– Ну да. Там дальше уже можно на проселочную трассу выехать.
Артем сел рядом с Тоней.
– Скоро лето кончится… – пробормотала она.
– Скоро? – засмеялся Артем. – Оно только начинается!
– Обидно. Только начинается, а уже закончится, – Тоня наклонилась к реке и зачерпнула ладонью воду. – Я пытаюсь удержать, лета для меня осталось так мало.
– Я тебя не понимаю, – Артем развел руками.
Тоня засмеялась и брызнула в него водой с мокрой ладошки.
– Давай… давай сделаем что-нибудь такое! – вскочила она. – Веселое и нелепое, классное и чуднóе. Чтобы запомнить этот день навсегда.
– Например?
– Залезем на дерево и спрыгнем с него в реку? Потанцуем на крыше машины? Потеряем невинность?
– Что?!
– Ничего. Хочешь, покажу тебе бобров?
Артем отвернулся, нашел в песке камень и бросил в воду. Тоня как будто забыла о том, что сказала секунду назад. Еще до бобров.
– Бобры, – постучала Тоня ему по спине указательным пальцем. – Маленькие и мокрые.
– А они здесь водятся? – спросил Артем.
– Семь лет назад водились. В жизни бобров мало что меняется. Это у людей за семь лет развились компьютерные технологии, а умненькие бобры до сих пор строят свои хатки. Пойдем?
– Значит, ты здесь уже была?
– Когда-то мы приезжали сюда купаться, – Тоня кивнула на реку. – Здесь лучше берег, чем возле дачек. Но тут река разделяется на две части. Вот, смотри, – она показала на узкую полосу воды за деревьями.
– Бобры там?
– Может быть. Поплывем?
– У нас нет…
– Купальников? Можно и в одежде, – Тоня спустилась в воду, дошла до середины реки, и та оказалась ей чуть выше груди.
– Здесь так мелко? – Артем стянул майку и забрался в воду в шортах вслед за Тоней, радуясь, что в такой неглубокой узкой речке даже он может чувствовать себя уверенно.
Они медленно побрели по узкому извилистому протоку, который тянулся так далеко, что, казалось, у него нет конца. На одном повороте они спугнули семейство диких уток. Те беспокойно крякнули, перелетели в другое место и важно поплыли прочь. По поверхности воды бегали длинноногие насекомые, изредка выпрыгивали рыбы, низко, почти над головой кружили белые птицы. От всего этого Артем чувствовал себя странно счастливым. Как будто на свете больше ничего нет. И от этого было так хорошо.
– Т-ш-ш! – шепнула Тоня и кивнула вперед.
Над водой торчала бурая мордочка. Бобр, кажется, их не видел, поэтому смело двигался в их сторону. Артем замер, а Тоня стала медленно к нему подплывать. Она и сама походила на любопытного насторожившегося зверька.
Бобр все же заметил ее, встрепенулся и ушел под воду.
– Говорила же, что они здесь! – воскликнула Тоня.
– Никогда раньше их не видел, – признался Артем. – Ну что, поплыли обратно?
– Давай останемся здесь навсегда? Давай не будем возвращаться?
Артем вздохнул и повернул назад. Только что он и сам хотел остановить время, но теперь вспомнил об отце. Тот, наверное, будет не слишком доволен, что он без спроса взял машину. Знакомый бобр вышел на берег и отряхнулся.
– До свиданья, лето, – сказала ему Тоня.
С мокрой одежды натекло в машину. Артем завел мотор и оглянулся на заднее сиденье, где лежала Тоня.
– Тоня, можешь сесть? У тебя с футболки вода капает, и папа будет…
– Голова кружится, – сказала она. – Можно я полежу?
Артем кивнул. Он смотрел на полуприкрытые глаза, бледные тонкие руки.
– Почему нельзя говорить родителям?
– Что?
– Про твои обмороки и головокружения. Скажи им. Или я сам скажу.
– Подожди, – Тоня села и бросила на него умоляющий взгляд. – Не надо. Еще немного. Завтра и так все закончится…
– Что закончится?
– Лето.
Вдоль дороги тянулось цветущее поле, за ним река и холмы. Все только-только начиналось. И сама Тоня была похожа на солнечный июнь, даже такая, как сейчас, – притихшая и слабая.
– Тебе просто надо больше есть, – сказал он. – И все пройдет. Только не говори, что ты хочешь похудеть.
– Надо просто больше есть? – переспросила Тоня.
Она завалилась на сиденье и захохотала. Как всегда громко, с надрывом, так что было непонятно, плачет она или смеется. Артем притормозил и повернулся к ней. Мокрые пряди разметались по сиденью, футболка облепила грудь, а Тоня не прикрывала ее – она схватилась за живот и вздрагивала от приступов смеха.
– Хватит, – попросил Артем. – Пожалуйста.
Ее смех раздражал и притягивал. Артем вдруг перегнулся на заднее сиденье и прижался губами к Тониному смеющемуся рту. Ее губы оказались мягкими, теплыми, а сама она доверчиво подалась к нему. Но Артем тут же неловко отпрянул.
«Зачем я это сделал?» – застучало в его голове. Ему стало страшно от того, как послушно Тоня ему поддалась. Ее глаза были прикрыты, губы нежно округлены, как будто он имел право целовать их еще.
Артем вернулся за руль и тронулся. Всю дорогу Тоня молчала, а он боялся оглянуться. Он подъехал к дачке, вышел из машины, открыл заднюю дверь:
– Тоня, приехали…
Она спала. Во сне ее лицо было таким нежным. Артем не удержался и дотронулся до раскрасневшейся Тониной щеки, как будто измазанной ягодным соком. В ее облике иногда проскальзывало что-то очень детское, отчего о ней хотелось заботиться как о младшей сестре. Но в то же время от ее чувственности у Артема перехватывало дыхание. Он обвел пальцем ее губы слегка на них надавив, скользнул ниже, от подбородка к ключицам. Не давая себе опомниться, Артем накрыл ладонью округлость под футболкой. Грудь была мягкая, влажная, живая. Она так ладно умещалась в его ладонь, словно для этого и предназначена. Словно Артем делал что-то хорошее и правильное, хотя все было как раз наоборот…
Резко взвизгнула задвижка соседней калитки. Артем отступил и оглянулся. Перед ним стоял Тонин отец.
– Здравствуйте, – просипел Артем каким-то не своим голосом. – Тут Тоня. Она спит.
– Тоня? Что она здесь делает?
– Мы катались.
Тонин отец посмотрел на него с испугом и подозрением. Потом почему-то бросился к Тоне и прощупал пульс. Через секунду выражение явного облегчения на его лице сменилось недоумением.
– Она вся мокрая! – воскликнул он.
– У нас не было купальников, и мы купались… – начал Артем, но, поняв, что Тонин отец пытается ее приподнять и вытащить из машины, кинулся на помощь. – Давайте вместе!
Они занесли ее в дом и положили на диван. Тоня зашевелила губами, как будто хотела что-то сказать, но не проснулась. Отец наклонился к ней, убрал с лица прилипшую прядь, поправил подушку.
Артем неловко пятился к двери, но Тонин папа преградил ему путь. Его взгляд был так суров, что у Артема тут же вспотели ладони и заболел живот. Он ругал себя за то, что прикоснулся к Тоне. Ее отец не мог этого видеть, но Артем все равно не знал, как посмотреть ему в глаза.
– А если бы она простыла? – гневно спросил тот. – Или вы бы куда-нибудь врезались или перевернулись на машине?
– Я хорошо вожу.
– Если твой отец разрешает тебе гонять одному, то я…
– Нет, он… и я не гонял… – сбивчиво объяснял Артем. – Мы вообще недалеко ездили, тут, рядом с дачами.
Тонин папа вздохнул, сел на диван и сжал ладонями виски.
– Я просто волнуюсь за нее. Всегда. Бедная моя девочка. Она не бережет себя, она сама не своя, делает все, что взбредет ей в голову. Но мы обещали не вмешиваться – сейчас ей так хочется радости. Ты знаешь, что она… она нездорова?
– Знаете, – тихо произнес Артем, – я иногда в этом сомневаюсь. Она похожа на нормальную девушку… то есть, я имею в виду, совсем здоровую.
Тонин отец кивнул:
– Я сам иногда не верю.
– Можно я пойду?
– Иди. Если узнаю, что ты нашу Тоню хоть чем-то обидел, не посмотрю, что ты и сам еще ребенок. Я убить за нее готов.
– Я не обижал, – проговорил Артем и с пылающими щеками ринулся к выходу, где чуть не столкнулся с Тониной мамой. Не поздоровавшись, он выбежал со двора и укрылся в машине. Он чувствовал себя таким гадким, дурным, неправильным.
Образ спящей Тони все стоял перед его глазами. Он к ней прикасался, это было так приятно, и так волнующе, и это было… было… подло! Она спала, а он этим воспользовался. И несмотря на стыд, на все терзания и сомнения, Артем хотел быть к ней ближе, дотронуться снова. Он хотел этого всегда, давно! Но разве это правильно? Ведь она больна, и даже ее папа это подтвердил.
10
Артем еще несколько минут посидел в машине, пытаясь хоть немного распутать клубок мыслей. Из калитки вышел отец, потягиваясь и зевая. Он подошел к машине и заглянул в окно:
– Ты еще здесь? Вот это да! А я вздремнул немного. Мы поедем?
Артем помотал головой и вылез из машины.
– Ну, я тогда припаркуюсь, ладно? – папа сел на его место. – Открой мне.
Артем кивнул и распахнул ворота на участок.
– А чего такой молчаливый? – спросил папа. – Ты на меня обиделся? Я ведь обещал с тобой поездить.
– Все нормально, – усмехнулся Артем. Значит, его самостоятельная поездка осталась незамеченной.
– Кстати, мама просила нас очистить огород от травы. Давай поделим? На той половине я буду, а здесь ты. Тащи ведро.
Они жили на даче уже почти месяц, и работы было не то чтобы много. Поливать грядки и выдергивать сорняки, поливать и выдергивать, поливать и выдергивать. Маму радовали выглядывающие ростки свеклы и моркови, а Артему все это казалось скучным. Но сейчас он был готов заняться даже таким нехитрым делом, лишь бы отвлечься.
Тоня. Все его мысли были о ней, они жалили, как рой вечерних комаров. От них гудела голова, и все на свете становилось путаным-перепутаным. Хотелось выполоть из головы сорняки, но непонятно было, что именно выдергивать. Может, лучше бы ему никогда не встречать эту странную Тоню? Но такая мысль прожила лишь мгновение. Ее прогнали ощущения, цвета, запахи тех минут, когда она была рядом. Рядом с ней даже самое скучное становилось живым и разноцветным. Стань Тоня ему другом – как было бы просто и хорошо! Но это невозможно. Ему нестерпимо хотелось узнать не только ее мысли, но и тело. С той самой секунды, когда Артем увидел ее голую в реке, он боролся с собой, выдергивал сорняки, но они росли все настойчивее, цвели и выбрасывали новые семена.