– Я – Росомаха, – сообщил щуплый. – А это – Годзилла.
Его приятель заржал и толкнул его в воду. Росомаха вскочил и толкнул в ответ, они хохотали и брызгались.
Тоня была уже на другом берегу, заросшем высокой травой. Она пробиралась вдоль берега, проваливаясь в ил, и собирала рогоз, который местная ребятня называла камышом. Обратно она плыла с внушительным букетом, одной рукой подгребая, а другой вытягивая вверх толстые стебли.
– О, смотри, китиха камышей нарвала! – восхитился Годзилла.
Росомаха присвистнул. Они уже не пихались, а смотрели на приближающуюся Тоню. Она вышла из воды, бросила добычу на берег.
– Тебе зачем? – спросил Росомаха.
– Низачем, – ответила Тоня.
– А можно нам забрать?
– Берите.
Мальчишки похватали стебли, начали дубасить друг друга, рогоз разломился, и его пух тут же разлетелся по песку и глади реки.
– Камыш притягивает нечистую силу, – вспомнила Тоня.
– Притягивает силу? – засмеялся Годзилла. – Все, Росомаха, теперь будешь силачом.
– А почему нечистую? – спросил Росомаха. – Грязным я, что ли, буду?
– Ты и так уже извозился. Все ноги в иле. Иди мойся!
– Сам иди!
– И пойду, – Годзилла плюхнулся в воду и неуклюже замахал руками. – Видишь, я умею плавать в отличие от тебя.
– А слабо доплыть до камышей? – подначил его Росомаха.
– Ха! – Годзилла оттолкнулся и поплыл к другому берегу.
– Сколько пуха, – огляделась Тоня. – Можно слепить пуховика.
Она собрала с песка эти летние снежинки и скатала в шар. Обернулась и бросила в Артема. Шар рассыпался, не долетев. Тоня хихикнула, взяла еще пригоршню пуха и снова бросила.
– Попала! – обрадовалась она.
Артем чихнул и рассмеялся. Он тоже схватил горсть пуха и бросил в ответ. Тоня увернулась и тоже запустила пуховый снаряд. Они расхохотались, разыгрались, хватая новые пригоршни пуха. Пух разлетелся по траве, песку, летал в воздухе, цеплялся за ветки деревьев.
– Он тонет, – ровным голосом сообщил Росомаха.
Артем бросил взгляд на реку – мальчик плыл к берегу. Запустил в Тоню новый пуховый комок.
– Он тонет, – повторил Росомаха.
– Что за глупости? – удивился Артем. – Он плывет.
– Мне кажется, тонет.
Артем усмехнулся. Ну да, стал бы этот пацан так спокойно говорить, если бы его приятель тонул. Да и Годзилла этот кричал бы, просил помощи.
Тоня подошла к воде, присмотрелась. Вдруг прыгнула в воду и быстро поплыла к мальчишке.
– За плечи хватайся, слышишь?! Не топи меня! За плечи! Утопишь – убью!
Подплыла, развернулась к нему спиной, повторила приказ. Мальчик ухватился за ее плечи. Тоня медленно поплыла назад. Артем услышал, как она прохрипела:
– Шею мне не сжимай, держись дальше. И ногами помогай.
До Артема дошло только теперь, он тоже прыгнул в воду и поплыл к ним навстречу. Штаны и футболка липли к телу и тянули вниз, мешали грести.
«Я не смогу его вытащить», – понял Артем. Но крикнул все равно:
– Помочь?
Тоня помотала головой, и он просто поплыл рядом. Когда они выбрались на мелкое место и встали на ноги, Тоня сказала:
– Пусти. Все, уже берег.
Годзилла разжал руки и вышел из воды.
– Ты тонул? – спросил Росомаха. – Или мне показалось?
– Тонул, – сказал Годзилла. И побрел, слегка покачиваясь. Пух налипал на его босые мокрые ступни. За его спиной бормотал Росомаха:
– А что ты сразу не сказал? Надо было сказать, что тонешь! Ну ты даешь! А я думаю: тонешь или нет? Хорошо, что китиха тебя спасла!
Годзилла молчал.
– Ты хотел до того берега добраться, что ли? До камышей? – голос мальчика затихал, и Тоня с Артемом остались одни. Они стояли по колено в реке, рядом плавали кусочки пуха и отдельные пушинки.
– Красиво, – сказала Тоня, поглядев вниз. – Мы в пуховой воде.
Артем вздохнул и вышел на берег. Потом хлопнул по пустым мокрым карманам:
– Кажется, я, телефон утопил.
– Ты его выронил, – сказала Тоня. – Когда мы пухом кидались.
Артем огляделся: телефон лежал на песке, наполовину скрытый мелкими пушинками. Он его поднял и отряхнул. Как будто отозвавшись на это движение, телефон зазвонил.
Он привычным движением потянулся пальцем к кнопке, чтобы принять вызов, но тут увидел имя. Это был Данила Чотин. Артем не сразу понял, почему замерла его рука. Он ведь сам его звал, так хотел увидеть в этом дачном захолустье хоть одно знакомое лицо. Но теперь, глядя на Тоню и высветившееся на экране имя, он представил их рядом и засомневался. Как общаться с ними двумя, если он все-таки приедет? Как объяснить Даниле Тонины странности? Нужно было все это обдумать, поэтому Артем и не спешил отвечать на звонок. Телефон замолчал.
– Мама? – спросила Тоня.
– Нет, не она, – Артем смущенно повертел телефон в руке.
– А я не беру с собой телефон. И ты не бери.
– Почему?
Она промолчала. Потом сказала:
– Как хочешь. Но с телефоном не надо за мной ходить.
– Да почему не брать-то?
– Мои родители наверняка узнают твой номер, – неохотно объяснила она. – И будут тебе писать и выпытывать, со мной ли ты и все ли в порядке. Мне жаль их. Им сейчас трудно, хуже, чем мне. Но я хочу быть свободной – хотя бы немного, хотя бы этим летом.
Тоня сидела в облаке пуха и рассеянно играла с ним, как с прибившимся дворовым котенком. К реке начали стягиваться дачники с детьми, таща надувные круги и полотенца. Они удивленно глядели на разлетевшийся по берегу пух. Одна полноватая женщина подошла к Тоне и тронула за плечо:
– Тонечка! Красавица! Купалась? Как водичка?
Артем поморщился. Эта женщина говорила тонко и жалостливо, как с младенцем.
– Нормально, – отмахнулась Тоня. – Я пойду.
– Иди, моя хорошая. Маме привет передай!
– Передам, ага.
Они вернулись вместе. Артем зашел на свой участок, поднялся на второй этаж и посмотрел пропущенные сообщения. Одно было от Чотина и начиналось так: «Привет, Тема ))) вот круто! конечно, я…»
Дальше можно было прочесть, только если открыть сообщение полностью. Но если Данила увидит, что оно прочитано, придется ответить. Артем отложил телефон. Решил, что увидится с Данилой потом, в городе, успеет. Перспектива знакомить его с дикой русалкой Тоней казалась немыслимой. Данила еще год назад тянулся к девчонкам, но всегда выбирал общество самых обычных красоток, а над другими посмеивался.
Артему же хотелось быть только с Тоней. Несмотря на все ее странности, а может, как раз из-за них.
Вечером он полез на чердак.
– Без телефона? – удивился папа.
Обычно они забирались на чердак только для того, чтобы зайти в интернет.
– А, ну да, – смутился Артем и прихватил со стола телефон.
– Посмотришь прогноз погоды на завтра? – попросил отец. – Дождь будет?
Артем выглянул в одно из окон чердака. Небо было красное, как будто солнце лопнуло и брызнуло соком. Тоня говорила, что это к жаре и ясной погоде.
– Завтра жарко, – крикнул он папе со второго этажа. – Дождя не будет.
– Вот, я же говорила, – послышался мамин голос. – Значит, надо огород полить.
Артем убрал телефон в карман, так и не включив.
Еще не стемнело, но на крыше у Нитениных уже загорелся фонарь – он уютно освещал их участок. Тоня читала, мама поливала цветы, отец просто ходил и курил. Даже находясь рядом, они почти не разговаривали. Артем бы услышал: форточка на втором этаже была открыта, а звуки в тихом дачном поселке далеко разносились.
Ему хотелось услышать. Узнать больше о Тоне. Он вспоминал все, что она в этот день рассказывала обрывками и намеками. Ему хотелось, чтобы все эти детали сложились в одну картинку.
Родителям трудно, но почему? Оттого, что она такая особенная? И почему она не училась в школе с марта? Где она учится вообще? В каком-то специальном заведении или в обычной школе? Почему они не сажают огурцы и картошку, как все дачники? Мама Тони с утра до вечера что-то вскапывала, пересаживала, поливала, но вдоль дорожек, на грядках, на поле, предназначенном, вероятно, для картошки, вырастали только цветы. Отец Тони появлялся по вечерам, парковал машину, а потом ходил по участку и курил сигарету за сигаретой. При виде Тони смущенно уводил руку за спину, бросал сигарету на землю. Подходил к дочери, целовал в лоб или гладил по волосам.
6
Артем проснулся рано. Лежал, смотрел в потолок и ждал, когда в окно постучат розовые шарики клевера. Прислушивался к каждому шороху, но было тихо.
Вчера Тоня разбудила его в такую рань, что уже в десять вечера у него стали слипаться глаза и он быстро уснул. Хотя раньше по полночи просиживал в интернете. Данила Чотин больше не звонил, но от него пришло еще два сообщения. Артем не стал их открывать. Скажет, что здесь, в поселке, перебои со связью. Отчасти ведь так и есть.
Тоня так и не постучала клевером в окно, и он снова заснул. После обеда Артем прибивал к палкам пластиковую сетку, и вдруг услышал шорох за забором. Он вздрогнул, обернулся – там стояла Тоня.
– Я сейчас, – откликнулся Артем и торопливо застучал молотком.
Она не ответила. Опустив голову, перебирала и сплетала сорванные у забора цветы.
Артем забил последний гвоздь, кинул молоток в ящик и подошел к ней. Тоня кивнула и пошла вперед, не отвлекаясь от своего занятия. По пути она срывала травинки, колоски, ветки, листья и вплетала их в одну толстую косу, из которой те топорщились во все стороны.
– Что это? – спросил Артем.
– Я плету себе венок, похоронный.
– Зачем?
– Вдруг пригодится.
Тоня замкнула косу в круг и сплела концы стеблей. Неожиданно повернулась и надела венок Артему на голову. И тут же громко расхохоталась, глядя на его лицо в обрамлении цветов и листьев. Он сорвал венок и попытался надеть на Тоню, но та, продолжая смеяться, отскочила. Артем погнался за ней, да только Тоня бежала так, будто разгонялась для взлета. Иногда позволяла ему приблизиться, потом отпрыгивала, хохотала и убегала снова. Наконец он, тоже смеясь, настиг ее, прижал к забору и опустил на светлые волосы венок.