Глядя в спину удаляющимся молодым людям, Агата растерянно повторила:
– Протезы?
– А! Не заметили? – Доктор весело блеснул глазами, знакомым жестом растирая шрам на лице.
– Нет…
– Когда мы нашли Ульриха, мальчик беспробудно пил. Милостыни, кстати говоря, ему на это хватало! Молодому человеку пришлось отнять обе ступни. А Майер… Военные сняли беднягу с моста – собирался кинуться под состав. На работу никуда не брали, а обузой родителям он быть не хотел. Хорошо еще, что среди тех спасателей нашелся один – он знал, что мы собираем сильно покалеченных солдат по всей стране. Ставим на очередь. Протезы экспериментальные, конечно… Но это хоть какой-то шанс! Пытаться догнать смерть, что на войне прошла мимо, дабы все же обратить на себя внимание… Противоестественно. Неправильно! Так… не должно быть, Агата. Не должно быть…
– А если не в рамках экспериментального проекта? Это очень дорого?
– Очень. Ткани выращиваются из собственных клеток в специальных кристаллических ячейках. В мышечные волокна, сухожилия и нервные окончания также вживляют микрочастицы редких кристаллов.
– Я поражена…
– Идея была господина барона. Он – замечательный артефактор. И… хороший человек.
– И он все это организовал?
– Да. И, что немаловажно, профинансировал.
– А еще вы хотите дать бывшим солдатам профессию?
Доктор смущенно кивнул:
– Мало сделать протез. Надо встроить тех, кто воевал, в мирную жизнь. А это очень непросто. Кто-то находит себя, общаясь с собаками. Кто-то – с техникой. Часть талантливых ребят, что пострадали во время военных кампаний, в должности фельдшеров и санитаров остались на нашем же проекте. Помогают в обследовании пациентов. Некоторые идут в агрономы, учителя. Мы пробиваем места в учебных заведениях. Договариваемся о стипендиях. Но…
Тут доктор Фульд словно бы очнулся:
– Госпожа Агата… Сколько времени вы уже на улице?
– Вы же сами сказали, что мне можно и нужно дышать свежим воздухом!
– Я вызову дежурный мобиль – вас отвезут.
– Не стоит. Я сама!
– Ничего подобного!
Когда они ехали, Агата все же решилась и проговорила:
– Господин барон пропал…
– Эльза и Грон спокойны. Значит, он в подвале. В смысле, – доктор Фульд заметил, как напряглась женщина, – в своей лаборатории.
Он довез ее до дома, открыл дверцу мобиля.
– Скажите… Почему барон называет вас доктором мертвых? – спросила Агата.
– Мое основное место работы – городской морг города Орн. А все остальное – хобби. И…
Она подумала, что Фульд сейчас скажет ей что-то очень важное. Например, объяснит, что с ним произошло. Но «доктор мертвых» лишь буркнул, прощаясь:
– Вечером не гуляйте. На сегодня достаточно.
И уехал.
После прогулки Агата так устала, что заснула в кресле у камина. Проснулась уже вечером. Тишина. Промозглые сумерки за окном. Хозяин так и не появился.
Она походила по дому. Накрыла ужин на две персоны, прикрыв хлеб салфеткой. И вернулась в гостиную. Писать.
Страница. Другая. Текст шел легко, но она все равно прислушивалась, ожидая услышать решительные шаги хозяина дома.
Вернулись собаки. Эльза подбежала к ней. Агата провела по шерсти – ладонь стала мокрой.
– Дождь…
Грон притащил в зубах полотенце, требовательно и звонко гавкнул.
– А по-человечески нельзя было сказать, что вас надо вытереть, – проворчала Агата.
Потом долго хохотала, поняв, что именно произнесла. Обнималась с Эльзой, которая, уткнувшись мордой в ее колени, улыбалась, признавая – что да – смешно получилось.
Грон же снисходительно посматривал на веселящихся женщин. Перед сном Агата тщательно закрыла двери. Долго не могла заснуть, прислушиваясь, как бесприютно воет ветер… Эльза зашла к ней, вздохнула. Прыгнула на кровать, привалилась к ногам. Засопела.
– Эльза, – тихонько позвала Агата, – Эльза, ты слышишь? У меня будет книга. Только моя! Слышишь?
В шесть утра гостья была уже на ногах. Дождь лил как из ведра. Распахнула дверь – выпустила низерцвейгов.
Снова ожидание в кресле у камина… Бывает задремлешь, а потом резко подскакиваешь от пугающего ощущения чьего-то пристального взгляда.
– Доброе утро! – Как же она обрадовалась, увидев хозяина дома! Только был он какой-то посеревший. И – такое ощущение – еле стоял на ногах. – Вы так внезапно исчезли. Я беспокоилась.
– Я увлекся, – хрипло ответил барон. – Вы голодны? Надо покормить собак.
– Не беспокойтесь, – остановила его Агата, когда барон, с трудом переставляя ноги, пошел в сторону кухни. – Все сыты. Собак я выпустила гулять. Я теперь даже знаю, где их кормят. А для людей у вас такой запас – можно долго не готовить. Может, вам стоит отдохнуть?
Странно, но в его глазах мелькнуло удивление. Интересно, чего он ждал от нее? Что она закатит скандал потому, что ее не развлекали сутки? Эрик фон Гиндельберг чуть прикрыл глаза и покачнулся.
– Наверное, я пойду, – попытался он поклониться. Вспомнил о хороших манерах…
– Идите, – приказала Агата. – Я принесу вам еду наверх.
– Не хочу обременять вас, – упрямо проговорил он.
– Будем считать это ответной любезностью.
Агата собирала еду на поднос – и улыбалась. Интересный человек… Хоть сейчас книгу с него пиши. Что-то холодное, непобедимое. И… правильное.
Ей хотелось отблагодарить его за заботу. За то, что он ввязывается в расследование этой запутанной истории. За то, что в его доме она закончила книгу, которая не давалась им с мужем. И за то, что придумала новую историю – свою. Только свою.
Агата взяла завтрак и отправилась в спальню. Откуда ни возьмись, появился Грон – проводником пошел впереди.
Хозяин дома и собак обнаружился сладко спящим. Сюртук аккуратно висел на спинке стула, одежда сложена. Ни единой складочки. Ни единой пылинки…
Агата осторожно поставила поднос с едой на прикроватный столик. Негромко окликнула:
– Господин барон! Эрик?
Этим она заработала недовольный взгляд собаки. Грон словно пытался ей сказать – спит человек, устал. Чего тебе?
Агата укрыла спящего покрывалом, барон отогнул его с одной стороны. На все остальное у него, наверное, просто не хватило сил, и зачем-то погладила мужчину по колючей щеке.
– Агата, – выдохнул он, не просыпаясь.
Она вздрогнула. Сердце счастливо забилось – и чего это оно? Улыбнулась – и вышла.
Вечером они встретились в столовой. Чинно сидели друг напротив друга.
Эльза довольно поглядывала то на хозяина, то на его гостью. И открыто улыбалась. Грон же, будучи мужчиной серьезным, прятал улыбку в густой бороде. Но тоже был очень и очень довольным.
После ужина люди перешли в гостиную.
– Вы пишете новую книгу? – слегка откашлявшись, нарушил тишину барон.
– Да, господин фон Гиндельберг.
– О чем?
– О девушке, которая была разведчицей во время войны, – воодушевленно ответила Агата. – Такого ни у кого нет! Она была на задании, уже в мирное время, и спасла мужчину. Случайно. Потом вынуждена была инсценировать свою гибель. Он очень переживал, винил себя. А потом они встретились у него на работе – в университете, где он преподавал. Ее отправили туда из-за череды убийств. Студенты аристократических родов гибли. И они вместе раскрыли… Что-то не так?
– Агата… – осторожно проговорил канцлер. – Женщина в разведке… Это скорее грустно, нежели романтично.
– Почему?
– Потому что – кто бы и по каким причинам ни попал на службу… Аристократка, жаждущая приключений, сирота, которой деться больше некуда, романтически настроенная девушка, готовая служить своей родине либо мстящая за кого-то врагам… Все равно они добывать информацию будут одним и тем же способом.
– Что? – покраснела писательница.
– Именно. Через постель. Любовницей. Танцовщицей. Женой. Но женщина может подобраться к мужчине близко – слишком близко… только так. А потом предать его. По долгу службы.
– Получается, что у мужчин есть выбор. А у женщин – нет.
Барон кивнул.
– И это не может не отразиться на женщине.
– Не говоря уже о том, что ваша разведчица – если она уверена, что ее раскрыли, – должна будет замести следы.
– То есть убить мужчину, который узнал, кто она, – проговорила Агата, глядя барону в глаза.
Барон развел руками, как бы извиняясь, но лицо его при этом оставалось более чем серьезным.
– Хорошо. Предположим, что она вышла в отставку. И то дело, на котором они встретились, было для нее последним. Итак, она в отставке. И ее отправили преподавать!
– Приватные танцы? – сорвалось у него.
Агата только укоризненно посмотрела на барона. И стала озираться в поисках записной книжки.
– Я принесу вам ручку и бумагу, – правильно понял ее хозяин дома.
– Она может быть, скажем… дипломированным психологом? – спросила ему в спину Агата.
– Вполне.
– И может поступить в аспирантуру. После всех своих подвигов.
– Ее могут попросить посмотреть, что происходит в университете изнутри.
– Точно! – радостно выхватила Агата блокнот из рук собеседника.
– Только… – Он снова нахмурился.
– Что?
– Мужчина… Главный герой… Он будет иметь отношение к разведке? Или к военным?
– У нас в стране все имеют то или иное отношение к военным.
– Тогда у них вряд ли что получится.
– Из-за ее прошлого?
Барон кивнул.
– То есть мужчина, выполняющий свой долг, – это почетно. А женщина – сразу падшая? – сухо и зло сказала писательница.
– Именно. Если мы говорим о реальности. А не о сказках.
– И он никогда не перешагнет через то, что эта женщина принадлежала другим мужчинам?
– Скорее всего – нет.
– Понятно.
Агата поднялась. Исписанные листы упали с ее колен.
– Спокойной ночи, – сухо сказала она. И ушла.
Эльза одарила барона выразительным взглядом. Сомневаться в том, что она критикует умственные способности хозяина, не приходилось. Хотя нет. Не только. Этот взгляд определенно обвинял несчастного еще и в бестактности. Черствости. Отсутствии хороших манер…