля, у которого как раз был урок истории, в первый момент вздрогнул, однако мгновение спустя схватился за шпагу. Короткую – по руке одиннадцатилетнему мальчишке.
При наследнике было лишь полтора десятка гвардейцев из личной сотни, да и тех считали при дворе солдатиками для игры избалованного принца, которому король-отец ни в чем не мог отказать.
Они уже были в классной комнате.
– Ваше высочество! – коротко поклонились.
– К оружию! – голос юного Карла дрогнул.
– Пробиваемся в наши казармы? – спросил у командира отделения, барона Эрика фон Гиндельберга, один из гвардейцев.
– Кого-нибудь из умирающих сюда, – приказал несостоявшийся артефактор. – Выстроим портал.
– Но… открытие портала всегда завязано на человеческой жизни, – тихо проговорил наследник. – И… это запрещено!
– Вы можете потом меня наказать, – холодно ответил барон. – Что надо взять из дворца, чтобы впоследствии не было проблем с вашим опознанием?
– Малую корону принца.
– Живее! Четверо прикрывают меня, остальные – его высочество!
Парадокс, но именно его юношеская мечта стать артефактором помогла вывести из дворца наследника – крон-принца Карла. Эрик фон Гиндельберг с профессором как раз занимались созданием артефакта, который бы позволил выстроить портал вне зависимости от подавления. Так что первое испытание их изобретения можно было считать успешным. Они перенеслись в дом разжалованного отцом наставника, который и стал их штаб-квартирой на время кампании.
Так, десять лет назад, он стал канцлером и регентом при несовершеннолетнем наследнике – тот попросту больше никому не доверял.
Высший пост королевства…
Барон спускался в подвал. Сотня ступеней. Есть время подумать. Это был своего рода ритуал. Так канцлер настраивался на работу. Считал ступени и вспоминал…
Оклеровцы наступали по всем фронтам, решив одним стремительным ударом победить в войне. Часть столицы была захвачена десантом. Аристократы серьезно задумались: принести присягу малой короне или же посчитать, что юный наследник погиб вместе со всей семьей?
Тогда барон фон Гиндельберг решился на небывалое – вышел с Карлом к людям. И юный крон-принц, с трудом сдерживая дрожь в коленках, звонким детским голосом провозгласил:
– Отечество в опасности!
Так не делал никто. Никто не обращался к рабочим, крестьянам и служащим. Никто не призывал их в ополчение – подняться как один и защитить свои дома. Никто до наследника Карла и его верного пса-регента Эрика.
Принц был бледен. Но голос его был тверд. Силы и мужества в осиротевшем ребенке было столько, что это сработало.
А потом? Потом все закончилось. Ощущение нужности своей семье – а он считал короля своим младшим братом. Отставка. Ожидание подосланных убийц. Ведь оставлять в живых так много знающего вельможу просто глупо!
Так незаметно, в ожидании неминуемой смерти, подобралась тоска. Дни шли, а убийц все не было. Он приобрел поместье, переехал в него с собаками.
Бывший канцлер не боялся смерти, нет. Скорее ждал ее, надеясь, что та избавит от болезненных воспоминаний. От необходимости снова и снова анализировать поступки прошлых лет, вздрагивая среди серых теней собственной совести.
Барон фон Гиндельберг покачал головой, прогоняя неуместную слабость. И – как и прежде – быстро взял себя в руки.
Раз уж он ввязался в это дело – помощь барышне, попавшей в беду, – надо подготовиться.
Девяносто восемь, девяносто девять, сто…
Системе безопасности его личной лаборатории могла бы позавидовать королевская сокровищница. Да и сокровищ за бронированной дверью было немало.
Много лет он собирал диковинки, покупал драгоценные камни, заготовки, оправы. В редкие минуты отдыха обустраивал рабочее место, но вместе с тем старался не привязываться. Не вкладывать душу. Это было слишком плохой приметой – к несчастью всегда сбывавшейся. Как только кто-то из силовиков – неважно – военный ли, безопасник, разведчик… – начинали мечтать об уютном доме, о яблонях, цветущих по весне… Смерть немедленно предъявляла права на такого человека. Словно обижалась…
Барон хмыкнул. Опытным взглядом пробежался по имеющимся запасам. Итак, что тут у нас?
Заготовки по изменению внешности, документы на несколько личностей разных сословий. Мало ли как жизнь сложится…
Он прижал ладонь к сейфу. Про себя посчитал до трех и неторопливо проговорил:
– Верен и в смерти.
Девиз их рода. Хороший девиз.
Перебрал несколько комплектов документов – с одного из них смотрело лицо его величества Карла.
Разложил на столе прямоугольные пластины, подобные тем, что носили солдаты на шее, – с номером части, именем и датой рождения. У него самого на шее была точно такая же. Посмотрел на документы. Простоватое лицо с прямым ясным взглядом ему очень нравилось. Безукоризненная маска для выполнения какого-нибудь тайного поручения. С одной стороны – смотришь – и сразу думаешь: «Какой славный парень!» А с другой – второй раз взглянуть уже не тянет.
Потянул ящик стола, достал специальный, чуть изогнутый нож артефактора. Пластины изменения внешности надо было напитать силой. А что может быть сильнее, чем кровь?
Привычно полоснул ладонь. Почувствовал, как жадно артефакты забирают силу.
Зашипел, шепча заклинание, сдерживающее поглощение силы. Почувствовал недовольство того, что жило в черном омуте кристалла. Это нечто всем своим существом жаждало высшую награду – человеческую жизнь. Главное – не поддаться. Многие артефакторы, не контролируя себя, во время работы совершали самоубийства.
Потянулся. Сделал несколько глубоких вдохов. Достал из другого сейфа – там была всего лишь цифровая комбинация – склянку с заживляющей мазью. Намазал порез, с любопытством посмотрел, как затягивается рана. Бессчетное же количество раз наблюдал. А все равно завораживает!
В принципе, он был готов выступать. И даме поможет, и сам развлечется. А то засел медведем в берлоге.